А вот почему не пускать отбраковку с 512-битных на 256 или даже 128 бит? Странно, что до этого никто еще не додумался. Вроде как совсем не сложно заранее заложить некоторую избыточность обвязки на чипе, и распаивать «как надо». Кстати, почему не добавить лишний столбец в маску, и потом по результатам тестирования использовать только бездефектные? Я сам не заметил, что пробормотал эти слова вслух. Не имей сидящий справа начальник ангстремовского цеха литографии классного слуха, все бы прошло незамеченным, но…
— Что ты сказал? — он резко, всем тяжелым корпусом, развернулся ко мне, и добавил громче: — Что-то интересное про дополнительный столбец ячеек!
— Можно добавить в схему процентов десять избыточности, — я охотно повторил свою идею. — Наверно, так удастся парировать часть дефектов.
— Но ведь и размер кристалла вырастет, — осторожно заметил ангстремовец, разглядывая меня как диковинного зверька. Увы, но авторитет у меня в кругах профессионалов был вполне адекватен «тайному» прозвищу – «любимчик Шелепина».
— Разумеется, — я не стал спорить с профессионалом. — Но на первый взгляд, может получиться, ведь, в сущности чип с регулярной структурой в большинстве случаев получается неработоспособным частично! — последнее слово показалось мне ключевым, и я на всякий случай его повторил: — Это чип логики или функционирует, или нет, а память – почти всегда хоть как-то, но работает!
Сидевший напротив незнакомый товарищ, внимательно прислушивающийся к нашему диалогу, на слове «частично» резко достал, можно сказать вырвал, из внутреннего кармана пиджака продолговатый чехол из лаковой темно-малиновой кожи, ловко вытряхнул из него в подставленную ладонь логарифмическую линейку, и начал что-то быстро на ней считать, перебирая инструмент длинными пальцами несостоявшегося пианиста.
— Интересное предложение, — протянул он, не прерывая манипуляций с деревянным прототипом микрокалькулятора. — Точно без специальных исследований не скажу, но навскидку, в оптимуме возможно увеличение выхода годных процентов на пять! А, нет! — он задергал щегольски окантованным в золотистый металл бегунком с еще большей скоростью. — Надо учесть количество чипов на пластине, получится меньший эффект. Но все равно…
— Можно еще пускать брак как микросхемы меньшей емкости, — добавил я вторую часть идеи. — Наверно, под это будет не сложно доработать обвязку.
Теперь на мне и дальнем от начальников конце стола сфокусировалось внимание чуть не половины собравшихся. Стихийно поднявшаяся волна поясняющего идею шепота покатилась в сторону министра, где-то ближе к директорам заводов и НИИ отразилась, как от зеркала, и вернулась обратно спорами и рассуждениями в полный голос. Несколько минут Шокин не мешал, с удивлением, а может и надеждой прислушиваясь к набиравшему силу бардаку. Но наконец он не выдержал:
— Тихо, товарищи. Кто-нибудь, доложите суть предложения!
Первым, как ни странно, сориентировался в ситуации товарищ Лукин. Поднимаясь со стула, он умудрился блеснуть загоревшей лысиной в луче заходящего за окном солнца, и… Легко перехватил контроль над ситуацией в свои руки, показав настоящий класс управленца 80-го левела с бафом «костер у задницы».
Дальше все было просто. Я получил награду в виде сомнительного комплимента «вот что значит, товарищи, незашоренное мышление». А опытное производство буквально через пару недель выдало «на гора» совершенно немыслимое количество годных чипов, что-то около тридцати процентов. Из них чуть менее четверти были первоклассными, иначе говоря, имели емкость в 512 бит, и попадали в ведение минобороны.
Остальные чипы, те, что раньше шли в брак, расхватывались едва ли не в драку «обычными» ведомствами. Более того, выяснилось, что никого тут не смущает память ЭВМ в целых 8 килобайт, набранная, к примеру, из целой тысячи 64-х битных микросхемок.383 Мне это казалось дикостью, анахронизмом, но разработчики почитали за большую удачу поставить «нереально» быструю SRAM на свои изделия.
Первая планка на пути к персональному компьютеру была взята, но тогда, жарким летом 1968 года, я этого попросту не заметил.
4.15. И все-таки она вертится!
С процессором все было… Если говорить мягко, то в конкурсе терминов победу наверняка бы одержало слово «неоднозначно». Поначалу задача казалась почти тривиальной, как говорил кто-то из классиков, «…проект был большим, но простым – его поддерживало правительство».384 Старт прошел необычайно легко, игровые автоматы серии «Денди», по сути примитивные восьмибитные компьютеры, массовое производство приняло с распростертыми объятиями. Разумеется, не просто так, страшно представить, какой немыслимой силы пинок был для этого «отвешен» с высших эшелонов власти.
Удалось победить и «детские болезни», тут здорово помогло бета-тестирование в нашем НИИ, и… Возможность «по-коммунистически» использовать ресурсы, или, говоря проще, плевать на экономику. Любой капиталист при одном лишь упоминании «ручной подгонки» полез бы за таблетками, а от счета «за технологическую оснастку» слег с сердечным приступом, но страна, запустившая на орбиту первый спутник, оказалась неизмеримо выше таких мелочей. И меня это, как ни странно, радовало – уж лучше пусть высококвалифицированные сборщики получают деньги за «Денди», а не очередной Т-64, или что там сейчас генералы считают актуальным ответом на «зверский оскал НАТО».
Так что еще год назад казалось, вот только правильно отрисовать «проводки» «на кремнии», и можно занимать очередь в кассу – получать премию. Однако скоро выяснилось, что перенести на кристалл все «один в один» невозможно. Тут задержка лишняя, там кусочек схемы получился в неудобном виде, транзисторов многовато выходит, да и вообще… Все самые лучшие идеи пришли в голову инженерам в акурат на следующее утро после сдачи «в серию». Несмотря на мои слабые протесты, пошла раскрутка страшного маховика доработки и улучшения.385
Первая версия «Денди» была сделана впопыхах, без особых архитектурных затей, и по сути являлась безрегистровой двухадресной машиной386 наподобие первых «Минсков».387 То есть в роли регистров выступал весь объем ОЗУ, а любая машинная инструкция могла использовать не более двух ячеек памяти. Таким образом, результат операции сложения автоматически записывался на место одного из слагаемых. Это был шаг вперед по сравнению с трехадресными БЭСМ-4 или М-20, в которых нужно было явно указывать следующую, как бы третью ячейку, но за сокращение длины кода пришлось «платить» пересохранением данных для повторного использования.
