– Э-э, не шути, дядя!
– А никто с тобой, лошина ты деревенская, и не шутит! – глумливо захохотал парень. – Скажи, Крыж?
– Ты погоняло мое языком своим поганым не полощи, Пескарик, – глухо посоветовал рыбак. – И вообще, помолчи – дай поговорить с человеком.
По-хозяйски усевшись на борт лодки, Крыж – именно так его назвал парень – насмешливо уставился на Алексея:
– Починишь движок – мы тебя отпускаем… Ну, а не починишь – извини.
Леша поспешно спрятал глаза – ага, напугали ежа голой задницей! Отпускают они его… Только вот он вряд ли их отпустит.
Бандиты! Те самые, бежавшие. Вон, и ствол у них – значит, не врали ребята.
– А что б тебе совсем хорошо работалось, еще кое-что поясню, – хрипло проговорил уголовник. – Во-он ту избенку на берегу видишь?
– Брошенную?
– Для кого, может, и брошенную… Так вот, там наш кореш сидит, под стволом бабу с дитенком держит…
– Что?!
– Что слышал! Так что, ежели ты что худое удумаешь – убежать там, ментов позвать – на твоей совести их кровь будет. Мы ведь их, в случае чего, порешим, не сомневайся.
Лешка не слушал. У бандитов в заложниках – женщина с ребенком! Господи… Что же, получается – нашел? Нашел? Господи… Теперь за малым дело – освободить их. Не столь уж и трудная задача, честно говоря… если б не два ствола. Следовало опасаться… не самому, за семью. И покуда согласиться на требования.
– Если починю, отпустите их?
– Конечно, отпустим, – уверил Крыж. – На хрена они нам сдались?
– Хорошо…
Алексей починил двигатель быстро – не такая уж и сложная оказалась поломка. Потом вытер ветошью руки и посмотрел на главаря:
– Заводить?
– Постой… Пескарь, сгоняй-ка за Серпенем. Пусть всех прихватит… Видишь, – Крыж снова уставился на Лешку. – Мы тебя не обманываем.
Наступившая темнота казалась непроглядной, впрочем, внезапно налетевший ветер совсем скоро освободил из облачного плена луну.
– Хорошо, – закуривая, усмехнулся главарь. – Видно будет плыть.
Алексей уже понимал, куда они собрались – вверх по реке, в леса, уж чащобы там знатные, партизанить можно. Скроются – ищи их, свищи, никакой вертолет не поможет. Тем более, сейчас осень – в лесу прокормиться можно. А потом, лесом же выйти – куда хочешь, на три района. Ловкий план, ничего не скажешь… Только если они не местные, обязательно проводник нужен, кто-то знающий…
Где-то вдалеке вдруг залаяли собаки. Послышались быстро приближающиеся шаги… Лешка опустил голову – лишь бы Ксанфия раньше времени не узнала, не вскрикнула. Впрочем, темновато сейчас. Господи, неужели…
– Ну, вон они! – не убирая пистолета (опытный, гад!) ухмыльнулся Крыж. – Все живы, здоровы… Ну, может, только… хха! не совсем в целости. Посвети, Пескарик!
Алексей всмотрелся в идущих… и очумело мотнул головой, узнав в женщине и ребенке… касимовскую почтальоншу Ленку с малолетним…
Глава 19
Сентябрь. Окрестности Мценска
Вон они… Вот они… глядите!
Слава вам, великие мира!
Еврипид «Ифигения в Авлиде»
…сынишкой.
Ленка… Ей было уже под тридцать; черноглазая, цыганистая, с длинными темно-русыми волосами, тонкой талией и большой колыхающейся грудью, эта молодая женщина хорошо знала себе цену и разбила уже не одно сельское сердце, за что и была однажды побита разгневанными женами механизаторов. Из тех, кого называют – разбитная разведенка, – Ленка выглядела сейчас погано, дюже погано – растрепанные волосы, синяк под левым глазом, накинутая на плечи небрежно застегнутая рубаха.
Чуть позади несчастной почтальонши шагал здоровенный бугай – Серпень. На рябом лице его играла гнусная ухмылка. За руку Серпень вел – точнее сказать, тащил – хныкающего мальчишку лет восьми-десяти – с такими же, как и у Ленки, густыми темно-русыми волосами.
Несчастная, конечно, не узнала Лешку, хотя когда-то совсем не давала парню проходу – и, надо сказать, весьма небезуспешно. Алексей тоже не подал виду, ощутив нахлынувшую на него жалость… Что и говорить, жаль было Ленку, над которой конечно же бандюги гнусно надругались, жаль было и плачущего пацана ее… Жаль. Ну что же – главное, живы, а душевные раны залечатся.
– В лодку! Как сядем – заведешь, – оглянувшись к Лешке, приказал Крыж – худой, но мосластый и жилистый, с синими от татуировок руками, он был в этой троице за главного.
– Сначала этих отпусти! – Алексей кивнул на Ленку с ребенком. – Пусть идут. Потом заведу.
– Ты мне поговори еще! – главарь повел пистолетом. – Смотри, сейчас осерчаю – замочу всех! Ну! – Крыж повернулся к напарникам и негромко сказал:
– Баба пусть чешет, а пацана – в лодку. Что-то не нравится мне этот ремонтник-лодочник.
Серпень, резко оттолкнув Ленку в сторону, швырнул пацаненка в лодку. Тот ударился, заверещал… Бандиты попрыгали в моторку.
Запущенный двигатель пулеметной очередью разорвал тишину. Потом забулькал, заглох… Лешка нагнулся, завел мотор снова. Лодка дернулась, поплыла, а следом за ней, по берегу, рыдая, бросилась Ленка:
– Илья-я-я-я! Ильюшенька-а-а-а-а!
– Мама! – Мальчишка вскочил на ноги – смешной, тонконогий, вихрастый. – Мама! Мамочка…
– Цыц! – Серпень швырнул пацана на днище.
– А ну, к берегу! – глухо скомандовал Крыж. – Глуши мотор….
– Сынок! – Ленка зашлепала ногами по воде.
– Ну ты, дура, – зло бросил главарь. – Забыла, что я тебе сказал? Напомню, не гордый. Пацаненка твоего отпущу… если ментов на хвосте не будет. Если уж что заподозрю – не взыщи. И нечего тут верещать.
– Может, лучше ее… того, – негромко произнес Серпень.
– Того, того! – огрызнулся Крыж. – Раньше надо было! Да и… не люблю я лишней мокрухи… Водила, давай, запускай, поплыли.
– А ведь она ментов наведет, зуб даю, наведет! – не унимался Серпень.
Заработал двигатель и моторка, выйдя на середину реки, уверенно пошла по быстрине. Луна и звезды освещали фарватер, да и вообще, здесь, на реке, ночь казалась светлее.
Лешка усмехнулся: а, может, сейчас вот резко повернуть, перевернуть лодку… Был бы один – так бы и сделал, но теперь ситуация неожиданно осложнилась – пацан, Илья… Теперь за него нужно было беспокоиться.
– А менты, Серпеша, нас и так по всей округе ищут, – выкрикнул Крыж. – Одна у нас надежда – вверх по реке, а там – в леса. Уж тогда никто не словит – уйдем, помяните мое слово – уйдем.
– Ага… – неожиданно подал голос молодой бандит, Пескарь. – И что мы в этом лесу будем делать? Зимовать, что ли?
– А придется, так и зазимуем, Пескарик! – издевательски захохотал главарь. – Все лучше, чем у хозяина чалиться… Тем более – тебе.
– А че я-то? Че я? – неожиданно вскинулся Пескарь.
