брал, если было нужно, то просто помогал им достать оружие и продовольствие. Исключением стали миномётчики, собрал я себе четыре расчёта, а среди брошенного нашей армией вооружения подобрал восемь миномётов: четыре тяжёлых полковых 120-миллиметровых ПМ-38 и четыре средних батальонных 82-миллиметровых БМ-36. Их использовали в зависимости от обстоятельств. Разграбляя склады, сделал несколько закладок с продовольствием и боеприпасами, а потому мог не экономить ни мины, ни патроны. Для этого аэродрома я решил использовать ПМ-38, которые били почти на шесть километров, правда расположились они ближе, в четырёх километрах, на большой поляне в лесу. Перед этим привезли сюда четыреста мин, которые и выпустили по аэродрому за десять минут.
Забравшись на высокий дуб, я в бинокль смотрел за работой миномётчиков. Работать начали утром, как только нормально рассвело, немцы ещё спали, а мои ребята, хоть и не сразу, но накрыли казармы. Также досталось и складам с топливом и бомбами, а в завершение перенесли огонь на самолёты. Когда мы закончили, весь аэродром был в огне, не знаю, сколько погибло немцев, но достаточно.
Шифровка из центра неоднозначно приказывала мне немедленно вернуться назад вместе с моими ребятами. Делать нечего, к тому же вчера повстречались еще с небольшим отрядом пограничников из десятка бойцов. Поговорив с лейтенантом Козыревым, оставил его партизанить тут, присоединив к нему новых пограничников, и стало их два с половиной десятка, а с учётом миномётчиков три с половиной десятка. Также оставил ему всю трофейную технику, кроме двух мотоциклов, их забирал себе. Также оставил погранцам и миномёты, зачем мне их забирать с собой, а Козыреву они пригодятся. Тепло с ним попрощались.
Залили баки своих машин под пробку, а также и канистры и двинулись в сторону фронта. Впереди ехали мотоциклисты, а за ними уже мы. Через день мы увидели наш санитарный обоз, правда, начало оказалось комическим, это для нас, а что касается обоза, то они основательно перетрусили.
Два десятка телег с ранеными неторопливо двигались по узкой лесной дороге, причём съехать с неё было невозможно, так как вдоль дороги слишком плотно росли деревья и кусты. Когда внезапно позади них раздался шум моторов и появились мотоциклы с пулемётами, то возницы подумали, что это немцы, а то, как немцы относились к нашим раненым, они уже успели узнать. Вот они и стали нахлёстывать своих лошадей, стараясь найти место, где могли бы съехать с дороги в лес. Лишь когда извозчик с последней телеги разглядел, что в мотоциклах сидят наши бойцы, паника улеглась. Вскоре я уже говорил с главным санитарной колонны, им оказался военврач 2-го ранга [41] Никонов. Они уже четвёртый день пробирались к нашим, и вчера у них закончились все продукты. Через пару километров мы смогли наконец обогнать телеги, когда деревья расступились и появилось свободное место для объезда.
Глянув на карту, я увидел, что через пять километров дорога пересекает шоссе, а медики, похоже, этого и не знали. Замаскировав машины на опушке, мы стали наблюдать за дорогой, ведь раненых не бросишь, значит, придётся тащить их с собой. Через час подошел обоз с ранеными. Быстро их переправив через дорогу, переехали сами и остались в засаде.
Чем прикажете раненых кормить? Наших запасов хватит максимум на пару дней, так что хочешь не хочешь, а проблему с питанием надо решать. Через час показалась немецкая пехотная колонна, а в её конце двигались две телеги, причём одна из них была с полевой кухней. Как говорится, то, что доктор прописал. Дождавшись, пока вся колонна пройдёт, мы открыли пулемётный огонь по ней, причём по телегам отработали снайперы, мгновенно ликвидировав возниц. Немцы в первый момент растерялись, но мгновенно пришли в себя и, рассредоточившись, открыли ответный огонь, вот только они быстро сдулись. Кроме двух «максимов», которые мы забрали с собой, по ним работали шесть ручных пулемётов и три крупнокалиберных. Мои машины слегка выехали из леса, обозначив этим своё присутствие, и, оценив соотношение сил, когда у них не было ничего, чем они могли заткнуть мои бронеавтомобили, а кроме того, работу десятка пулемётов, которые просто не давали им головы поднять, они решили отступить.
На дороге осталось лежать с полсотни трупов, а мои орлы быстро погнали телеги вслед за обозом с ранеными. Вскоре мы догнали его, и через час, когда впереди показалась небольшая поляна, все встали на привал. Нам повезло, кроме того, что на обеих телегах оказалось продовольствие, так еще и в полевой кухне был обед, который готовили на ходу. Гороховый суп и рисовая каша с мясом разошлись на ура, хватило накормить всех, и раненых с медперсоналом, и нас. После небольшого отдыха, необходимого лошадям, которые уже хорошо выбились из сил за это время, мы неторопливо двинулись дальше. Вперёд уехали оба мотоцикла, как разведка и передовой дозор, в одном из мотоциклов была рация, причём немецкая, так что связь с передовым дозором была. Следом на расстоянии в километр не спеша ехали мы, а уже за нами обоз с ранеными и телеги с продуктами и трофейной полевой кухней. Среди обоза оказался повар, он и принял командование над трофейной кухней. За время стоянки, после обеда, он отмыл её, благо рядом протекал небольшой ручей и проблем с водой не возникло. После этого он залил воду в котлы для ужина. Двигался обоз медленно, так что вполне можно было приготовить ужин за время движения.
Так мы двигались пару дней, за это время к нам прибились ещё с десяток окруженцев и несколько раненых. Наконец стало слышно канонаду, а обоз встал, пока мы не разведаем всё вокруг. Кругом немцы и дыр в линии фронта нет, а потому пришлось нам ночью двигаться прямо через лес, который, к нашему счастью, оказался вполне проходимым. Когда мы приблизились к линии фронта, то одно отделение моих бойцов отправилось вперёд – снимать часовых. А дальше всё прошло максимально нагло: первыми двигались телеги с ранеными, так как они ехали совершенно бесшумно, правда их проход контролировали мои бойцы, на случай если что произойдёт. Как только телеги скрылись из виду, так двинулись и мы. Немцы, разумеется, услышали шум наших машин, но спросонья мало что поняли, так что и мы проскочили без боя, а дальше уже наши.
Местный особист, прибежавший к нам, как только увидел мои бумаги, так сразу и исчез, видимо оказался умным мужиком. Следующим полднем мы все вместе, и я со своей техникой, и раненые, грузились на станции, правда в разные поезда. Раненые в санитарный эшелон, а
