— След на шее твоей пройдет, отрок. Но в душе останется. Прощай…
* * *
День еще не клонился к закату, и потому ведун спешил, сберегая каждый час. Войдя в ворота стольного города, он у первого же заводчика купил, не торгуясь, пару скакунов, упряжь. Кинул сумки через холку, коврики привязал к седлу, поднялся на коня, широким шагом доехал до западных ворот и с места сорвался в галоп, уносясь по Новгородскому тракту.
Путь до Новгорода занял у него пять дней, еще два — бросок до Пскова. Дальше, вдоль Балтики, он еще десять дней мчался по утоптанной дороге на Старгород,[11] с которой потом понадобилось повернуть на Зверин[12] и скакать еще полный день.
К концу пути он был уже не в том состоянии, чтобы оценивать могучие стены стольного города или любоваться красотами Звериного озера. На торгу Олег продал почти загнанных многодневной скачкой коней вместе с упряжью. На негнущихся ногах, удерживая себя только силой воли, доковылял до причалов, нашел ладью, что собирала паломников для пути на Руян, отдал дирхем, спустился в трюм, где для уставших и больных людей стояли топчаны, постелил на один из них свою кошму, молельный коврик сунул под голову и не то что заснул — просто потерял сознание от усталости.
Почти сутки сна вернули Олега к жизни. Он смог более или менее спокойно ходить — хотя сидеть для отбитого до синевы зада стало настоящей пыткой. Именно поэтому он поднялся на палубу постоять у борта и увидел то, ради чего стоило потерпеть некоторые муки: меловые скалы Руяна.
Это было потрясающее зрелище: голубая вода, покрытая мелкой рябью, за ней — сочно-зеленый ковер, из которого тут и там вырываются белые громадины, стремящиеся ввысь, стряхивающие с себя землю и путы корней, большие, как плывущие по небу облака. И кажется, что легкие небесные странники и есть они — скалы острова Руян, которым удалось-таки вырваться на свободу.
Ладья приткнулась к причалу, вкопанному в дно с окатанными разноцветными камнями. Паломники, неся жертвенных птиц, корзины с плодами, ведя за собой барашков и козлят, двинулись по широкой, усыпанной галькой, дороге. Середин пошел вместе со всеми, полагая, что путь для всех может быть только один — на мыс Аркон.
Олег знал, что увидит нечто величественное, но не ожидал, что настолько: могучие каменные стены с башнями, на которых сверкали золотые шатры; ворота, на которых изображение танцующих среди трав богинь было искусно вырезано из яшмы и отчеканено из золота; навесы от дождя и солнца, сделанные из многослойного шелка. Город перекрывал мыс от берега до берега и имел ширину около километра, а длину — не меньше трех.
Едва паломники входили в ворота, как на них тут же набрасывались облаченные в белые хламиды горожане. Участливым тоном они поясняли, что богам нужны особенные подношения, которые можно купить только у них, что жертвенных животных нужно обязательно подкормить зачарованной пищей, а одежду поменять на священную, более подходящую для столь важного деяния, как посещение храма Святовита. Как ни странно, к Середину никто не подошел. Возможно, после долгого пути он имел столь потрепанный вид, что никто не надеялся получить с него даже медяка, а может — ему просто повезло.
Ведун двинулся дальше по вымощенной камнем улице, миновал ворота внутренней стены — и оказался перед валом, по верху которого высился обычный деревянный частокол. Вал был отсыпан в виде правильного круга диаметром около четырехсот метров. Ворот Олег не увидел, а потому двинулся по кругу и обнаружил их с противоположной стороны.
За первым валом протянулся второй, отстоя от него метров на сто. Этот, второй, был выкрашен чем-то в пронзительно-алый цвет, а колья поверху шли то ли золотые, то ли позолоченные. Ворот в нем, разумеется, впереди не имелось. Слева, закрывая проход, стояли храмовые воины с грозными бердышами, поэтому Олег повернул направо, пошел по отсыпанной белой галькой дорожке и вскоре обнаружил навес, крытый, опять же, золотыми листами. Навес поддерживали резные столбы, крашенные в красный и желтый цвет, за невысокой загородкой из толстых дубовых кряжей стояли золотые ясли и такая же поилка, а немного дальше кружился, вытаптывая розовый песочек, прекрасный белый конь с пушистой гривой и аккуратно подстриженным хвостом.
— Конь Святовита, — сообразил Олег. — Тот самый, на котором бог каждую ночь уезжает на битву с врагами и нежитью, который доносит его волю во время гаданий.
Однако приехал ведун не к коню, поэтому он двинулся дальше по кругу, отыскал очередные ворота, вошел — и наконец увидел посреди красной круглой площади сам храм. Подчеркнуто скромный — из темного от времени дерева, диаметром около ста метров, а в высоту около пятнадцати, — он поднимался как бы тремя ступенями, каждая по пять метров, и увенчивался золотой луковкой. Середин перевел дух, обогнул храм и наконец-то ступил в последние ворота.
Святовит мало напоминал обычные идолы. Он был вырезан с величайшим мастерством и совершенно не отличался от человека, если забыть про почти пятиметровый рост. Благодаря искусной раскраске, он имел нормальный цвет лица, голубые глаза, был одет в простую длинную рубаху с вышитым подолом — но на плечах его лежала голубая епанча, скрепленная золотым аграфом с зелеными каменьями. Справа под его рукой стоял меч, а левой Святовит удерживал золотой рог с темно-красным вином. На глазок, в рог влезало не меньше ведра. Насколько помнил Олег, во время праздника урожая верховный волхв это вино обязан был выпить, чтобы наполнить сосуд новым. Весьма не простая работа.
Вдоль стен храма во множестве лежали мечи, копья, рогатины, щиты, топоры, секиры и прочее оружие — дабы бог мог брать на битву всё, что пожелает. У ног его горел алтарь. Шагах в пяти вокруг идола выступал ровный земляной валик высотой всего по колено, за которым прогуливались волхвы в храмовых туниках. Видимо, следили, чтобы паломники не подходили к Святовиту слишком близко.
Едва Олег наклонился над этой чертой, как перед ним моментально оказался один из служителей:
— Ты хотел с чем-то обратиться к богу, мил человек?
— Я хотел бы сделать великому Святовиту подарок, — ответил Середин. — Не простой. Я знаю, кто убил его слуг, его храмовых жрецов на реке Смородина. Троих воинов, одного звали Явором. Я надеюсь, богу захочется отомстить.
— Волхв Явор… — прищурился служитель. — Но ведь он жив.
— Как жив? — не поверил Олег. — Не может быть! Может, ты его с кем-то путаешь?
Служитель поднял палец и тихо предложил:
— Проводи гостя в нашу обитель, к волхву Явору.
