— Добро пожаловать, путешественники. Вижу, вас не остановил наш флаг.
«Двенадцать», — решил Алехандро по виду и писклявому голосу мальчика. В этом возрасте Кэт была просто чудо — исполненная жизни и любопытства, несмотря на все невзгоды.
— Да, юноша, это так. И спасибо за добрые слова, — сказал Алехандро. — Как называется ваша деревня?
— Эйам.
— Эйам, — повторил Алехандро, оглядываясь. — Прекрасное местечко, по-моему. А тебя как зовут?
— Томас Блэкуэлл. — Он поклонился с удивительной для его возраста грацией. — Младший.
Какое-то время Алехандро не говорил ни слова. Имя Томас Блэкуэлл плясало в его сознании, и в конце концов далекое воспоминание ожило.
ЗДЕСЬ ЛЕЖАТ ДВЕНАДЦАТЬ МОИХ ДЕТЕЙ И МОЯ ВОЗЛЮБЛЕННАЯ ЖЕНА
Он видел это имя на могильной плите, когда вместе с Кэт бежал из Кентербери. Нет, немыслимо, чтобы это был тот же самый человек. Алехандро отогнал мрачный образ и улыбнулся мальчику.
— И сколько же тебе лет, господин Блэкуэлл?
— Двенадцать. — Мальчик горделиво выпятил грудь. — И моего отца тоже зовут Томас, только добавляют «старший».
— Ничего удивительного. Предполагается, что отец всегда старше сына.
Мальчик захихикал.
— Ах, добрый сэр, вы правы. Отец гораздо старше меня.
— А мать?
Мальчик рассмеялся.
— Тоже старше меня, хотя намного моложе отца.
— А-а…
Алехандро окинул мальчика оценивающим взглядом. Кэт стояла рядом, не говоря ни слова.
— Нам нужно где-нибудь остановиться ненадолго. Не подскажешь, можно найти что-нибудь поблизости?
— Есть таверна, но сейчас они не сдают комнат, — ответил Томас. — Миссис Тэнобл снова выгнала своего мужа, и он поселился там. Миссис говорит, что это для него самое подходящее место, потому что он все равно все время торчит в таверне. Так что тут вам не повезло. — Улыбка мальчика стала шире. — Однако мне кажется, отец будет рад постояльцу.
— Это гораздо лучше, — сказал Алехандро. — Я всегда предпочитаю останавливаться в семейном доме. Там обстановка… дружелюбнее.
Мальчик усмехнулся.
— Но это будет стоить вам денег.
— Что же поделаешь, — ответил Алехандро. — Я устал и моя дочь тоже. Стоит заплатить за уют и спокойствие в хорошем доме.
— Тогда идите за мной, — сказал Томас Блэкуэлл-младший.
— Подожди немного. — Алехандро отвел Кэт в сторону. — Знаю, ты была тогда ребенком, но, может, помнишь? Когда мы бежали из Кентербери, то наткнулись на могилу…
— Не может быть, что это тот же человек.
— Дочь, — сказал Алехандро, наслаждаясь звучанием этого слова, — долгий жизненный опыт подсказывает мне, что не существует такой вещи, как случайное совпадение.
Какое-то время она пристально смотрела на него, потом произнесла:
— Может, ты и прав.
Охваченные любопытством, они вслед за мальчиком пересекли заполненную народом площадь. Нигде не наблюдалось никаких признаков тяжкого недуга. Посреди площади, неподалеку от таверны, стоял украшенный искусной резьбой каменный крест со сглаженными временем и непогодой краями. В центре возвышалась каменная церковь, окруженная маленькими домами.
Жители деревни беззастенчиво глазели на незнакомцев; Алехандро ощущал на себе их оценивающие взгляды. Однако — вот странность! — спустя какое-то время выражение лиц смягчалось, как если бы люди приходили к выводу, что с присутствием чужаков можно мириться.
По дороге Томас то и дело встречал знакомых и приветствовал их в такой жизнерадостной манере, которая казалась неуместной с учетом того, какие мрачные наступили времена. Неуместной в деревне, где свирепствовала чума.
Алехандро наклонился к Кэт:
— Поразительно приветливые люди в этой деревне.
— Мне тоже так кажется.
Оба подумали об одном и том же — что им позарез требуется передышка, а сюда не осмелится проникнуть никто из их преследователей.
— Будем надеяться, что нам удастся задержаться здесь и немного передохнуть, — сказал Алехандро и снова вернулся к своим воспоминаниям, связанным с именем Томас Блэкуэлл.
Несомненно, в Англии множество Томасов Блэкуэллов; это достаточно распространенное имя. Но чтобы оказаться в деревне с черным флагом, где чума явно не смогла собрать свою дань, и наткнуться здесь на человека, носящего имя того, кто один раз уже вырвался из ее когтей, — это по меньшей мере поражало.
