— Цезарь, ты здесь? — услышал он голос Неофрона. И гигант-гвардеец склонился над ним. — Ранен?
— Нет, — отозвался Элий.
— Тогда чего улегся? — Неофрон взвалил Элия на плечо и понес вниз. — Думаешь, я тебя всякий раз буду на себе таскать?
Больше ничего из мудрых наставлений Элий не слышал, потому что сон навалился на него и одолел. Даже когда медичка смазывала царапины йодом и заклеивала пластырями, он этого не чувствовал. Лишь теплая вода ванны на мгновение привела его в чувство, он уловил запах галльского мыла, ощутил приятную теплоту воды, блаженно вытянулся и, запрокинув голову, различил на потолке орнаментальный узор из пальмовых листьев. Подумал, что спать в ванной нельзя, и тут же заснул. И даже прикосновение чистой льняной простыни он ощутил лишь сквозь сон, так же как и вкус неразбавленного вина.
Он спал. Ему снился Рим. Колизей. Арена. Он шагнул на золотой песок, сжимая в руках тупой меч гладиатора. А навстречу ему шел Хлор. В руках давнего врага сверкала разящая сталь.
— Ты — смелая девчонка. — Квинт подлил в кубок Роксане неразбавленного вина, — Я повидал многое, но и для меня сегодняшний день тяжел. А ты…
— Я тоже повидала многое, — Роксана пригубила вино.
— Тогда за успех римского оружия! — Квинт опрокинул чашу залпом.
Роксана последовала его примеру. Он положил ей руку на плечо. Она придвинулась ближе. Они сидели во дворе под пальмой. Желтый свет фонарей. Черные тени на плитах. И гнетущая липкая тишина. Будто слой ваты. А сквозь эту вату — издалека, как из другого мира — голоса, мычание, еще какие-то неясные ночные звуки.
— Руфин скоро должен явиться, — сказала Роксана.
— Должен-то он должен, но вот явится ли…
— Не сам лично… Но Скавр или кто-то другой…
— Может быть… — задумчиво протянул Квинт. — Все может быть.
— Я сегодня спасла Элию жизнь, — заявила Роксана.
— Да ну… — он прижал ее сильнее, отыскал в темноте губы. Она ответила на поцелуй. Но почти сразу отстранилась.
— Это правда. На Цезаря напали два монгола. Я кинулась на помощь и отвлекла одного…
— Ты убила этого варвара?
— Нет… — после паузы сказала Роксана.
— Спорим, что ты вообще никого не убила. И не можешь убить.
Роксана закусила губу и молчала. Потом тряхнула головой:
— Пойдем на стену и кого-нибудь убьем!
— Кого? Часового? — изумился Квинт.
— Какого-нибудь варвара. Наверняка там ползают под стеной. Ищут, где можно прорваться.
— Слушай, мы устали… надо немного выпить, расслабиться, отдохнуть…
— Пойдем, — не унималась Роксана. — Ты знаешь пароль?
— Ну, знаю…
— Так пойдем! — Она вскочила и потянула за собой Квинта.
Тот пошел без всякой охоты. Но отказать Роксане он не мог.
По дороге их останавливали трижды. Но Квинт называл пароль, и их пропускали. К тому же многие узнавали «личного секретаря» Цезаря. На стене их встретил Тит. Он стоял в карауле и был недоволен.
— И что вам неймется? — бормотал старый гвардеец, меряя шагами стену и внимательно вглядываясь в пространство, по которому скользил луч прожектора.
Неожиданно луч погас. На несколько секунд. Потом вновь зажегся, метнулся вбок, глянул в небо и затем медленно сполз к лагерю монголов — но не достал, не хватило мощности.
— Глянь, там… — шепнула Роксана, вцепляясь в руку Квинта.
Квинт всмотрелся и в самом деле заметил какое-то движение под стеной. Человек, лавируя между неубранными трупами и обломками лестниц, бежал в сторону реки. Странный какой-то человек, черный, блестящий… Роксана вскинула винтовку, угнездила на мешках с песком приклад.
— Стой! — ахнул Квинт. Но было поздно. Винтовка плюнула кратко и зло, человек внизу дернулся, прыгнул вперед и упал.
— Что такое? Кто стрелял? — Рутилий тут же возник из темноты.
— Там лазутчик монголов! — Роксана ткнула пальцем вниз.
Рутилий поднес бинокль к глазам и тут же уронил руку. И бросился к лестнице. Человек внизу зашевелился и медленно стал отползать к городским воротам. Но из ночной тьмы выскочили трое на низкорослых лошадях. Роксана успела уже перезарядить винтовку, прицелилась и сняла скакавшего впереди. Квинт подивился меткости ее стрельбы. Сам он тоже выстрелил, но промазал. Так же, как и Тит. Монгол махнул саблей, что-то подцепил острием с земли и рванул назад. Квинт всмотрелся. На земле осталось обезглавленное тело… Рутилий вернулся.
