– Да, Саш, понял. – Просто ответил я, но потом, желая разрядить обстановку, добавил. – Ну, давай коньяк, и я к комсомолке пошёл – будем на дереве вместе вниз головой висеть! – за что тут же получил от командира подзатыльник
* * *
За почти два часа, прошедшие до «моей» тренировки, я так ничего внятного и не вспомнил, зато хорошо завтрак усвоил и, даже, подремал минут пятнадцать. Так что к занятиям я приступил свежий и относительно бодрый.
На небольшой прогалине выстроились в шеренгу не только почти все окруженцы, но и Док с Казачиной.
– Ну что же, товарищи, приступим! – и я машинально поклонился ученикам.
Глаза некоторых, например, сержанта Коли Юрина, удивлённо округлились. Чтобы пресечь ненужные кривотолки я откомментировал:
– Сержант Юрин, что вы на меня так вылупились?
– А поклонились вы нам зачем, товарищ старший лейтенант?
– В странах Дальнего Востока так принято. Кланяясь, я показываю моё уважение к вам и благодарю за то, что выбрали меня своим учителем. Вы же должны поклониться в ответ. Сержант, а за ним – и остальные молча поклонились.
Начал я с короткой, минут на пятнадцать разминки, во время которой показал бойцам, как разминаться без лишних движений: стоя, сидя и, даже лёжа.
Затем я продемонстрировал два простейших освобождения от захвата руки и прямой удар кулаком.
«Гусиная лапка» была воспринята легко, а вот с «вращением локтя наружу» пришлось помучаться. Для правильного и эффективного выполнения этой техники необходима согласованная работа рук и ног, а у моих сегодняшних учеников с этим было плоховато.
– Сержант, – обратился я к Несвидову, сосредоточенно пытавшегося выкрутить руку Доку, – вы косить умеете?
– Да, товарищ старший лейтенант, – ответил запыхавшийся Емельян.
– Представь себе сержант, что тебе косить надо, только руками…
– Как это?
– Без скручивания корпуса и шагов, – и я показал, как придётся косить Несвидову. – Ну и много ты так накосишь?
– Дак, с мышкин… хвостик.
– А здесь почему корпус и ноги не используешь? Вот смотри. – И я продемонстрировал на Доке, как нужно правильно выполнять приём. Невзирая на то, что Серёга весит килограммов на двадцать больше, его ножки оторвались от земли, и он улетел метра на полтора.
– Осторожней ты, шаолиньский монах! – провыл Серёга, поднимаясь с земли. – Вот ранят тебя в следующий раз, посмотрю, как ты завоешь, когда я поломанными тобой руками буду у тебя в ляжке ковыряться.
– Извини, доктор, я же мягко.
– Мягко, но больно… Чуть руку не оторвал! – и Док демонстративно потёр правую руку.
– Емельян, вы поняли? – обратился я к Несвидову, не обращая внимания на фальшиво ноющего Дока.
– А помедленнее можно, товарищ старший лейтенант? А то вроде что-то такое уловил, но…
– Тогда на тебе покажу.
Когда я скрутил сержанту руку, тот напрягся и попытался сохранить равновесие. «Здоровый мужик! На натурпродуктах вырос, да ещё в деревне!» – подумал я, а вслух сказал:
– Видишь, одними руками даже у меня не выходит! А теперь добавим ноги… – и я сделал маленький шажок левой и перенёс на неё вес тела. Взвыв, Несвидов, крутанулся в воздухе и мешком рухнул на землю.
– Понял теперь? – я протянул руку, помогая ему встать.
– Ага.
Когда показанные приёмы были повторены раз по пятьдесят, настала пора для более сложных действий – связок «атака-защита-контратака». Вот тут-то «ученики» и взвыли. Минут через пять у половины от ударов оппонентов распухли и покраснели носы. «Торопятся, голубчики».
– Так, снизили темп! Чернов, ну что ты лупишь, как будто на чемпионате Союза в финале? Спокойней! Кудряшов! Денис! Ты куда смотришь? Ну кто же глаза при атаке закрывает?!
Под такие подбадривающие окрики отработка приняла хоть сколько-нибудь упорядоченный характер.
– Товарищ старший лейтенант, можно вас? – окликнул меня Юрин.
– Что «можно»? Ударить? Говори чётче!
– Подойдите, пожалуйста.
Когда я подошел партнёр Юрина, Сомов, один из тех молодых артиллеристов, что присоединились к нам на первой смолокурне, нерешительно переминался с ноги на ногу, щеголяя расквашенным носом, и исподлобья глядя на нас.
– Вот, товарищ старший лейтенант, полюбуйтесь… – начал сержант, – пока он нападал, всё было ещё более-менее, а как я начал – так полный кавардак выходит! Как ни ударю – так всё время ему в нос попадаю. Он что, специально.
– Вас Пётр, кажется, зовут? – обратился я к Сомову.
– Да, – буркнул он.
– Что такое с вами?
– Не могу понять, тащ старший лейтенант, что делать. Вы вроде, всё понятно объяснили, а я смотрю на то, как тащ сержант бьёт, и не понимаю, чего мне делать-то надо. Ну, точно баран на новые ворота.
– Сомов, а ты комаров когда-нибудь ловил? – сменив тональность, огорошил я его вопросом.
– Чо?
– Я говорю, комаров когда-нибудь ловил? Не бил, а ловил… Ну, в детстве там?
– Да.
– Вот и представь, что рука товарища сержанта – это комар, которого поймать нужно, и лапки оторвать. Я попросил Юрина ударить и показал, как ловят «комара».
– Вот так, боец. Попробуй. И не сдавайся так быстро – аналогии придумывай.
– Что придумывать?
– Примеры. Вроде как я сейчас тебе объяснил… Юрин заинтересовался:
– А вот руку мы, когда выкручиваем, так там движение навроде того, когда бельё мокрое выжимаешь, так?
– Да, верно подметил. Если так к вопросу подходить – многие вещи проще получаться будут. Ну, как будто ты не руку ломаешь, а палку сухую, не от удушения уходишь, а через окошко маленькое пролезаешь… Художественно к вопросу подходить надо.
Я отошел в сторонку и присел на брёвнышко, всё-таки раненая нога давала о себе знать. «Как баран на новые ворота» – отчего-то эта фраза засела в голове. «Как баран… как баран… бараны, барашки… Барановичи… А при чём здесь Барановичи, а? Да ни причём… Из Барановичей в Слуцк. Что за хрень? А Слуцк, откуда взялся? Из Барановичей в Слуцк, Из Барановичей в Слуцк» – завертелось в моей голове на мотив детской песенки «Учат в школе, учат в школе, учат в школе!». Внезапно я понял, что напеваю на этот мотив следующую песенку:
«Из Барановичей в Слуцк,
Из Барановичей в Слуцк,
Едет Гиммлер, едет Гиммлер
Едет Гиммлееер…»
* * *
Вспоминает гвардии полковник Трошин В.С.
Чему ещё учили? Драться учили… На совесть. Инструктором у нас старший лейтенант Окунев был. Мы с Антоном сдружились. Он мужик весёлый был. Помню, как он постоянно нас подкалывал и передразнивал, когда кто-нибудь, вместо того чтобы делом заниматься болтал, или не выходило у кого-то, но не по неумению, а из-за невнимательности или лени.
