Этот маневр заметили и неправильно истолковали на прочих кораблях эскадры. Капитанам показалось, что адмиральский корабль пытается отвернуть, выйти из боя. Это была трагическая оплошность, одна из тех, которые порой решают исход боя. Командующий арьергардом эскадры адмирал Вильнев – человек, весьма милый в общении, большой умница и светский лев, был никчемным флотоводцем. И потому, не дожидаясь отдельного приказа, отдал распоряжение повторить маневр флагмана, разваливая единую мощную артиллерийскую линию.
Между тем «Ориентал» уже попал в западню: потерявший маневренность «Александр» дал залп всеми орудиями борта, за ним последовал второй. Как ни горько было признать Брюйе, англичане заряжали быстрее, чем его подчиненные. И это было бы еще полбеды. Основная трагедия заключалась в том, что, при всей многочисленности орудий на борту, линейный корабль полноценно мог стрелять только одним бортом, на выбор. Для второго просто не было расчетов. И потому первый залп флагмана британцев, как и второй, и третий, остались без ответа. «Вангард» стрелял почти в упор, так что прятавшиеся за фальшбортом стрелки Бонапарта могли вести огонь попросту из ружей и пистолей. Но это был лишь жест отчаяния в сравнении с громогласным рокотом тяжелых орудий англичан. Вслед за кораблем Нельсона маневр повторил очередной линейный корабль, «Свифтсюр». И теперь по «Ориенталу» вели огонь уже три плавучие крепости британцев.
Между тем на других участках боя сражение кипело с не меньшей силой. Едва на «Лиандре» заметили поднятый Нельсоном сигнал 183 – «всем навалиться на арьергард», некий безусый мичман, едва-едва получивший свои эполеты, бросился по обрывкам вант на мачту, чтобы продублировать команду шедшим в кильватере линейным кораблям. Орудия британцев загрохотали слитным ревом, снова и снова поливая огнем корабль адмирала де Вильнева. Не выдержав обстрела, тот покинул строй, и это было началом конца. Да, французские канониры все еще ожесточенно стреляли, едва увидев перед собой в клубах дыма какие-то непонятные мишени. Да, командиры продолжали выполнять приказы и с неимоверной отвагой, не обращая внимания на град картечи и пуль, силились управиться с парусами, чтобы сохранить хоть какие-то остатки маневренности. Но сражение уже было проиграно.
Командующий союзными испанскими кораблями, присоединившимися к флоту у Мальты, почувствовав близость неотвратимого разгрома, отдал приказ: «Немедленный поворот, все разом!» – и, поставив на реи все, что только можно, как говорится, вплоть до боцманских подштанников, не разбирая дороги устремился прочь от места сражения. Прямо через сгрудившееся в кучу, точно испуганная волком отара, пестрое месиво французских транспортов. Испанские орудия громыхали одно за другим, расчищая проход.
Четыре фрегата, остававшихся в резерве адмирала Брюйе, пробовали было выйти наперерез испанцам, но первый из них тут же ощутил на себе всю тяжесть полного бортового залпа и начал крениться, все больше и больше набирая воды в трюмы. Остальные поспешили ему на помощь, торопясь снять экипаж с тонущего судна. На корабле де Вильнева уныло пополз вниз по мачте трехцветный республиканский флаг, торопясь уступить место белому полотнищу капитуляции.
Между тем «Ориентал» продолжал сражаться. Генерал Бонапарт, собрав вокруг себя группу артиллеристов, бросился на орудийную палубу, спеша открыть огонь по англичанам пушками второго борта. Это была смелая, но тщетная попытка. Едва грянул первый залп из нескольких стволов главного калибра, на дубовые борта уже горящего флагмана обрушился шквал раскаленных ядер. Бульварк наполнился дымом. Затем возле одного из орудий с грохотом и пламенем взорвался пороховой картуз, срывая с креплений многопудовую бомбарду. Словно бронзовый таран, ожившее чудовище, обретшее невиданную прежде подвижность, поползло со скрипом и лязгом прямо на командующего, зажимая его между соседней бомбардой и прогорающим бортом. Наполеон стоял ни жив ни мертв, глядя, как все ближе с каждым мгновением, с каждым качанием на волне подползает взбесившаяся бронзовая махина.
– Ultima ratio regum, – глядя на подкрадывающуюся гибель, шептал он. – Последний довод королей.
– Ядрен батон! – раздалось совсем рядом.
Сильные руки ухватили генерала и рывком, точно это был не прославленный военачальник, а куль с овсом, перебросили Бонапарта через орудийный ствол. Раздался гулкий удар. Взбесившаяся бомбарда грохнула всей тяжестью в прогоревшую древесину и, проломив ее, вылетела за борт.
– Я вас по всему кораблю ищу! Шо вам тут неймется?! – подхватывая находящегося в шоке генерала, закричал Лис. – Нате вон мокрую тряпку, закройте лицо, не дышите всякой хренью!
– Это разгром, – шептал Наполеон. – Какой позор!
– Какой еще позор?! – вопил Сергей. – Уходить надо, эта посудина вот-вот рванет к Бениной мамаше!
– Я привел сюда людей, они погибнут тут из-за меня…
– Ох, говорила мне старушка-мать, не связывайся с гениями, у них мозги набекрень. – Лис подхватил маленького корсиканца под мышки и, преодолевая попытки упираться, последовал в пролом вслед за бомбардой.
* * *
Я шел по Вандомской площади, уже лишенной конной статуи Людовика XIV, Короля-Солнца, но еще не украшенной знаменитым наполеоновским колоссом в честь победы при Аустерлице. По утверждению Талейрана, неподалеку отсюда сегодня утром должно было состояться мое задержание агентами тайной полиции. Я уже видел их, хотя они и старались оставаться незамеченными. Эти ищейки уже научились скрываться в толпе и прятаться за углами домов, но все еще не могли отвыкнуть сопровождать выбранную жертву буравящим спину взглядом. Но сейчас меня больше интересовало другое: эскадры неминуемо должны были встретиться!
Сразу после разговора с Талейраном я предупредил Лиса о возможных последствиях неаполитанских романтических коллизий. Увы, это были лишь подозрения, не подкрепленные ничем, кроме опыта нашего, такого похожего, но все же другого мира. Здесь события могли разворачиваться иначе. Нельсон мог задержаться в пути, отправиться громить беззащитный Тулон, да и вообще, бог весть что могло взбрести ему в голову. Кто знает, что было написано в приказе лордов адмиралтейства? В любом случае Сергей не мог прийти к адмиралу Брюйе и заявить, что сейчас лучше не соваться в Александрию, поскольку Нельсон, по его сведениям, полученным из вещего сна, повздорил с любовницей и задержался на день с выходом в море. А адмирал не мог, сославшись на столь достоверный источник информации, дать команду развернуть огромный флот и плыть неведомо куда. Хотя известная пословица утверждает, что кто упрежден, тот вооружен, этим оружием не всегда удается воспользоваться.