— Как они здесь очутились? Я спрашиваю, как эти двое здесь очутились? — набросился трибун на Тита.
— Квинт назвал пароль.
— Ах, пароль!
— Я думала, что этот человек — враг. — Роксана сказала об этом почти спокойно.
Рутилий вырвал у нее из рук винтовку.
— Идиотка, ты не просто убила нашего человека. Ты сорвала важную операцию. Этот парень жил в Месопотамии много лет. Он знал места, знал язык в совершенстве. У него оставались здесь друзья. Он должен был собрать в тылу монголов отряд из добровольцев, вскрыть тайный склад оружия Содружества и нанести удар варварам в спину. И ты все погубила. Второго такого человека у меня нет… — Рутилий сделал паузу — сейчас заговорит про военный суд, понял Квинт.
— Она сегодня спасла жизнь Цезарю, — сказал фрументарий поспешно.
Рутилий глянул на него с ненавистью:
— Еще раз увижу вас обоих на стене без моего разрешения — расстреляю обоих.
Рутилий ушел, кипя от злобы. Квинт чувствовал себя растоптанным и оплеванным. Растоптанным — потому что он только что помог уничтожить такую прекрасную операцию. Оплеванным — потому что его в этот план не посвятили. А ведь про тайный склад оружия он сам рассказал Рутилию.
— На этом парне был водолазный костюм, — сказал Квинт тихо.
— Мне надо идти… — заявила Роксана.
— Идти? Куда?
— Идти писать книгу… Я придумала новый абзац.
— Что? Ты пишешь здесь книгу? — Его стал разбирать дурацкий смех. — А кто ее будет читать? Монголы?
— Книги живут гораздо дольше людей. — Она даже сумела изобразить оскорбленное достоинство.
— Это всего лишь шутка, — Квинт никак не мог справиться с приступами смеха. С ним бывало такое. Иногда.
— Признаться, у меня сейчас нет охоты шутить. Он проводил незадачливую амазонку до ее комнаты и даже не сделал попытки вновь поцеловать.
Накануне Кумий пировал у Сервилии. Много народу у нее пировало. Более мерзкого вечера Кумий вспомнить не мог.
Бенит развалился на почетном консульском месте. То и дело, пока слуга наполнял его чашу вином, новоявленный сенатор поглаживал пурпурную полосу на тоге и улыбался. Все оказалось просто. Слишком просто. Он захотел и достиг.
— Да здравствует наш боговдохновенный Бенит! — воскликнул Кумий. — Надеюсь, вскоре мы узрим его консулом.
Кумий откровенно издевался. Но Бенит принимал слова поэта за чистую монету.
— Разумеется, — улыбнулся Бенит. — Вам недолго ждать. — Его невозможно было смутить. — Жаль, что в триклинии нет органа. Я бы сыграл. Обожаю орган.
— Клавесин не подойдет? — спросила Сервилия.
— Нет, клавесин для меня слишком мелок. Для меня только орган.
— Каковы твои дальнейшие планы, Бенит? — спросил драматург Силан и подмигнул Кумию — ему казалась, что шутка с Бенитом весьма остроумна. И игру стоит продолжить.
— Далеко идущие, — отвечал тот. — Я буду играть. Остальные — любоваться моей игрой. Планирую возглавить одну из сенатских комиссий.
— Почему ты решил, что тебе отдадут комиссию?
— Потому что я так хочу. А стоит мне пожелать, и мое желание исполняется. Когда я выхожу под дождь и говорю: хочу, чтобы дождь прекратился, — тут же начинает сиять солнце. Я — истинный исполнитель желаний.
— Об этом можно написать в «Акте диурне»? — подобострастно спросил критик Гней Галликан. Странно было видеть этого немолодого дородного человека заискивающим перед наглым молокососом.
— Можешь, — милостиво разрешил Бенит.
— Кто-нибудь знает, что будет дальше? — спросила Сервилия.
— Руфин отправится с войсками в Антиохию, — тут же ответил Бенит. — Победитель Третьей Северной войны хочет сделаться еще освободителем Месопотамии.
Кумий с досадой отметил, что в логике выскочке не откажешь. Похоже, что теперь не они играют с Бенитом, а он — с ними. Мышка взяла в оборот кошек. Кумию сделалось не по себе. А вдруг Бенит вовсе не ничтожество?.. Додумывать мысль не хотелось — противный холодок пробежал по спине.
— Дурацкий поход, — презрительно фыркнул драматург, считавший, что он как литератор разбирается во всем на свете, а в военном деле лучше прочих. — Это всего лишь разведывательный отряд монголов. Чтобы разделаться с варварами, хватило бы и пары когорт.
Корнелий Икел говорил что-то подобное — припомнил Кумий.
