День вернулся, как Федька и обещал, когда мы от Порфирьевска отъехали. Снова начало светлеть, если конечно мутный пасмурный осенний день можно вообще как-то сопрягать со словом «свет» в одном предложении, ну и всякие попытки порвать нас в клочья прекратились. Ехали себе и ехали по не такой уж даже разбитой дороге. Место, где ее размыло, снова преодолели аккуратненько, при этом «шнауцер» немного напугал меня, вроде как собираясь застрять, после чего я решил, что и правильно, нафиг он мне такой нужен, городу отдам. Полный привод мне нужен, а не этот загадочный. Только и радости в нем, что покатый капот, с которого всякая тварь соскальзывает.
К сумеркам выбрались на дорогу к Углегорску, и я даже настолько расслабился, что сожрал бутерброд с сыром — в брюхе уже свирель играла напропалую. Затем увидел нечто интересное и даже удивившее — по дороге катил ГАЗ-67, в котором сидели три мужика в брезентовых штормовках и с мосинскими винтовками, а на прицепе лежала туша огромного кабана-секача, с одного бока сильно подмоченная кровью. Охотники. Не, ей-богу охотники, тут можно не только от темных тварей убегать, но и на кабанов охотиться. Мне после нашей поездки то каким-то невероятным чудом казалось.
Машины не сговариваясь собрались в колонну. Все правильно, по всем видно, что не засада — у этих добыча, нас всего двое и авто на прицепе, так что бояться друг друга незачем, а ехать дальше безопасней.
Потом и город показался, его разгромленные и мрачные окраины, оплывающие грязью и плесенью под непрерывным дождем. В одном из переулков увидели опорный пункт из машин Горсвета — коллеги. Полоса отчуждения и — КПП, как почти что финиш, как граница безопасности.
Дрогнули ворота шлюза, запуская всю нашу колонну целиком. Из сухости и теплоты бетонного укрепления вышел наряд, закутанный в плащ-палатки. Командовал уже другой сержант, не тот, что с утра досматривал — караул сменился.
Посмотрели по журналам, когда выезжали, отметили что обратно вернулись. Потом все возле «тазика» сгрудились, при этом один из бойцов — смуглый мужик лет тридцати цыганистого вида рассказывал остальным:
— Плавать — половина дела, она по грязи лучше «газона» и «виллиса» чешет, атас шарабан. И бензина всего ни хрена жрет, там же моторчик от «жука», да еще старого.
Пока наряд заглядывал в кузова и ящики, я спросил у Федьки:
— Куда гоним все хозяйство?
— Амфибию свою хоть сразу себе забирай, если с ней проблем не будет, а «шнауцер»… а на Крупе пока поставим, и в Администрацию зайдем, в отдел матснабжения. Может сразу и продадим.
— Прямо так сразу? — удивился я.
— Не, бабки позже, их на счет зачислят и расчетки выдадут, но по-любому на ответственное сразу возьмут, вещь-то ценная.
— Не обсчитают?
— Не, не водится за ними, тем более, там на приемке пацан один, Ромка, он… ну ты понял.
— Ага, понял, — кивнул я. — Волшебное слово «откат» здесь тоже пустило корни?
— А где оно не пустило? — вздохнул притворно Федька. — Люди как люди кругом, все жить хотят.
— Сколько дадут-то?
— Да… тысяч десять, как я думаю. Косарь возьмет… сам понимаешь, остальное дербаним. Как?
— Вполне… — с уважением к сумме кивнул я, поскольку уже начал понемногу ориентироваться в местных ценах.
Досмотр закончился, в журнал снова вписали нас, равно не забыв отметить, что прибавилось два транспортных средства, после чего пропустили.
Настроение уже поднималось от спокойного к праздничному, я только сейчас, проехав последние ворота, осознал окончательно, что наша сумасшедшая вылазка закончилась полным успехом. Мы целы, мы действительно притащили машины, одна из которых, «шнауцер», еще и на ходу, я и сам теперь при машине, мне светит неслабая премия, приближающаяся к моему годовому заработку, и… и вообще мне можно строить личную жизнь. Именно этот факт и превращал радость в настоящую эйфорию.
Наш приезд к НКВД никакого внимания не привлек и фурора не произвел. Федька побежал в здание искать знакомого эксперта Рому, а я отцепил жесткую сцепку от его опеля и с грохотом закинул в кузов. Тоже ведь полезный трофей, еще не раз, небось, пригодится.
— Федька появился минут через десять, сказал:
— У него люди, спустится как сможет.
— Конструктивно настроен? — уточнил я.
— А то! Аж зенки загорелись, баки почуял.
— Давай «швимма» запустим пока, чего так топтаться?
— Можно… кстати, попробуй «шнауцер» заглушить, посмотрим, чего с батареей делается.
— И то…
Заскочив в кабину, я вывернул тумблер зажигания, тот, что вместо ключа. Мотор пару раз чихнул и затих, причем я так уже привык к его звуку, что стало как-то странно.
— Давай, запускай, — кивнул Федька.
Я ожидал чего-то вроде слабого проворота двигателя или щелчков реле, но… тут и вправду, видать, время странное — автомобиль завелся если не с полтычка, то все равно легкою.
— Обана! — аж хлопнул в ладоши Федька. — Ты понял, а?
— Ты про это? — показал я на выстроившиеся в кузове «Блица» аккумуляторы, накрытые брезентом.
— Ага, — кивнул он, довольный, словно торт сожрал. — Ты знаешь, сколько такая батарея стоит? Меньше двух «кать» не дают, понял? У нас в кузове еще минимум на полтора косаря, это блин… А там еще есть ведь, так?
— Так, — кивнул я.
— Завтра не поедем, — сразу сказал при этом Федька.
Я желанием завтра ехать туда снова не горел, если честно, я с Настей хотел день провести, да и новоселье устроить, но все же спросил:
— А чего так?
— Мы там сегодня все взбаламутили, завтра тварей много будет. Выждать надо, причем с пару недель. Отдыхаем. В местечко попроще в следующие выходные сгонять можно, а можно и не гонять — хорошо выступили сегодня, на отдых заработали.
— Как скажешь, тут ты за главного, — кивнул я, на самом деле довольный до невозможности. — Ну чего, покатаем «тазик», позаводим?
— А хрен ли нам, красивым? — усмехнулся Федька и полез за тросом.
"Специалист Рома" появился из здания НКВД тогда, когда «швиммваген» захичал движком, плюнулся дымом и неожиданно ровно замолотил. К тому времени мы были уже не одни, а на крыльце топталось с полтора десятка любопытных, вышедших вроде бы покурить, да так и оставшихся. Когда пуск состоялся, они засвистели и загикали, им вроде как представление получилось.
Под их аплодисменты я описал пару кругов по площади, попутно поражаясь резвости автомобильчика с таким маленьким мотором, а затем подкатил к Федьке с экспертом, беседующих у "шнауцера".Рома был невысоким, полноватым, белесым, с толстым носом и маленькими глазами. Одет был прилично и тепло, овчинная куртка под горло застегнута и шарф намотан так, что аж щеки поднялись.
