– Страшная осада. Неужели там все потеряли рассудок?
– Само собой, нет, но та огромная толпа простых и слабых жителей смела крохи тех немногих, что держались.
– Жутко даже подумать, что кто-то применит подобное против нас. Откуда ты узнал о таких приемах в осадном деле?
– Да ниоткуда. Я импровизировал.
– Что означает слово "импровизировать"?
– Ну, допустим, "сочинял". Как сочиняют музыку. Пришло вдохновение, и я им воспользовался. – У Рудольфа лицо вдруг сделалось совершенно бледным.
– Так ты что, когда рассказывал этой греческой девушке байки про Ареса, не шутил?
– Причем тут боги? Люди создают и разрушают этот мир. Неужели ты не можешь допустить, что я обычный человек, просто имеющий определенные таланты?
– Мне проще принять, что ты – уже давно не ты. Эрик, ведь изменения, коснувшиеся тебя в ту ночь, невозможно объяснить ударом об камень. В тот склеп вбежал несмышленый мальчик, а вышел взрослый и крайне опасный мужчина. Мне страшно. Через столько прошел, но мне страшно, как ребенку. Я впервые чувствую, что столкнулся с чем-то таинственным, жутко опасным и совершенно непонятным. Эрик, кто ты?
– Дорогой Рудольф, я понимаю, что подобный разговор давно назрел, но он будет долгим, а потому нужно закончить дело, которое не терпит отлагательств. Город полон трупов, если мы хотим взять с него приз, нужно действовать как можно быстрее – многим телам уже больше четырех суток. Они уже начали разлагаться. Я обещаю, после мы поговорим.
– Хорошо.
В этом мероприятии были задействованы все силы, которые смогли найти. Все сняли с себя доспехи и лишнюю одежду. Меньше чем за сутки предстояло похоронить больше двадцати тысяч человек. Все освобожденные рабы были организованы в бригады и отправились рыть ударными темпами котлованы. Лопат на всех не хватало, поэтому многие работали подручными средствами – кто досками, кто шлемами. Слуги и воины барона вошли в город и стали спешно грузить тела на тележки и вывозить поближе к копаемым котлованам. Само собой – предварительно тела раздевали, так как Эрик нуждался в большом количестве старого тряпья, чтобы наладить небольшое кустарное производство бумаги, а не выписывать ее за огромные деньги из Китая. Помимо людей на улицах и в домах города была масса мертвых существ – от куриц до лошадей и коров. Полторы тысячи человек работали не покладая рук не только до самого заката, но и ночью. Под утро город был освобожден от гниющей плоти, а братские могилы – заполнены. Осталось сделать последний рывок и можно отдыхать. Засыпали все вместе. Но это было не самое страшное – барон не дал им всем свалиться и заснуть прямо поверх рыхлой земли – он загнал их всех в речку и заставил, раздеваясь догола, отмываться. Женщины и мужчины из числа бывших рабов были непривычны к подобному, но так устали, что не сопротивлялись. Те люди, которые уже помылись, подходили к подводам, брали чистый кусок ткани и, используя его как простыню, шли спать в лагерь, что неделю назад разбили воины Эрика. Было уже прохладно, но всем оказалось на это плевать, так как жутко хотелось спать. Обходя лагерь, барон улыбался, глядя на то, как эти люди спали вповалку, практически без одежды, да еще жались, как маленькие котята, друг к другу, чтобы согреться. Совсем без охраны оставаться было нельзя, но будить этих измотанных людей он не стал и лично обходил периметр и поддерживая огонь в кострах. На вечерней заре люди потихоньку стали просыпаться. Чтобы разогнать продрогшее тело, он заставил их попрыгать и немного побегать. Когда уже набралось человек сто, отправил их стирать белье, которое побросали прямо на берегу во время купания. Утро 14 октября было довольно теплым, хотя примечательным было другое. Вокруг укрепленного полевого лагеря неспешно бегала целая толпа голых людей обоего пола. Хорошо разогревшись, они надели уже просушенное над кострами белье и приступили к завтраку.
