Император поерзал в кресле и приподнял бровь, призывая собеседника продолжать.
– Воруют там, конечно, безбожно, вот только нужно понимать, что в некоторых случаях можно ограничиться конфискацией и предупреждением, а не сразу тащить чиновника или торговца на место казни. Во Франции несколько лет царил хаос, и нужно понимать, что полностью «чистых» людей в таких условиях осталось очень мало. Многие и сами были бы рады не воровать, не брать взяток… А куда денешься, если жалованье не выплачивалось месяцами, если начальники и коллеги воруют? В таких условиях остаться честным было просто опасно!
– Запас прочности имеется?
Людвиг наморщил лоб…
– Есть, но сложно сказать, насколько велик. С одной стороны, он сильно выбил чиновников, да и торговцев с ремесленниками… Но многое зависит от ситуации: если дела буду идти примерно таким же образом, то месяца на три, далее за Ребеля я не дам ни гроша. Хуже ситуация станет – так в любой момент толпа на гильотину потащит или приближенные яду подольют. Ну а лучше… Хм, даже сказать не могу… Если войска Революционной Франции начнут сейчас одерживать одну победу за другой, то Ребель и год продержится. Больше уже вряд ли, надоел он народу. Но за победы многое простят.
Рюген поднялся из-за стола, жестом приказав собеседнику не вставать, потянулся с хрустом и начал мерить кабинет любимого штразльзундтского дворца шагами, обдумывая ситуацию. По въевшейся привычке – бесшумным «охотничьим» шагом, не обращая внимания на то, что под ногами лежал толстый персидский ковер.
– Может ли сейчас Франция победить Англию, если вдруг найдется толковый лидер и полководец? – вслух рассуждал император. – Может, хотя простой эту задачу не назовешь. При некотором везении с этим справится и Ребель, особенно если офицерский корпус хотя бы частично встанет на его сторону. Так… Ребеля охраняют?
– Да, Сир, – с готовностью ответил Людвиг, – люди из полка Стражей Революции.
– А наши?
– Ээ… Не знаю…
Отпустив аналитика, Игорь вызвал Юргена и поставил ему задачу всеми силами охранять Ребеля, одновременно подталкивая того на более активные боевые действия с Англией.
– Чем больше они ослабят друг друга, тем больше шансов у нас на удачный исход операции. Сильная Франция под боком нам не нужна ни как враг, ни как союзник. В идеале, нужно добиться того, чтобы эти страны максимально ослабили друг друга, а выиграли в результате мы. И «мы» здесь – прежде всего Венедия, а не Империя.
– Понимаю, Сир, – согласился с ним родич, – к этому и стремимся. Другое дело, что и там не дураки сидят…
– А можно дураков посадить? – перебил император собеседника, схватив со стола лист бумаги и карандаш. – Смотри: лорда Кавендиша убираем, кто остается в Адмиралтействе?
Карандаш летал по бумаге, и потихонечку вырисовывалась схема перестановок в британских властных структурах. Перестановок на первый взгляд не критичных, мелких… Но если присмотреться, становилось ясно, что власть в итоге окажется у людей, не приспособленных к ней. Разведкой станут командовать люди, норовящие решать все проблемы одним махом; армиями – заботящиеся только о наживе и грабежах…
– А ведь может получиться, Юрген, – спустя два часа сказал Рюген, посматривая на схемы и идеи многоходовок, – может.
Гуляли на свадьбе Наполеона, который женился на дочери Покоры, приняв фамилию прославленного фельдмаршала. Родители корсиканца сидели со странными лицами: с одной стороны, их сын вошел в другую семью, что в те времена воспринималось крайне серьезно, а тем более на Корсике… С другой – карьера его складывалась исключительно удачно, так что и родственникам немало перепало от его славы. Нет, на государственную службу их не брали, ибо старшенький – Жозеф, прошелся «по краю» и едва-едва не вступил в свое время в масонскую ложу. Люсьен, несмотря на юный возраст, успел замараться в сомнительных сделках… В общем, по мнению Рюгена, все таланты семьи достались Наполеону, остальные были личностями вполне заурядными.
Мать и отец свежеиспеченного Покоры удовольствовались статусом родителей крупного помещика и проживанием на полном пансионе в одном из второстепенных поместий жены сына Елизаветы. Сестры Наполеона получили неплохое приданое, и старшие Элиза с Полиной уже успели достаточно удачно выскочить замуж за крупных балканских помещиков. Остальные… Младшие сестры были уже сговорены, а братьям предстояло вести сытную жизнь небогатых, но и далеко не бедных провинциальных помещиков. И на этом все: что сам фельдмаршал Покора, что император – оба дали понять Бонапартам, что благоволением пользуется ТОЛЬКО Наполеон, а им придется довольствоваться отблесками его славы и благополучия.
Там же, на свадьбе, к нему подошел Марк Гарц – тот самый командир «Шестого Железного» и бастард Рюгена. После того памятного сражения он не стал, как хотел бы, командовать всеми легионами – по политическим соображениям этот пост пришлось отдать Головиным. Впрочем, это ненадолго… Да и в общем-то Марк получил больше, чем мог рассчитывать: фамилию Гарц-Грифон, право официально называть императора отцом[137] и… интересные перспективы.
– Отец, я тут подумал насчет политического устройства нашего государства после войны…
– Слушаю, – благосклонно кивнул Игорь, давно убедившийся в достоинствах внебрачного сына.
– Вспоминал империи – Римскую… ну, прежнюю… Ромейскую[138]… И подумал, что все проблемы начинались, когда в империях побеждали чиновники. Способов бороться с ними много, но все они временные: рано или поздно иерархическая система чиновников находит лазейки, погребая под собой государство. Причем нередко сами чиновники могут считать, что работают на благо этого государства.
– Не ново…
– Вот! А если столиц будет несколько? Сам вспомни – когда Римская империя уже, по сути, развалилась, ее столицу перенесли в Византий[139], благодаря чему удалось еще немного потрепыхаться, хотя все тогда были уверены, что Римская империя развалится вот-вот.
Рюген поманил сына чуть подальше от толпы, понимая, что разговор становится серьезным.
– Продолжай, – приказал он, подойдя к окну.
– А если сделать несколько столиц не во время жестокого кризиса, а заранее? Скажем – одна столица будет у Венедии, вторая – у Унии, третья – уже у Империи. Ну и разумеется, все они будут на территории Венедии, чтобы сохранить единство государства.
– Ага… То есть бюрократы в разных столицах будут волей-неволей противодействовать друг другу, – медленно заговорил император, поняв суть идеи, – и тем самым будут САМИ искать неправильные и неудачные решения у соперников. Без корпоративной солидарности. Интересно…
