кафе у меня был хайтек — конструктив на потолке, неон, хром. То, что понравилось Илье, имело много диванчиков с высокими спинками и расположение по типу купе, когда одна зона отгорожена от другой.
Среди этих «приличных» имелся один немного хулиганистый дизайн. В нём за основу были взяты ящики из-под пива и овощей. Точнее, стилизация под ящики, из которых были собраны подстолья, витрина за стойкой, настенные полочки с подсветкой и так далее. В общем, предоставил много разнообразия студентам в плане идей. Дальше пусть сами думают и творят.
Илье я велел мои телефоны не давать. Ходить на встречи в училище и выслушивать хвалебные речи времени не было. В восьмом классе пришлось уже учиться без халтуры. Много времени отнимали всякие сочинения, доклады, классные собрания и стенгазеты. Мне требовалось держать планку отличника. А у меня же плюс ко всему самбо. Городские и областные соревнования. Нам пошили подобие той формы, что я помнил, — трусы-шорты и к ним самбовки. Я надеялся вскоре получить второй юношеский разряд и много тренировался.
К тому же скоро подоспеет время принятия в комсомол. Мы с Мишкой и Светой вместе учили устав. Кстати, Скворцова поскольку была немного старше нас по возрасту, уже в комсорги выбилась. Ничего, я с ней за это место поборюсь на следующий год. Мне в характеристике не помешает такой пункт комсомольской карьеры.
Куда Илья потом перевёз мои планшеты, я так и не понял. Не то на завод, не то в какое-то конструкторское бюро. По пути один планшет с молодёжным кафе, где в отделке присутствовало оформление стены гипсовыми отливками в виде геометрических фигур, чудесным образом исчез — украл кто-то. В общем, я сказал, чтобы это была последняя такая выставка, в следующие разы только в солидных залах размещать.
В этот год я рисовал мало. Романовой пару портретов подарил, себя запечатлел, маман, конечно, и собственно, всё.
Закончился восьмой класс. Мы успешно сдали экзамены. Не только я, но и Светка с Михаилом уверенно шли на золотую медаль. Скворцова по этому поводу бесилась знатно. Ей не давался английский язык, да и по математике она имела тройку. Тётя Роза, в отличие от моей маман, гордилась нами неимоверно. Всё причитала, как жалко, «шо Изя не дожил до того радостного дня, когда сын стал круглым отличником».
Лето я собирался провести дома. Набрал учебников и начал серьёзно готовиться, чтобы не просто учиться на отлично, но и много времени на подготовку не тратить. Учебник истории проштудировал весь, перечитал всю программную литературу. С Мишкой математикой занимались, но там вообще всё серьёзно и не по школьным учебникам.
Как-то незаметно пролетел девятый год обучения в школе. В классе количество учеников сократилось. Примерно на четверть, ребята ушли кто в училище, кто в техникум. Учиться стало интереснее, к тому же наши девочки округлились в нужных местах и просто радовали глаз.
С 1966 года министерство образования ввело летнюю трудовую практику для старшеклассников. И мы были одними из первых, кого это нововведение коснулось. Колхозы такой «радости» не ждали и не были готовы встречать с распростёртыми объятиями. Поселили нас по два-три человека у местных жителей. Но кормили централизованно в колхозной столовой. После вывозили на поля, обычно на прополку.
Представьте, что это всё выпало для мажористых девочек и мальчиков, москвичей, большинство из которых огорода вблизи никогда не видело. А тут грязь, дожди. Если солнечно, то по утрам роса. Часть класса засопливила, другая натёрла мозоли. Для полного счастья колхозные подростки по вечерам приходили «пощупать» девок. Угу. В классе же поголовно все мальчишки на самбо ходили. Наваляли местным так, что пришёл председатель разбираться с нашей классной. Я ему выкатил полный перечень претензий и уговорил, чтобы каждый вечер в столовой крутили кино. Ирина Павловна ничего и сказать не успела, но согласилась со мной по всем пунктам.
После мы уже сами немного разнообразили досуг. Да! У меня фотоаппарат чуть не упёрли. Случайно вернулся за панамой и застал шпану. Они уже вытащили фотоаппарат, но я сумел догнать, отобрать, накостылять и после участковому заявление написать. Наших всех заставил проверить деньги и личные вещи. Так-то ничего ценного мы с собой не брали, но кто его знает, что могло привлечь внимание местных?
Фотографий с этой поездки получилось много. Первосентябрьскую стенгазету я вывесил в школьном фойе. Смеху и шуток было столько! Спустя пару месяцев много позабылось, остались только воспоминания о курьёзах.
Светка определилась, куда хочет поступать после школы — в театральный пойдёт. В принципе, с её в внешностью и умом нормальное решение. Мы с Мишкой весь год натаскивали её по всем предметам. Я выдвинул предложение получить втроём золотые медали (в это время не было ещё ограничений по количеству медалей на школу), и они согласились. Заодно подготовили подругу к поступлению в институт. Я ей привёл пример того, что на первом собеседовании могут попросить прочитать басню.
— И что, будешь как все про ворону и лису рассказывать? Нет уж, пошли в библиотеку.
Подобрали ей из Толстого «Двух товарищей». Потом посмотрели Светкино выступление и согласились, что всё отлично.
Из Израиля внезапно вернулся отец. Впервые я наблюдал, как он пьёт на кухне водку в одиночестве, закусывая куском черного хлеба. Нелегко это от лица страны объявлять о разрыве международных отношений. Это вам не две соседки по лестничной клетке поссорились, а высокая политика. Отец как-то разом сдал, постарел, но жалоб на здоровье или на что-то ещё от него я ни разу не слышал. Меня хвалил, говорил, что гордится.
И наконец, последний выпускной бал.
Платья у всех девчонок белые. Светка самая настоящая королева бала. Мне было немного жаль её косы. Обстригла она их, и теперь подражала не то Одри Хепбёрн, не то Джине Лоллобриджиде. Надо сказать, что-то во внешности у неё было эдакое, артистичное. Про узкую талию и неожиданно откуда-то появившийся шикарный бюст я вообще молчу. Мы с Мишкой на пару попускали слюни на этот бюст и потанцевали со Светкой по очереди.
— Мальчики, мы, конечно, друзья и друзьями останемся, — заявила она, намекая, что, кроме этих отношений, нам ловить нечего.
— Закончилось детство, — приобнял я Мишку за плечи. — Увидимся в МГУ.
— Ты разве не по художественной
