Второй, с незначительной задержкой, также идет в атаку. Сломать! Растоптать! За поруганную гордость! За секунды страха, показавшиеся вечностью!
Не судьба. Фролов встречает его прямым ударом ноги в грудь – и того буквально сносит, опрокидывая наземь.
Третий уже не несется очертя голову. Нет, он тоже движется быстро, и видно, что успел постранствовать и побиться во многих портовых кабаках в заморщине, опять же, видать, и на Миллионке во Владивостоке успел попрактиковаться. Да только и Николай не пальцем деланный. Боковой слева взят в жесткий блок, а рука, уже отведенная назад на уровне пояса, с резким выдохом, стремительно уходит вперед.
– Ха!
– Хек, – третий, поймав кулак в душу, переламывается пополам.
Четвертый. Пятый. Да сколько вас!
«Та-та-та-та-та-та».
Пулемет замолкает так же неожиданно, как и заговорил. На ногах только Фролов. Филя, чертяка, об этом мы не уговаривались. А ну как в кого попал? Так, с этим потом. Сначала к первому. Не дай бог, гортань перебил. Унтер хрипит, дышит с трудом, но жив. Жив, дурилка картонная! Так вот, вот так. Помассировать, как учил командир. Ага, оживает. В глазах сквозь слезы пробивается мысль. Задышал ровнее. Оно и к лучшему. Теперь взгляд по сторонам. Та-ак, раненых вроде нет, хотя подниматься не спешат. Кто его знает, что этот блаженный с пулеметом еще учудит. Вон стволом водит из стороны в сторону.
– Ну все, братва, все. Встаем. Не боись, никого не тронем. Становись!
Хотя Фролов и заявил, что никого не тронут, но построил людей вдоль мишеней, да и Васюков все еще за пулеметом. Понятно, что и сам унтер стоит перед строем, но уж больно ловко управляется с новым оружием этот самый Филя.
– Не знаю, может, в море вы чего и стоите, сам я сухопутный, пехтура серая суконная, но на суше вы никто и звать вас никак. Здесь любой пехотный Ваня вам фору даст. Это там броня и калибр, а здесь один солдат с простой винтовкой может остановить наступление целой роты. Если, к примеру, выставить вас всех против Васюкова, то я на него смело в заклад стану. Неча на меня щериться. Ну хорошо, пусть вы со своей «полундрой» добежали до врага и сошлись в штыки. Вы штыком-то работать умеете или думаете, япошка, завидев ваши тельники, в штаны наложит? Держи карман шире. Он, в отличие от вас, «полундру» не орет, а учится штыком ковырять тех, кто о себе много думает и тельник носит. – Наконец выпустив пар, он решил все же сбавить обороты: – На нас с Васюковым вы зла не держите – надо же было вам как-то показать, что вы дурью маетесь. А если вы думаете, что сильно отличаетесь от толпы, когда десантируетесь из вагонов, то очень ошибаетесь. Не надо даже так мастерски стрелять, как Филипп, чтобы положить вас всех. А вот теперь решайте сами, как быть. Кто хочет иметь шанс выжить – остаются и тренируются до седьмого пота, до полного нестояния. Кто хочет орать «полундру» и пугать япошек своим бравым видом, свободны, можете делать что угодно, только под ногами не путайтесь.
– А тебе, стало быть, жалко нас стало?
– С чего бы мне вас жалеть. Дураков жалеть – время попусту терять. Потому как дурак всегда найдет свою пулю, а вот чтобы рядом с Сергеем Владимировичем оказался хоть десяток умных бойцов, очень даже мне желательно, потому как тогда и он целее будет.
– А чего это ты за него так печешься? Родня тебе, что ли? – Высокий бравый матрос. Как там его? Ага, Мамонов.
– Родня не родня, а рабочего человека понимает как никто другой. Про концерн «Росич» слышали?
– Ну дак кто же о нем не слышал, эвон сколько всего нового на флот от них пришло.
– А того, что у них не одна тысяча человек работает и получают вдвое от других, не слышали? Оно конечно, раздолбаев не держат, но работному люду только польза. Опять же организовали поселение на Чукотке, и там народ вообще как сыр в масле катается. Но и это не самое главное. Концерном этим три друга заправляют, богаче них на Дальнем Востоке вряд ли кто сыщется, и могли они спокойно в сторонке отсидеться, а не пожелали. Один командует ротой ополчения, в которой сейчас и я служу, а до того служил здесь и с хунхузами воевал, защищая православных в Маньчжурии, награду имеет боевую. Второй на флот подался добровольцем, о нем пока ничего не слышно, но еще услышите, попомните мои слова: не тот это человек, чтобы в сторонке по-тихому отсиживаться. А третий… Третий наш прапорщик и есть. Богат как черт, а пошел простым прапорщиком, да не в тылы объедаться, а сюда, на бронепоезд. Да-да, наш прапорщик. Вот только видел ли кто, что он своими деньгами и положением кичится? Не по-людски ли он к вам подошел? Не хочет ли вас, охламонов, научить, чтобы головы под пули по-дурному не подставляли? Без гонору человек. А вы тут перед ним как девки выкаблучиваетесь и гоголями ходите. Не нравится, что над вами поставили человека, который корабельного железа не видел? Да он, если хотите…
– Чего замолчал-то? – хрипло вопрошает унтер, которому Фролов едва не перебил гортань.
– Да так, ничего, – равнодушно бросает Николай и тут же переводит тему: – Значит, так. Кто будет осваивать науку, остаются на месте. Кто не желает, свободны. Только винтовки не забудьте забрать. Идите к их благородию, он определит вам задачу. Понятно, что по хозяйской части, ну да там не так умаетесь, как здесь, это я вам точно говорю.
Больше половины предпочли уйти, чтобы заняться хозяйственными вопросами, – гонору в них все же было побольше, чем здравомыслия, – но треть осталась, и с ними-то и началась настоящая учеба.
– Значится, так. Перво-наперво меняем позицию. Нам этот щит без надобности, – махнул Фролов в сторону одного сплошного дощатого щита, на который и крепились мишени. – Вы двое ступайте на позицию, спросите у Васюкова краску и кисти и идите вон туда, я вас там ждать буду.
Опять взмах руки. Бойцы видят в том направлении непривычные мишени грязно-зеленого цвета. Некоторые в рост человека, иные только вполовину, а есть так и вовсе словно человека по плечи обрубили, только треть и осталась. Вот только они не были вкопаны в землю, а покоились на раме. Всего таких рам было три, на каждой по десять мишеней. Пулеметчики рассказывали, что они эти мишени два дня ладили, но были они очень удобными. Попал в мишень – она и упала, промазал – стоит как вкопанная. Нужно поднять – нет проблем, к каждой раме по веревке тянется, тянут пара человек за веревку и поднимают мишени, а то бегом бегать не набегаешься, расстояние-то от двух сотен шагов до ближайших. Баяли, что сейчас ладили еще одну мишень, она будет двигаться то вправо, то влево, вот только к ней нужно было вороты делать и двигать из окопчика, там же на позиции. Чудные они все же. Но вот шутить не любят, это точно.
