Солдаты, которые стояли в пятнадцати метрах от машин, начали давиться и спешно натягивать упрощенные противогазы, с голубой полосой, которые им выдали перед операцией.
Толпа забурлила, передние начали напирать на задних, пытаясь уйти с площади. Задние, не слыша выстрелов и не осознав происходящего, давили, желая поучаствовать в непонятном мероприятии.
На площади закрутился водоворот человеческих тел.
Платформы, выкатив на площадь, остановились и, неожиданно, держатели, откинувшиеся с бортов, поставили на брусчатку свой груз, который, выплюнув тощий соляровый выхлоп, развернулся и, неспешно покачиваясь на ходу, покатил на толпу, поводя кургузыми стволиками, которые торчали с боков.
Резиновые бочонки, приседая на своей полуспущенной камере, неспешно катились вдоль домов, снося столики кафе и зазевавшихся зевак; отжимая людей к центру площади и оплевывая их из своих брадспойтов липкими голубыми брызгами.
На площади закрутился визжащий водоворот тел, отжимаемый к центру площади.
Одновременно, из динамиков, установленных на платформах, раздалось на английском — "…всем немедленно сесть на землю и сцепить руки за головой… "
Одна машина, резко отличающаяся от других своим внешним видом, встала, слегка покачиваясь и поводя стволами, несколько другого типа, приподнятыми как лапы богомолов, напротив героической национальной гвардии.
Ошарашенный Скорцени повернулся к своему партнеру по операции — Павел, что, черт побери, это такое, вы что все полковые нужники выгребли!? — прохрипел он из под маски противогаза.
… Фу, какое примитивное предположение — никакой технической фантазии.
Есть такое интересное вещество, применяемое как сигнализатор опасности в больших шахтах — этилмеркаптан. Ощущение невыносимой вони и тошноту оно вызывает в разводке 1-10000ам. Вот наши химики его слегка доработали по запаху и добавили: стабилизатор запаха, применяемый в парфюмерии и голубой анилиновый краситель. Так что эти герои цвести и пахнуть будут в течение двух недель.
В прошлом месяце мы эту прелесть один раз на добровольцах испытали — солдат пришлось срочно демобилизовать.
А почему только один раз и почему срочно демобилизовать!?
… А на второй раз добровольцев уже не было и этих пришлось срочно демобилизовать, так как с ними в одной казарме никто больше жить не хотел — чуть до бунта не дошло.
Отто заржал — Нет, ну вы русские, точно садисты!! Две недели! Цвести и пахнуть!! И даже Казарма не выдержала!!
А смыть этот запах чем-то можно — людям же обслуживать нужно ваши говновозки!?
… Ну, не надев полный комплект химической защиты, к ним никто не подходит.
Кроме того, сейчас смогли подобрать вещество, которое при использовании специального прибора, нейтрализует запах. Естественно и вещество и прибор относятся к уровню "свершено секретно".
Немец опять, что-то с надрывом просипел под маской.
Миротворцы, закинув оружие за спину и хрюкая друг другу из под противогазов, тыкали пальцами в разворачивающиеся перед ними действо. Некоторые, видимо в результате нервного стресса, трясясь, сползали по стенкам на брусчатку мостовой — ноги не держали.
Наконец Скорцени успокоился и смог связно спросить — А это что за машина, которая поставила по стойке смирно доблестных гвардейцев!?
… А это штурмовой вариант, для разрушения баррикад и зачистки на улицах города бандформирований, имеющих легкое оружие.
Машина полностью бронирована; более мощный двигатель и, взамен брандспойтов, вооружена двумя скорострельными автоматическими дробовиками, питание к которым подается по шлангам из корпуса. По одному шлангу — шарик из рубленной железной картечи, склеенной парафином, с добавкой катализатора, а, по второму шлангу, порция концентрированной перекиси водорода. Скорость полета заряда небольшая — 200 м/сек, но картечь изрядно раскаляется. Убить, конечно, на расстоянии более 25 метров не убьет, но яйца лучше прикрыть сковородкой.
Точность стрельбы у всех этих машин, так себе — в нужную сторону.
Управление тоже — примерно в нужном направлении.
Но, знаешь, как говорят у нас в народе — носорог плохо видит и несколько неуклюж, но это проблема не носорога ….
Немцу опять стало плохо…
А в это время, на площади, тщательно организованная акция народного протеста подошла, а, точнее, рыдая села, к своему завершению.
Национальная гвардия и ее доблестное руководство тоже поняло намек и рассосалось в неизвестном направлении.
Динамики на платформах рявкнули — "… А теперь, все медленно опускают руки; медленно, не забывая оказывать помощь своим пострадавшим в давке товарищам, встают и медленно расходятся по домам. Счастливых встреч с семьей… Удачного вам дня!! …".
Миротворцам опять поплохело — слабый народ эти немецкие десантники…
На следующий день передовицы мировых газет вышли с кричащими заголовками: " … Округ Колумбия в дерьме и крови…"; "… растоптанная Америка …"; "… Янки говорят — это было страшно …" …
Сотни газет во всем мире, на десятках языках со вкусом смаковали попытку спровоцировать бунт и анархию в бывшей столицей, бывших США.
Точнее даже две независимые провокации — одна бунт безоружной подогретой алкоголем и наркотиками толпы, с пустыми бутылками и камнями, летящими в миротворцев и вторая — попытка организации кровавого ночного беспредела, когда вооруженные отряды боевиков, поддержанные криминалами и деклассированными элементами, должны были залить кровью весь Вашингтон, под лозунгом — "… чем больше крови, тем лучше — европейские сволочи ответят за все … ".
Газетные полосы усеяли сотни фотографий — выбирать было из чего, буквально каждый шаг миротворцев, каждый выстрел, сделанный в воздух или по вооруженному противнику, фиксировался информационными подразделениями.
Специальная организация, на основе этих фотографий, определяла участников протеста и расписывала на них весь нанесенный городу убыток; стоимость работ по идентификации участников; штрафы за аморальное поведение, несущее угрозу обществу и затраты миротворческих сил на наведение порядка. В случае отказа оплачивать иски — описывалась вся доступная собственность или виновный отправлялся на каторжные работы.
Штат Колумбия стонал.
Весь мир смеялся — со вкусом, обсуждая, насколько, искусственное дерьмо, изобретенное русскими, вонючей и устойчивей, того дерьма, к которому привыкли янки.
