представлять нам эту угрозу, будет знание что мы не в курсе. На тебя вышли через Жанну, а я твой непосредственный куратор. Если мы в чьей-то разработке, то мы по умолчанию уже считаемся как вероятные носители этой самой важной информации.
Ну да, в общем-то, тоже верно.
– Осколки миров – временна́я аномалия. Не вре́менная, а именно временна́я, – уточнил я еще раз. – Если грубо, то время там стоит на месте. Это если очень грубо. И каждый, кто пробыл на Осколках больше месяца, словно выпадает из реки времени, покидает ее течение. Вернувшись в обычный мир, в реку времени вернуться сразу не получается: процесс более долгий. Предположительно – двадцать лет. То есть теоретически, установив связь с Осколками и периодически их посещая, можно обеспечить себе вечную жизнь. Это важная информация номер раз. Важная информация номер два: связь с Осколками не установить просто так. Это не дверь, которую можно открыть, и даже не самолет в которой можно сесть. Каналы связи сложно открыть и легко разрушить, и они могут быть открыты и заякорены только при взаимном согласии хотя бы двух соперничающих на Осколках фракций. Я, так уж получилось, далеко не последний человек в иерархической структуре одной из договаривающихся сторон, и мое мнение имеет серьезный вес и авторитет. Ну а самое главное во всем этом в том, что доступ к порталам на Осколки – это, если решить вопрос вторжения, доступ если не к вечной, то к очень долгой жизни для избранных. И это стоит того, чтобы попытаться забрать меня из-под вашего крыла и попробовать договориться. Договориться со мной, – добавил я, уточняя.
– Или тебя использовать. Или убить, – неожиданно произнесла Жанна.
– Или использовать. Или убить, – легко согласился я.
Надо же, Жанна совершенно не в курсе происходящего, но нюансы чувствует, как никто другой. Сейчас она, кстати, уже смотрела на брата – в ее взгляде явно читался вопрос о наличии доли шутки в сказанном, моей нормальности или же достоверности сказанного. Семенович все еще молчал, и Жанна явно заметила, как он напряженно обдумывает услышанное. Посмотрела на меня, я покивал и пожал плечами. Мол да, бывает что shit happens, и мы сейчас в центре процесса.
Некоторое время стояло молчание.
– Но… как это может… – Семенович выглядел явно сбитым с толку.
– Семеныч, я тебе уже говорил насчет этого. Не нужно задумываться, как это звучит. Это надо просто принять: то, о чем я говорю, работает не спрашивая разрешения ни у логики, ни у законов физики.
Жанна, закусив губу, по-прежнему поглядывала на нас огромными глазами. Подобные разговоры явно находились за гранью ее понимания, и она просто не могла осознать, как ее старший и усатый брат спокойно и доверительно слушает подобные вещи.
– Ясно. Ясно, – покивал Семенович. – Ладно, пошел я. Вы главное дома сидите, и на связи будьте постоянно. Даже в душ с телефоном.
Попрощавшись по второму разу, он поднялся и вышел, крайне озадаченный. Жанна, с удобством развалившаяся в кресле, уже вернула облику спокойствие и сейчас с интересом разглядывала меня, словно новым взглядом. Я прямо на нее не смотрел, но конечно наблюдал краем глаза. И поймал момент, когда она собиралась было заговорить, своим вопросом опередив ее на доли секунды.
– Слушай, а ты специальный агент прямо из серии пиу-пиу ганфайтер, или дипломированный специалист-психолог, исключительно острым умом работаешь?
Жанна в ответ на мой вопрос улыбнулась так нравящейся мне обаятельной улыбкой.
– Как насчет обмена? Ты мне рассказываешь о себе, я рассказываю о себе.
Судя по подачи Семеновича, он так и так собрался ее в дело посвящать. Так что по идее, я бы ей и без обмена рассказал. Но раз предлагают, грех не воспользоваться.
С другой стороны, если Жанна дипломированный специалист-психолог, она же может об истине тактично умолчать и мне левую легенду задвинуть. Но она и так об этом умолчать может, что я кочевряжусь?
– Началось все с того, что в мае месяце две тысяча двадцать первого года я возвращался на своей машине с корпоративного праздника, и вдруг перед глазами появилась снежная белая пелена, а я оказался на заснеженной поляне ледяных пустошей чужого мира…
Я рассказывал долго. Больше часа, говорил и говорил. Жанна слушала внимательно. Не перебивала. Несколько раз ловила паузы и задавала уточняющие вопросы.
Внешне спокойна, но во взгляде – целая гамма чувств. Но я видел, что хотя разумом она еще не готова поверить, то сердцем уже мне доверяет. Просто потому, что видела реакцию брата на мои слова. И еще видела из первого ряда, как нас пытались забрать непонятные товарищи, которых половина питерской конторы сейчас усердно ищет и найти никак не может.
После моего рассказа, когда я закончил, довольно долго стояла тишина.
– Сложно принять. Легко понять. И невозможно забыть, – подытожил я сказанное после того, как пауза совсем уж затянулась. Жанна только кивнула и усмехнулась.
– Теперь твоя очередь, – напомнил я ей.
– У меня есть в анамнезе базовый спецкурс, также каждые четыре месяца я подтверждаю нормативы по физической и стрелковой подготовке. Но от роли агента… как ты сказал?
– Пиу-пиу ганфайтера.
– От роли агента пиу-пиу ганфайтера я далека также, как Туманность Андромеды от нашей галактики. Я дипломированный психолог, ты правильно догадался.
– Какова была твоя задача насчет меня?
– Вполне стандартная: привлечь, вызвать влечение, привязать к себе. В идеале – влюбить, чтобы контролировать максимально полно.
– Ты так легко об этом говоришь.
– Это сделать гораздо проще, чем тебе кажется. Я специалист, напомню, меня этому в институте учили.
– Вот прямо ты пришла в институт и тебя сходу начали учить контролю над…
– Вообще-то еще в средней школе у меня уже были профильные факультативные занятия с куратором, практика в том числе. Да-да, тренироваться подчинять чужие сердца я начинала с тринадцати лет, с одноклассников. Ты вообще в курсе, что наша организация ведет иногда прямо с начальных классов?
– Откуда я могу быть в курсе?
– Ну мало ли. Вообще, если ты вдруг не заметил, у нашей страны на этой планете в противниках сразу два могущественных военно-политических блока, и здесь до сих пор продолжается Большая игра. Слушал про такую?
– Я школу не прогуливал.
– Раз слышал, не понимаю удивления. Отбор способных детей силовыми и научными ведомствами в нашей системе образования происходит как можно раньше. Через
