стрелять бесполезно!
— Боярин, ложись! — кричит Мокша со второй лодки. Как я в этом треске крик услышал? Оглядываться и медлить не стал, сразу же упал! Понятно сразу, для чего это нужно. Ещё и Семёна умудрился за собой потянуть. Остальные всё равно ниже нас находятся.
А над чужим бортом в этот момент рожи бородатые появились, и прямо в нашу лодку прыгать начали! Тут-то со второй лодки пушка и рявкнула!
Страшное дело, оказаться под ударом летящей прямо над тобой картечи…
Я не расслышал ни свиста, ни воя летящих над нами картечин. Время будто бы замедлило свой ход!
Вижу поспрыгивавших вниз чужаков, наблюдаю, как они медленно опускаются в нашу лодку, как раззявили в беззвучном крике рты, как зависли над их головами мечи и топоры.
Угадал с выстрелом Мокша, точно ударила по врагу картечь!
Вот они спрыгнули, а вот их уже и нет! Осталось лишь кровавое облако, осыпающееся на нас красными капельками крови…
Я даже видел, как картечины прошивали по нескольку тел подряд, как проминалось под их ударами железо, летели веером со спин обрывки кольчуг и отдельные разорванные колечки, крутились в воздухе оторванные руки и ноги…
Бах! И пусто в воздухе. Поднимаем головы, а на нас сверху проливается тёплый кровавый дождик. Падают куски тел, железа. Снегопадом сыпется в лодку разорванный в клочья парус! И наступает тишина…
Лишь жалобно скрипит ломаемое дерево нашего борта, словно скорбно плачет по убитым. Навалился чужой корабль на плоскодонку, так и норовит задавить её под воду…
Хрусь! Это у нас надламывается ровно посередине мачта и начинает медленно падать прямо на нас. Не только парусу досталось, но и мачте, срубило её картечью. А мы словно оцепенели все! Смотрим на это её падение и не двигаемся.
— Что застыли! Мачту ловите, а то поубивает! — опомнился первым и прыгнул вперёд, через скамью.
Первым же и подхватил падающее людям на головы бревно. Это оно тогда мачтой было, когда своё место в гнезде-колодце занимало, а теперь просто кусок дерева.
За мной дружинники подхватились, приняли на руки мачту, осторожно опустили прямо на спины согнувшимся гребцам. Те только в стороны подвинулись, а головы так и не подняли.
— На абордаж! — подхватываю арбалет и карабкаюсь вверх по нависающему над нами борту.
Да и что тут карабкаться! Рывок вперёд и вверх, ухватиться руками за верхнюю доску обшивки, подтянуться и высунуть голову. Быстро оглядеться, упереться и перевалиться через борт. И тут же с колена выстрелить! Саблю из ножен и вперёд!
А там и дружина подоспела. С другого борта вторая лодка подошла, Мокша своих наверх погнал, с их помощью быстро остатки и добили. Да там никто уже и не сопротивлялся особо. Самых лихих бойцов мы первым же выстрелом выбили! А до этого мои дружинники успели из арбалетов отстреляться и хоть как-то проредить нападавших.
— Мокша! Первым делом караульных на корму! И пусть в оба смотрят! Они тут могут не одни быть! И хватит уже сидеть, контроль кто за вас делать будет! Да что я вас, учить, что ли буду? Работайте! И с кораблём поаккуратнее, он мне ещё пригодится!
А ведь и впрямь пригодится. Это не плоскодонка, на этом судёнышке много чего перевезти можно. Он больше на ладью русов похож по своей форме, как я её себе представляю. Только повыше и подлиннее будет. Но куда как меньше тех кораблей, что у нас в Нарве стоят. А плоскодонка…
Выглянул за борт и осмотрел сверху нашу помятую лодку. М-да, помяли её крепко! Считай, что верхнего ряда досок с одного борта вовсе нет! Эти лохмотья не в счёт, не будет от них толку. Вдобавок гружёная она, сидит низко. И что получается? Любая волна может нас на дно пустить? Значит, что? Только одно! Придётся всё сюда перегружать, а потрёпанную лодку на буксир брать. Не хочу её бросать, слишком расточительно будет.
А ведь прав я был, когда отказался покупать зерно не в мешках и без корзин! Как знал!
Дальше самое главное — своих раненых обиходить. Много их у нас после неожиданного таранного удара оказалось. Переломанными вёслами половину гребцов покалечило. Пусть Семён и среагировать успел, и даже отдать команду на их уборку своевременно, но не все успели её выполнить. Гребцы же, не воины. Кто-то один замешкался, а досталось уже всем, по обоим бортам.
Серьга с остатками своего десятка обратно в лодку спустился, помощь оказать кому надобно.
Вместе с гребцами ещё и многих дружинников побило стрелами. Разбойники успели из луков сверху по нашей лодке ударить и, опытные, целили грамотно, по открытым частям тела. По шеям, по лицам. Где брони не было. Поэтому раны у всех серьёзные. Или смертельные, но это чуть позже понятно будет. В этот раз вляпались мы крепко…
— Серьга! Сейчас вам со второй лодки канат бросят, так ты там привяжи его за что-нибудь. Оттащат вас вслед за нами! — крикнул десятнику. — И Семёна глянь, что это он на площадке безвольной лепёхой распластался? Живой или нет?
А сам Мокшу подозвал:
— У тебя все целы?
— Так по нам никто и не стрелял!
— Тогда скажи своим гребцам, пусть первую лодку на привязь берут! Да нас догоняют
Подождал, пока сотник указания передаст и продолжил:
— Заканчивайте! Трофеи потом собирать будете. Тела убитых пока к борту уберите, да сюда на вёсла людей посади. Нам ту речонку проверить нужно. И чем скорее, тем лучше! А ну как эти не одни были!
Кто-то из дружинников осторожно заглянул вниз, в люк гребной палубы, покрутил головой и выпрямился. Нашёл меня взглядом:
— Тут это… — замялся, — Тебе бы самому глянуть, боярин?
Мокша меня опередил. Специально, я видел. Чтобы опасности не подвергать. Чудак, тут этой опасности столько, что… Только что очередную пережили. Но, подождал, пока он в люк заглянет.
— Ну что там? — спросил.
— Да там яблоку негде упасть! — выпрямился сотник. — Похоже, тут не только гребцы. Весь трюм пленниками или рабами плотно забит. Будем с ними разбираться или сначала дело сделаем?
— Дело прежде всего! А гребцам скажи, выполнят все наши команды, вольную получат!
— Слышали, что боярин сказал? — наклонился над люком Мокша.
Снизу явно довольный многоголосый рёв раздался.
— Говорят, всё сделают! — выпрямился и обернулся сотник.
Как раз и Серьга голос подал:
—
