— Все ненужные будут выселены, — пояснил я свои планы, — а на их место приедет гораздо большее количество нужных.
Кстати, на месте города Железнодорожного тут имелся поселок Обираловка, причем название полностью соответствовало реальному положению дел. Так что с его переселением на берега Вилюя особых проблем я не видел — даже если забыть про институт Рябушинского, все равно такая топонимика более уместна за Уралом, нежели чем под Москвой.
— Здесь будет полностью закрытый город с охраняемым периметром, — продолжил я, — название которому вам еще предстоит придумать. Ну, а еще я жду от вас список институтов и предприятий, необходимых для практического воплощения идеи магнитостата. И подумайте, нужно ли вам, кроме научной деятельности, еще и администрирование над всем этим немалым хозяйством? Наверное, лучше будет заиметь несколько замов, и если у вас есть кандидатуры, то представляйте их мне. Да, вам же еще потребуется официальное прикрытие — ведь по магнитостату будет запущена секретная государственная программа, и властная вертикаль в ней — это вы, над вами я, надо мной его величество. И все. Не возражаете, если в связи с этим вам будет присвоено звание генерального комиссара?
Генеральный — это у нас был не просто высший чин в комиссарской системе, он еще и не ограничивался трехлетним сроком. Пока таких комиссаров было всего два — Сталин и Фишман, но вообще-то по моим прикидкам в России их должно быть порядка десяти-пятнадцати. А пока к вечеру этого дня генеральных комиссаров стало уже три — Рябушинский не возражал.
Когда по возвращении в Питер за ужином я похвастался величествам достижениями Рябушинского, Маша захлопала в ладоши:
— Ура! Вот стоило только дяде Жоре на минутку отвлечься от пресекания и недопущения, как он тут же изобрел антиграв.
— Строго говоря, это магнитостат, — уточнил я, — хотя, действительно…
— Какой еще магнитостат? Если оно висит в воздухе и при этом не вертит винтом и не машет крыльями, это антиграв, можешь посмотреть в любом фантастическом романе. Или дирижабль, если роман исторический, так что изволь соответствовать. Да и секретность твоя любимая от этого только выиграет, пусть англы с американами антигравитацию изобретают.
— Весело будет, если действительно изобретут, — усмехнулся Гоша.
— А разведка дядина на что, тем более что их у него уже целых три штуки? Пусть изобретают на здоровье, а денег на наши работы я дам. Только, дядь Жора, ты не перескормничал? Что-то я себе с трудом представляю космическую программу за двадцать пять миллионов рублей. Интересно, а телепорт ты скоро изобретешь? А то как замечательно было бы — сажаем десантников на антигравы и телепортируем куда надо… На такое и миллиарда не жалко.
— Помнится, ты, когда только познакомился с Рябушинским, не допустил его до аэродинамики из-за некоторого неприятия режима секретности, — вспомнил Гоша, — а теперь как быть?
— Так ведь у меня пять лет было, чтобы на конкретных примерах убедить человека в необходимости этого, так что теперь он несколько изменил свои взгляды. Хотя сокрушался, что столь замечательные результаты нельзя будет опубликовать. Но я ему объяснил, что в этом закрытом городе будут и свои закрытые издания, где он сможет публиковаться хоть каждый день, а лет через двадцать пять после первого успешного полета можно будет кое-что малость и рассекретить. Кстати…
Я достал из папки и положил перед императором лист бумаги.
— Подпиши, это твой указ о присвоении поселку Энску, то есть бывшему Кучино, статуса города имперского подчинения. Стой, а прочитать-то перед подписью? Опять потом начнешь нудеть, что я где-то допустил излишнюю экспрессивность в терминологии.
— Что, действительно допустил?
— Сейчас — нет, но в следующий раз обязательно допущу, авось и отвыкнешь подмахивать бумаги не читая.
— Вот тогда и прочту, а сейчас-то чего глаза портить? В общем, поздравляю, желаю новому городу всяческих успехов и так далее, копию сам в мой секретариат отошлешь. А кто там мэром будет?
— Не мэром, а генерал-губернатором, только демократии мне там и не хватало. Поищу кого-нибудь среди авиационных генералов — тот же Храбрецов, например, вроде должен справиться.
— Все-таки интересно, — задумчиво сказал император, — когда мы хоть в чем-то перегоним тот мир?
— На днях. По их времени, разумеется… И чего тут будет такого особенного? Да, синхрофазотрона и коллайдера у нас пока нет, так они и не для всяких исследований нужны, и уж тем более не для всякого изобретения. А больше никакой особой разницы-то и нет, точнее есть, но она в нашу пользу. Грубо говоря, ученым и изобретателям тут дают больше денег.
— Но зато их самих существенно меньше.
— Во-первых, со следующего года пойдет выпуск тех, кто начал учиться уже при тебе, и количество заметно возрастет. А во-вторых, у нас пока инженер — это действительно инженер, и задачи на уровне изобретений им приходится решать чуть ли не через одного. А в том мире попробуй заставь среднего выпускника чего-нибудь изобрести! Я бы не взялся. И потом, там большинство приличных специалистов обслуживают сферу потребления, а у нас — наоборот. Так что мы их догоним, но, как в анекдоте, обгонять пока не будем, чтобы перед ними голым задом не сверкать.
После ужина с двумя величествами я отправился к третьему, то есть к своей жене. Ну и дочке, понятно, которая пока всего лишь высочество — впрочем, как и я. Встречен я был восторженным воплем:
— Папа, мама разрешила мне мотоцикл!
— Да? — с сомнением поглядел на свою супругу я. — Действительно, похоже, что разрешила, уболтала ты ее, значит?
— Очень у нас дочь растет настойчивая, — вздохнула Мари. — Так что сделай ей, так уж и быть, как договорились.
Договаривались мы о том, что первый мотоцикл для Насти будет электрическим, со скоростью не более пятнадцати километров, чтобы его можно было догнать бегом. Ездить она на нем будет по внутреннему дворику Зимнего, ну а через пару недель возьмет с собой в Ливадию.
— Ладно, — сказал я, — послезавтра будет, и начинай учиться.
— А в Стрельну когда поедем?
— Что? — офигел я.
— Дядя Альфонс говорил, что там проводятся са… со… соревания! Кто быстрее приедет. В первый раз самым быстрым был ты, во второй — дядя Альфонс. А в третий буду я! А еще дядя Федя говорил, что это спорт для королей. Значит, проеду я быстрее всех и стану королевой! Как тетя Маша. И послезавтра — это когда? Если опять приедешь поздно, как сейчас, то день-то уже кончится, а так нечестно. Привози мотоцикл утром! А еще лучше — завтра вечером. Или в обед, тогда тебя тетя Нина покормит. Хотя у нее завтраки вкуснее получаются…
