Людей было много, пара тысяч была точно. Иванова узнавали, расступались, и друзья прошли прямо к входу в церковь. Дальше был затор. Люди стояли вплотную друг к другу, и Иванов увидел стену из спин. Здесь и остановились. Из церкви доносился сочный бас, скороговорящий слова молитвы и стелился сладкий кадильный дым. Молиться в толпе очень просто, делай, что другие делают, и сойдёшь за умного.
Первый не выдержал Алексей. Минут через тридцать он заскучал и шёпотом спросил у Николая: — Долго ещё?
Тот неопределённо пожал плечами.
— Есть у молитвы начало, нет у молитвы конца, — тоже шёпотом поддержал Алексея Александр, — Надо отсюда выбираться.
Они вышли из толпы, рядом тут же материализовался Савелий. — Домой, — кивнул ему Николай.
— Я когда первый раз попал сюда, — начал рассказывать Иванов, когда они неспешно покатили в сторону усадьбы, — зашёл в церковь. А там полный разор. Небелено, некрашено. Только иконы блестят. Так, следы былой роскоши. Выходит священник, а на рясе заплатки. Вспомните наших попов на лендкруизёрах. Вот тут я и понял, что дела совсем ни к чёрту.
— А сколько у попа зарплата? — спросил Петров, — или как у них называется? Жалованье?
— Нисколько. Нет жалованья. Полная самоокупаемость и хозрасчёт. Есть надел сельского церковного прихода. Сорок десятин. Его обрабатывают, с него и живут.
— О! — оживился Александр, — да он богатенький. Почему же в заплатках? Экономит?
— А церковный приход это, — Николай начал загибать пальцы, — Священник — раз, дьякон — два, три дьячка — пять, и причётник — шесть. Бери и дели. А, вот ещё. Земля под храмом и под церковными постройками в этот надел входят. Да, больше, чем у крестьян получается, но и расходы на церковь целиком на церковном приходе. Эти ребята церковную землю не делят, обрабатывают сообща, настоящий колхоз, поэтому и говорят крестьяне с завистью: "попов пирог с начинкой, попова каша с маслицем". Понятно, да? Завидуют начинке в пироге и маслу в каше. Питаются попы, я имею в виду, всю приходскую братию, несравнимо лучше крестьян, в кусочки не ходят, но на новую рясу уже не хватает.
— Не понял, так что, это он бесплатно рулады выводит? — Петров мотнул головой назад.
— Да, бесплатно. Когда для всех — бесплатно. Если же поп служит у крестьянина дома, тогда это платно. Два или три раза в год попы обходят все дворы. Это не только у нас, это везде. На Святой, например, обходят все дворы прихода, и в каждом дворе совершают службы, смотря по состоянию крестьянина — на рубль, на пятак, зависит от продолжительности. Расчет делается сразу или по осени, если крестьянину нечем уплатить за службу на Святой. Разумеется, кроме денег, получают еще всякие продукты в подарок, млеко, яйки, и их кормят. Так как службы совершаются быстро, и за день можно успеть обойти дворов двадцать, то на Святой ежедневный заработок порядочный, но все-таки годовой доход в сумме ничтожный.
У нас есть ещё такая фишка. Водосвятие на скотном дворе. Процедура строго ежемесячная, как наезд санэпидемстанции. Ходят по всем хлевам, читают мантры и кропят святой водой. Что такое святая вода понятно? Нет? Водичка из серебряной посуды. Ионы серебра убивают всю заразу, и вода не цветёт. Про ионы никто не знает, а что вода долго чистой остаётся, заметили. Вот этой серебряной водой коров и брызгают. Да нет, про хлорку ещё не знают. Так вот, за совершение ежемесячного водосвятия на скотном дворе, я плачу в год три рубля, следовательно, за каждый приезд попам приходится двадцать пять копеек. Священник получает десять копеек, дьякон пятак, три дьячка по две с половиной копейки каждый. И остаётся две с половиной копейки, которые идут в общую кассу, есть у них общак, на всякий пожарный случай. Считайте, заработок каждого, в хлебном эквиваленте.
— Не могу поверить, что местные церкви такие автономные. Хоть какое финансирование должно, по идее, быть, — сказал Александр, — а развалиться церковь, так и будут развалины лежать?
— Финансирование есть. Только сюда деньги не доходят. Остаются наверху и разворовываются. Когда я начал тут разбираться, задался таким же вопросом. И вот, что узнал. В прошлом, 1883 году Святейшему Синоду из казны было выделено около десяти миллионов рублей. Из Синода на церковные приходы вышло меньше восьми миллионов. На ВСЕ приходы. Их в России около сорока восьми тысяч. Деньги дошли только до семнадцати тысяч приходов. В столице и крупных городах. Красиво получилось. Министерство, сотня бездельников, хапнула себе два миллиона, а три четверти приходов получили шиш. Вот где коррупция.
— Да, теперь мне понятно, — задумчиво сказал Петров, — почему, когда с русского православного царя срывали корону вместе с головой, русская православная церковь скромно промолчала. Потом-то да, опомнилась, пирог с начинкой лучше лагерной баланды, да было поздно.
Сидоров слушал, казалось, невнимательно, вертел головой, оглядывая окрестности, а потом вдруг спросил: — Что, есть крестьяне, готовые заплатить целый рубль за молитву?
— Есть, — ответил Николай, — только не за молитву, а за службу. Изгонять злых духов и приманивать добрых — это сейчас модно. Бывает, и больше платят. Есть в Гордино богатый мужичок, кулак, так он, я слышал, как-то трёшку заплатил.
— Почему кулак?
— Настоящий кулак, ростовщик-процентщик. У него есть деньги, которые он даёт в рост. Его землю, как и барскую, соседи-крестьяне обрабатывают, за долги, а он ходит руки в карманы. Таких как он, большевики с удовольствием раскулачивали.
— А где он деньги взял?
— Тайна сия вельми великая бысть. В наследство досталось, ещё до Положения. Может дедок на большой дороге промышлял, может папаня где-то стибрил. Но не честным трудом, это понятно.
Александр подозрительно посмотрел на Николая: — Так ты и ему на мозоль наступил?
— Да нет, вряд ли, — Николай нахмурился — ты на что намекаешь?
— Пока не на что. Ты его проверял?
— Нет.
— А зря.
Как не был Великий Князь Сергей Александрович оглушён резким тоном молодого Императора, он приказал немедленно собрать всех начальников департаментов.
Расслабленные тризной, московские чиновники никак не хотели собираться в Губернаторском доме на Тверской. Сергей Александрович приказал Московскому губернатору, действительному статскому советнику Александру Григорьевичу Булыгину, тащить всех, невзирая на степень опьянения.
Надо сказать, что у Великого Князя Сергея Александровича был чин "Московский Генерал-губернатор", в то же время существовал и просто "Московский губернатор". Надо полагать, не великокняжеского ума дело было управлять Москвой, для этого держали специального статского советника. Действительного. Того самого, кто впоследствии, в той, первой истории, разработает положения о первой Государственной Думе, которая получит название "Булыгинская".
