– Соперницу по завещанию? Ведь дом по завещанию отходит ей. И я имел неосторожность вам об этом проговориться.
– Прошу вас, хватит, Александр Ионович, – взмолился Андрей. – Вы же на самом деле меня преступником не считаете, так не лучше ли потратить время на поиски настоящего убийцы?.. Ее зарезали ножом?
– Смерть наступила, как утверждает доктор, мгновенно.
– Значит, – сказал Андрей, обретая решительность, – это те же люди, что напали на отчима и Глашу на той неделе?
– Почему? – Вревский поднял светлые брови. – Нож – самое удобное оружие, когда нужна тишина. Убийце главное было – не поднять шума. А что у вас с руками?
– Это? Оцарапал о кусты.
– Где же вы отыскали кусты? Вчера этого не было.
– Уж отыскал. Клянусь вам, это не имеет отношения к делу.
– Что имеет, что не имеет, решать буду я.
– Глашу надо похоронить.
– Сначала будет вскрытие. Вы уже видели, как это делается… Не отворачивайтесь. Теперь я понимаю, почему вы не в действующей армии. Вы не выносите вида крови, господин студент?
– Глаша была близким мне человеком, я очень любил ее.
– Что за любовь у молодого человека к служанке отчима?
– Можно, я уйду?
– Отлично, – Вревский поднялся первым, словно идея уехать принадлежала ему, – я вас подвезу куда надо.
– Спасибо, я сам. Мне надо побыть одному.
– Или встретиться с сообщниками? Не морщитесь, я шучу. Честно говоря, когда урядник сказал мне, что видел вас возвращающимся домой ранним утром, я счел было вас убийцей. Семейные отношения – замечательная питательная почва для убийств. Но если вы не великий актер, то, по моим наблюдениям, у вас духу не хватило бы всадить ножик в покойницу.
Вревский стоял наступив на подножку пролетки. Он не намерен был щадить Андрея – видно, таков был его следовательский метод.
А Андрей думал – только не вывести его к дому Иваницких. Вроде бы он о них пока не подозревает.
– Так куда вы намерены?
– Мне хотелось бы отыскать моего друга.
– Ахмета Керимова? Не советую с ним знаться – это человек темный и с очень плохими товарищами. Не исключено, что он имеет отношение к этому преступлению. Как видите, я очень разговорчив, потому что испытываю к вам некоторую симпатию. Иной бы следователь связал вас с Керимовым в одну банду. И дело сделано… Садитесь. Я вас довезу до набережной, Керимова разыскивайте сами.
На набережной Андрей попросил остановить пролетку, солгав, что намерен позавтракать в кафе.
– Отлично, – сказал Вревский. – Но предупреждаю – никаких попыток убежать из Ялты. Это будет воспринято мною как признание вины. Учтите, что косвенные улики и логика следствия работают против вас. Не хватает детали, толчка, чтобы я в вас окончательно разочаровался. Так что в значительной степени ваша судьба в ваших руках. Вы будете ночевать у себя?
– Где же еще?
– Вечером я нанесу вам визит. Тогда же сообщу, как распорядиться с похоронами госпожи Браницкой.
Андрей глядел, как удаляется пролетка. Обернется или нет?
Вревский обернулся почти сразу и сказал, не стесняясь того, что на улице было немало прохожих:
– С этого момента за вами установлено наблюдение, учтите это, господин Берестов.
И уехал. Завтракать Андрей, конечно, не стал. Как и не стал искать Ахмета. Надо было добраться до Иваницких так, чтобы шпики и соглядатаи его не выследили.
* * *
Путешествие до Иваницких в лучших традициях шпионских романов заняло еще полчаса. Андрей нырял в тихие переулки, выстаивал за углами оград, неожиданно поворачивал назад… Он был так занят этими маневрами, что не оставалось времени думать. Да и так не хотелось думать! При мысли о Глаше его снова начинало тошнить…
Убедившись окончательно, что за ним не следят, Андрей вошел в подъезд дома Иваницких. Дверь открылась ему навстречу – Лидочка снова услышала, почуяла его приближение заранее.
– А я в окно не выглядывала, – сказала она, – потому что полиция может следить за тобой.
– Почему ты так подумала? – изумился Андрей.
Лидочка пожала плечами и пропустила его в коридор.
– Мама ушла на спевку. Она у меня в церковном хоре, папа на службе. Так что мы с тобой одни.
Андрей вошел в комнату.
– Господи, на тебе лица нет! – воскликнула Лидочка. – Что еще случилось?
– Глашу убили, – сказал Андрей. – Дай мне холодной воды, очень холодной. Меня вырвало.
– Сейчас. – Лидочка, ничего больше не спрашивая, побежала на кухню, а Андрей обессиленно сел на ее узкую кровать и тут же лег на спину, свесив ноги на пол.
Лидочка вошла со стаканом воды и спросила:
– Может, тебе ботинки снять? Отдохнешь? Давай сниму?
– Не надо. – Он приподнялся, взял стакан. Вода была ледяной, родниковой и сказочно вкусной. Он даже не заметил, как Лидочка присела у его ног. – Не надо снимать ботинки! – Но Лидочка так споро расшнуровала их, что Андрей не успел воспротивиться.
– А теперь говори, – сказала она. – Тебе будет легче, если ты расскажешь.
Андрей рассказал скупо, коротко, даже нехотя.
– И тебя не выследили? – спросила Лидочка, когда он закончил.
– Нет.
Лидочка подошла к окну.
– Пусто, – сказала она. – Никто не дежурит.
– Ты хорошо умеешь слушать, – сказал Андрей. – Ты совсем не ахала и не падала в обморок.
– Я уже отплакала, когда ты ушел, – ответила Лидочка. – А потом стала думать. И мне все это не нравится.
– А мне даже некогда было думать.
Андрей допил воду. Горло саднило, будто он надорвал его.
– Заходил Ахмет, – сказала Лидочка. – Искал тебя.
– Он мне нужен.
– Я знаю, я сказала, что он тебе нужен. Хотя, в отличие от тебя, я ему не верю.
– Что он сказал?
– Он сказал, что разговаривал с нужными людьми. Что есть подозрения. Что он обещает – за три дня он найдет тех, кто убил Сергея Серафимовича.
– Он оставил свой адрес?
– Нет. Он зайдет в шесть часов вечера.
– Ты ему не сказала, где я?
– Сказала, что обещал прийти. Я не могла с ним разговаривать! Ты ведь веришь ему, он твой друг. Но он не мой друг.
– И что же ты надумала? – Кровать чуть покачивалась, будто корабль. Андрей закрыл глаза. Было очень приятно закрыть глаза.
– Я надумала, что Глашу убил тот, кто испугался, что она видела убийцу.
– Наверное. Вревский тоже так думает.
– Но даже Вревский не знал, что на самом деле Глаша пришла в себя и лишь притворяется, опасаясь повредить твоему отчиму. И никто не знал. Только ты!
– Что ты хочешь сказать? – Андрей открыл глаза и увидел Лидочку как в тумане. Она стояла над кроватью, сжав кулачки.
– Я хочу сказать, что об этом знала и я, и главное, самое главное – ты вчера в Массандре рассказывал, что Глаша очнулась! Ты рассказывал, как проникал к ней через окно? Ты рассказывал, что она не успела назвать убийц, но назовет их завтра? А рядом сидел Ахмет! Понимаешь, тот же самый Ахмет, который знал про шкатулку.