– Почему ты не позвал на помощь людей с кораблей торговой компании?
– Понимаешь, Рудольф, в этом деле их и так было задействовано слишком много. Когда в местах, где такое количество загнивающих трупов, собираются толпы, то жди беды. Нам еще повезло, что мы живы – вполне могли спровоцировать какой-нибудь мор. Гниющая плоть очень опасна для всего живого. Кстати, нужно послать людей для разбора завала на реке. Труппы коров нужно спустить в море, и желательно подальше.
– Хорошо.
Утром было сообщено на корабли эскадры об успешном окончании штурма, а потому их значительная часть была возвращена на свои торговые коммуникации. В порту Сугдеи осталось лишь пять крупных нефов, которые должны были обеспечить транспортировку в рамках продолжения военной кампании Эрика. Деметра также отбыла вместе со своим флотом. У нее были новые инструкции – нужно было развернуть кампанию по захвату старых античных статуй и начать переправлять их во владения ее господина в Крыму. Параллельно начался процесс методичного освобождения взятого города от всего ценного. Все тряпье, что находили в городе, отвозили к реке, где стирали и сушили. После просушки из него формировали тюки, готовя для дальнейшей транспортировки. Корабли, которые остались от генуэзских торговцев были в совершенно плачевном состоянии. Практически все были лишены рангоута и такелажа, а часть лежала на дне, вытащенная толпой в ту жуткую ночь. Значительную часть товара на кораблях составлял мех и янтарь. Их можно и нужно было перепродавать в Европе, так как для жизненных целей владений Эрика ни то, ни другое было совершенно ни к чему. По городу собирали все, что представляло хоть какую-то ценность – даже глиняные горшки и строительную древесину. На эти задачи он выделил всех слуг и значительную часть освобожденных рабов, а так же боевое охранение в виде второй роты. Дело оказалось совсем небыстрое, а тянуть было нельзя. Поэтому с первой ротой он маршем выдвинулся к Корчеву. Слухи бежали впереди Эрика, а потому, когда его люди оказались в прямой видимости от древнего города, то им не только не стали чинить препятствия, но и вышли встречать. Весть о гибели генуэзской Сугдеи оказалась последней каплей, после которой предел их радушия по отношению к барону стал неисчерпаем. Первым делом новый правитель восточного Крыма начал подготавливать склады для принятия трофеев из разгромленного города – как крытые бараки для тряпок, зерна и прочего, так и выровненные площадки для камня. Он решил разбирать городскую стену и вывозить ее в Корчев, чтобы получить быстро массу строительного материала. Разбирать же намного легче, чем выламывать в каменоломнях. Параллельно в одной из пустующих усадеб города началась готовиться его временная резиденция, то есть все отмываться и наводиться порядок. Пустующих усадеб было достаточно прилично, так как старый город находился в упадке вот уже лет полтораста. Жителей было очень мало – со всего города на общее собрание, что организовал Эрик, собралось не больше семи тысяч человек. Включая женщин и детей. На общем собрании он сообщил, что городу возвращается его древнее название – Боспор, и сделал столицей его наместничества. Пока шла работа по перевозке имущества генуэзцев из разгромленного города, а также создавалась элементарная рабочая атмосфера в Боспоре, к Эрику стали стягиваться местные феодалы и старосты деревень. К сожалению, у местных феодалов замков, в отличие от горной части Крыма, не было. К концу ноября 1202 отметились все двадцать четыре деревни и три тимариота. В это же время происходит целый раз интересных событий. Во-первых, прибывает глава ордена тамплиеров месье де Плесье. Во-вторых, прибыла делегация от киевского князя Рюрика II. В-третьих, закончили, наконец, потрошить руины Сугдеи, там теперь практически ничего не осталось – даже пригодного к строительству камня.