* * *
— Как это вы не можете снова взять их след? — недовольно спросил Бенуа.
Сэр Джон терпеть не мог этого человека за скрипучий голос, равно как по множеству других причин. Какая наглость — лезть с вопросами в обход своего высокородного кузена; и почему только де Куси терпит это? Сэр Джон искоса взглянул на барона, но не увидел на его лице и следа раздражения.
«Ах, ну да, они же всего лишь французы», — подумал рыцарь и подозвал к себе егермейстера.
— Граф Бенуа желает знать, почему мы не можем взять их след, — сказал он, когда тот подбежал.
— Не знаю, мой лорд. Собаки в замешательстве. Это редко случается, но весенняя земля такая влажная…
Теперь в разговор вмешался де Куси, резким, сердитым тоном заявив:
— Ну, значит, пусть ищут, пока снова не обретут нюх!
Егермейстер торопливо поклонился и метнулся обратно, даже не взглянув на сэра Джона Шандоса. Глядя ему вслед, рыцарь выругался себе под нос, хотя его гнев был направлен скорее на де Куси. Однако не егермейстеру предстояло держать ответ перед королем, если их поиски окончатся неудачей, что вполне возможно; это Шандосу придется объяснять, осторожно подбирая слова, почему его лучшие следопыты не смогли найти какого-то еврея и молодую женщину.
Он знал совершенно точно, что король не понимает, какими умениями обладает его дочь; он никогда не видел, как она стоит перед мишенью, посылая в центр ее стрелу за стрелой, и как тщательно подбирает перья для стрел.
«Гусиные перья, — говорила она со своей прекрасной улыбкой, — лучше всего. Многие предпочитают ястребиные, но только не я…»
Король Эдуард не отдавал себе отчета в подлинной глубине ума этого еврея, поскольку сам большим умом не отличался. Хорошо продуманные объяснения Шандоса прозвучат вполне правдоподобно, хотя и не будут в полной мере отражать истинного положения дел.
Его мысли были прерваны лаем, раздавшимся далеко впереди. По звуку чувствовалось, что гончие сильно возбуждены. Он пришпорил коня и, приблизившись, увидел лишь виляющие из стороны в сторону хвосты, поскольку все собаки уткнулись носами в землю. Выражение лица егермейстера заметно прояснилось.
* * *
Утки и куры расхаживали по двору Блэкуэлла с таким видом, точно они тут хозяева, и, судя по запаху, так оно и было. Идя вслед за мальчиком, Алехандро старательно обходил оставленный птицами помет. Они прошли мимо жилого дома и зашагали в сторону примыкающего к нему сарая с окруженным изгородью загоном, где копошились две отличные жирные свиньи. Возможно, услышав шаги, одна из них приподнялась в своем тесном загоне, и стало ясно, что она должна вот-вот опороситься. Только в процветающем хозяйстве могут позволить себе иметь отдельное помещение для животных.
— Отец! — закричал Томас Блэкуэлл-младший.
Спустя несколько мгновений в дверном проеме показался дородный мужчина средних лет.
— У нас гости! — продолжал паренек. — Постояльцы!
Лицо отца просияло. Он вышел на солнечный свет, вытирая руки об одежду.
— Добро пожаловать! — Он приветливо кивнул Алехандро и Кэт.
— Спасибо, — ответил Алехандро. — Нам с дочерью нужно где-то остановиться.
Томас Блэкуэлл-старший подозрительно разглядывал их. Такое было уже не впервой — когда человек при виде этой пары приходил к выводу, что родственниками они никак быть не могут. Скептическое выражение его лица едва не сменилось усмешкой, но он вовремя сдержался.
— Над домом у нас удобный чердак, если вы не возражаете против шума. У меня четверо маленьких детей.
— Соседство с детьми меня скорее радует. — Алехандро положил руку на плечо Кэт. — Прошло много времени с тех пор, как моя дочь была ребенком.
— А-а… — Блэкуэлл, к неудовольствию Алехандро, оглядел Кэт сверху донизу. — В самом деле.
Он сделал несколько шагов вперед, протянул Алехандро руку, и они обменялись рукопожатием.
— Томас Блэкуэлл, к вашим услугам, сэр. А вас как звать?
— Алехандро.
— Испанец.
Алехандро кивнул.
— А это моя дочь Катарина.
Кэт удивленно взглянула на него, но Блэкуэлл не заметил этого, поскольку его внимание отвлек визг из загона со свиньями.
— Чем больше будете вопить, тем дольше вам придется ждать кормежки, — буркнул он и перевел взгляд на Алехандро. — Такие прожорливые, знаете ли.
— Надо полагать, судя по их величине.
