Шепелев осадил разгоряченного коня около перевернутой кибитки.
– Эй, братья, живо сыщите саквояж с документами! Тщательно осматривайте каждый сугроб, каждый пень, каждую кочку.
Заговорщики спешились с коней и рассыпались по лесу. Вскоре нашли ценную вещь и отдали Шепелеву. Один из преследователей, переодетый в мужицкое платье драгун, встал на краю обрыва и посмотрел вниз.
Ротмистр крикнул ему:
– Проверь, что с ним, прапорщик?
Драгун еще раз посмотрел вниз:
– Готов, ваше высокоблагородие!
– Точно готов? Погляди внимательнее!
– Да, точно готов! Мертвее не бывает. Разбился, весь в крови. Мундир – в клочья. Вместо рожи – кровавое месиво. О, господи, ужасная смерть, себе не пожелаю. Лучше умереть в бою, чем так по глупости.
– Ясненько. А где этот казак, как его, Фрол, его среди убитых нету. Сыщите его обязательно! Вдруг ему капитан что-то передал важное. Он не должен от нас уйти. Возвращаемся!
Отряд дружно поскакал назад. Теперь первостепенной задачей заговорщика Шепелева стал поиск и задержание подъесаула Фрола Рогожина.
* * *
К Диктатору вошел расстроенный прапорщик Измайловского полка Хронов, он же – Гораций. Четко доложил главнокомандующему:
– Мой Диктатор, смею доложить, что прибыл курьер от Красса и Максимилиана.
– Так, так и что же?
– Отступник убит, уничтожен и весь его сопровождавший отряд. Документы захвачены, приказ выполнен. Все.
– Ах, какие молодцы! Ай да, молодцы, дай-ка я тебя расцелую, – осчастливленный долгожданным известием глава Союза троекратно расцеловал прапорщика. Заметив печальные глаза гонца, поинтересовался. – А почему ты расстроенный, что-то случилось? Ну, говори.
– Максимилиан…
Диктатор встревожено взглянул на Горация.
– Что с ним?
– Погиб.
– Как погиб?!
– В стычке с Отступником и казаками.
– Ох уж этот Голевский! Всю кровь из меня высосал, негодяй! Чтоб ему пусто было! Вот подлец, ему мало, что он убил мою лучшую лазутчицу, моего лучшего бретера. Он еще убил моего верного Максимилиана, мою правую руку. Черт возьми! Максимилиан… Как же ты себя не уберег!
Диктатор сокрушено вздохнул.
«Какая потеря. Максимилиан был превосходным воином. Но зато Голевский-Отступник наконец-то уничтожен, а найденные им секретные документы вернутся ко мне. Назначу Красса главой тайной полиции».
* * *
Бозатти влетел в имение со своим денщиком Бруно поздно вечером. Взгляд безумный, страшный. Лошади все в мыле. Управляющий выскочил навстречу незваным гостям в распахнутом халате и ночном колпаке.
– Что случилось, капитан? Что за срочность? – встревоженно воскликнул управляющий.
Бозатти поднял жеребца на дыбы.
– Эй, синьор, я должен забрать княжну в другое имение! Приказ Диктатора. Ее необходимо перепрятать, иначе ее найдут. Жандармы идут по пятам. С минуту на минуту они будут здесь. Кто-то указал на это имение. Распорядитесь заложить лошадей и соберите пленницу. Пошевеливайтесь!
– Мне нужно письменное распоряжение от Диктатора или хотя бы от Максимилиана.
– Бумаги, какие бумаги, вы мне не верите? Mama mia! Senta! Ho poco tempo![30] Дело срочное, пока поедет курьер, пройдет немало времени. А у меня нет времени! Это экстренное устное распоряжение Диктатора. Вы что, мне не верите, своему брату? Или вы хотите, чтобы нас всех вздернули на виселице? Вы это хотите, старый упрямый осел!
Исправник помялся. А вдруг действительно дела обстоят так, как описывает этот темпераментный итальянец. И вскоре сюда нагрянут жандармы и арестуют всех. А его – седого старца – бросят в каземат, а потом пошлют на вечную каторгу в Сибирь. Он же не выдержит на старость лет такого тяжелейшего испытания. Возьмет да помрет на пути в Сибирь. А если еще хуже – возьмут и предадут смертной казни. Да и не простит ему Максимилиан. За преступную медлительность могут лишить жизни. Достанут даже и на каторге.
Старик сдался.
– Хорошо, капитан! Делайте, что вам приказывают! Иван, закладывай лошадей. Эй, девки. Что встали, собирайте княжну!
На Дашу надели соболий салоп. Собрали сундук, вещи. Бозатти усадил ее в кибитку. К Даше кинулся Иван. Стал размахивать руками.
«Возьмите с собой!»
– Что ему надо, этому убогому?! – воскликнул Бозатти.
Княжна сердито сказала:
– Это мой новый слуга. Я без немого не поеду. Я привыкла к нему. Вы же убили моего прежнего слугу. Кто будет ухаживать за мной? Таскать вещи, топить печь, смотреть за лошадями?
– Бруно.
– Бруно? Ваш денщик не умеет готовить русские блюда, а Иван может. Он будет еще и поваром.
– Повар, повар, – проворчал капитан. – Пусть лучше будет кучером.
«Немой подойдет, – подумал капитан. – Никому не сболтнет лишнего. А устранить его можно в любой момент».
– Берем! – сказал Бозатти.
Иван радостно замычал и залез на облучок.
Бозатти сказал Даше:
– Andiamo a Roma[31]. На мою родину. Но сначала Париж. Non sono sposato[32]. Вы будете составлять мое счастье. Мой замок к вашим услугам. Ты будешь синьорой Дарьей Бозатти. Звучит. Я всегда мечтал увезти из России какую-нибудь милую барышню. Я никого и ничего не боюсь. Я сам по себе. Я служу тем, кто больше платит. Хоть черту, если надо.
– Я помолвлена, – соврала Дарья.
– Это нестрашно. Ты примешь католичество и будешь моей веры. Нас повенчают по нашим законам.
– Я даже не попрощалась с батюшкой и матушкой. Она у меня больна. Сестра тоже будет переживать, что меня нет.
– Они приедут к нам в гости. Но потом.
…Остановились в какой-то избе. Хозяева, взяв деньги за постой, предоставили продукты и ушли во времянку, чтобы не мешать. Капитан, его денщик и княжна расположились в доме. Немого Бозатти отправил к хозяевам. Нечего здесь мешаться, следи лучше за лошадями, чтоб не украли. Бруно приготовил поесть. Княжна отказалась от ужина. Итальянец в расстегнутой рубахе сидел за столом и пил вино. Одна кружка, вторая, третья – вот и бутылка опустела. Лицо Бозатти покраснело. Он достаточно опьянел.
– Зря вы отказались пить вино. А я вот пью. Я праздную нашу помолвку, княжна!
Он подошел к ней. Она сидела пред иконой и молилась. Он криво ухмыльнулся.
– Моя милая принцесса, что вы плачете. Не плачьте. Вы думаете, ваши Боги спасут вас. Как бы не так. Мои Боги сильнее, потому что наша вера, католическая, самая истинная. Как бы не хотели, но вы будете моей женой. Вот возьмите кольцо моей madre[33]. Оно обручальное.
– Ах, отстаньте! – гневно сверкнула глазами Даша и в сердцах бросила кольцо на пол.
Кольцо со звоном покатилось.
– Ах, так! – рассвирепел темпераментный итальянец. – Porca madonna![34] Подумаешь, какая недотрога!
