— Какие требования с этой точки зрения можно предъявить танку? Сильный мотор, надежная ходовая часть, прочная броня, мощная пушка? Все это нужно, и без этого танка не будет. Но мне хочется заострить внимание на том, что обычно упускают из виду — на том, что танк должен обеспечивать боевую работу экипажа. Что же это значит? — внимательно смотрю на Михаила Васильевича и встречаюсь с его таким же внимательным взглядом. — Во-первых, просторное боевое отделение, создающее максимум удобств для стрельбы из танковой пушки, то есть для ее наведения, заряжания, для предохранения от травм при откате, для очистки боевого отделения от пороховых газов. Во-вторых, удобство наблюдения за полем боя для командира танка и для механика-водителя. В-третьих, удобные места для экипажа, чтобы возможно меньше выматывать его во время маршей. В-четвертых, вентиляция и отопление боевого отделения. В-пятых, связь внутри танка между членами экипажа и связь с командиром своего подразделения.
— Слушай, ты где так насобачился по танковым делам? — не скрывая своего удивления, Фрунзе внезапно переходит на ты.
— Интересовался этим делом, еще с империалистической, — стараюсь возможно более спокойно, даже равнодушно пожать плечами. — Да и тут, в ГУВП, со знающими людьми поговорил.
Похоже, возражения и вопросы у Фрунзе кончились, но и слов согласия он не произносит — так же, как и при обсуждении вопросов военной подготовки. Нарком опять переводит разговор на другую тему:
— Вот вы («снова на вы перешел» — автоматически фиксирует мое сознание) предлагаете создавать бронесилы путем формирования целых соединений. Механизированные бригады организовать советуете. Но зачем нам для поддержки действий пехоты такие крупные войсковые единицы? Для поддержки стрелковых частей достаточно танковых рот или, в крайнем случае, батальонов.
Тут уж не выдерживает молчавший до сих пор Котовский:
— Михаил Васильевич! Уж сколько раз говорено! Это же мощнейшая ударная сила получится!
Фрунзе, кажется, совершенно не обращает внимания на его слова, терпеливо дожидаясь ответа от меня.
— Товарищ наркомвоенмор, мне известно, что сегодняшние представления о тактике применения танков рассматривают их в первую очередь как средство непосредственной поддержки пехоты и лишь в некоторых случаях — средство коротких рейдов в тыл противника для нанесения удара по какому-либо объекту с последующим отходом обратно в расположение своих войск. Но это — серьезная недооценка возможностей танковых войск.
— Танковых войск? — Михаил Васильевич зацепился за это слово. — Вы еще и новый род войск создать хотите?
— И правильно! — басит Котовский, но Фрунзе по-прежнему не обращает на его реплики внимания.
— Будет новый род войск или нет — дело десятое, — отмахиваюсь от этого вопроса. — Главное же в том, что танки могут составить основу для таких соединений, которые в состоянии проводить операции по глубокому вклинению в оперативный тыл противника, со стремительным обходом и охватом его частей и соединений, нарушая линии снабжения, громя части тылового обеспечения, склады и штабы. Но для того, чтобы такие соединения стали реальностью, одних танков мало.
— Что же вам еще нужно? — Михаил Васильевич спрашивает без тени раздражения, но все-таки с некоторым напряжением в голосе. И его можно понять — при нынешнем-то тощем бюджете Военведа замахиваться на новый род войск…
— Мне? — переспрашиваю с удивлением. — Мне нужна сильная РККА. А вот для создания полноценной механизированной бригады нужно следующее. Во-первых, личный состав, способный правильно использовать танки в бою и в операции. Во-вторых, танки, которые будет использовать этот личный состав. В-третьих, подвижная пехота, способная передвигаться вместе с танками, с той же скоростью совершения марша. Для этого ее надо посадить на грузовики, а еще лучше — дать ее бронированные транспортные средства, вооруженные пулеметами для огневой поддержки. В-четвертых, поскольку одной пехотой и танками организованную оборону не прорвешь, нужна подвижная артиллерия. На первых порах сойдет и конская тяга, но лучше обеспечить ее гусеничными тягачами, а в перспективе — установить пушки и гаубицы в легкобронированной рубке на танковое шасси. Все это требует мобильных подразделений обеспечения — службы снабжения для постоянного подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия, подвижных ремонтных мастерских, подвижной медицинской службы. И, наконец, нужна радиосвязь. Поскольку это будет рейдовое соединение, проводная связь тут не годится. Да и танками в бою управлять лучше по радио. Поэтому нужны танковые радиостанции. Командирам — приемно-передающие, а обычным танкам можно ставить на первых порах только приемники. — Выдав этот длинный монолог, умолкаю, дожидаясь реакции наркома. И она не заставила себя ждать:
— Вы же отлично знаете, товарищ Осецкий, что у нас всего этого нет, и дать нам все требуемое вами наша промышленность не в состоянии! — вот теперь раздражение все же чуточку прорывается сквозь броню невозмутимости Михаила Васильевича. — К чему тогда эти прожекты?!
— К тому, что я стараюсь заглянуть немного вперед. — Надо говорить как можно спокойнее и увереннее. — Убежден, что социалистическая реконструкция промышленности даст нам все то, что требуется для создания механизированных соединений. Не через пять лет, так через десять — наверняка. А готовиться надо заранее. Отрабатывать оргструктуры, управление, учить кадры, нарабатывать тактические приемы и оперативные схемы. Проводить учения с войсками, пусть хотя бы с условной техникой или с макетами. И тогда не получится так, что народное хозяйство дает нам технику, а что делать с ней, никто не знает, и обращаться с ней не умеет.
Фрунзе молчит, пытаясь погасить вскипевшее в нем было раздражение. Добавляю, чтобы облегчить ему принятие своих замыслов:
— Михаил Васильевич, речь ведь не идет о том, чтобы с сегодня назавтра декретировать создание танковых войск. Для начала нужно создание одной экспериментальной механизированной бригады, которая будет играть роль своего рода полигона для отработки перспектив боевого применения таких войск, а заодно выполнять функции школы, готовящей кадры для будущего бронированного кулака страны Советов.
— Полигон? Школа? — произносит Фрунзе, обращаясь как будто к самому себе. — В таком разрезе эту мысль можно обдумать…
— Собственно, не на чем ином и не настаиваю, — бросаю финальную реплику.
— Да, накидали вы нам идеек… — тянет наркомвоенмор. — И где вы, Григорий Иванович, такого интересного спеца раскопали? Уншлихт мне тоже про него говорил, насчет Остехбюро…
