Я был в этом музее и видел её там. Мне удалось убедиться в интересной игре света, связанной с ней. Если смотреть на картину сбоку, то зелёное платье актрисы становится синим под цвет её глаз. Ну, я к тому же мог бы добавить, что из всех картин французских импрессионистов, что я видел, репродукции, конечно, на открытках и в книгах, лично мне больше всех понравилась картина Эдгара Дега, которая называется «Абсент». Завораживающая картина, настолько она реалистичная. Главное её достоинство, по-моему, заключается в том, что она заставляет задумываться о жизни вообще и о своей в частности.
— А вот то, что вы только что сказали, вы можете повторить на французском языке? — спросила неожиданно для него инспектор из министерства.
— Да, — кивнул Саша и повторил сказанное по-французски.
Когда Саша замолчал, все вопросительно посмотрели на экзаменаторов.
— Он правильно перевёл, — ответил Борис Иванович.
— Я не услышал ответов на свои вопросы, — сказал проректор, — но прежде, чем мы к ним вернёмся, я предлагаю закончить с … э … э, — он вопросительно посмотрел на Сашу.
— Александр Смирнов, — ответил тот.
— Итак, ваша оценка, Борис Иванович, за ответ Александра Смирнова?
— Моя оценка пять, — ответил экзаменатор.
— Виктор Петрович?
— Пять, — коротко ответил тот.
— Поздравляем вас товарищ Смирнов, — сказал Борис Иванович, — вы можете идти. Зайдите, завтра в приёмную комиссию, вам объяснят, что вам делать дальше.
— Вы оценку в мой экзаменационный лист поставьте, пожалуйста, — попросил Смирнов.
Борис Иванович взял лист, заполнил его, поставил оценку «пять» и расписался. Потом посмотрел на Сашу и спросил:
— Что-то ещё?
— А почему Виктор Петрович не расписался? Ведь в документе должны быть две фамилии и две подписи.
— Вы что же, нам не доверяете? Вот сидит председатель приёмной комиссии, уж он-то проследит за выполнением всех формальностей. Идите Смирнов, не задерживайте нас.
Саша, вышел из аудитории, чтобы тут же зайти обратно, но уже под куполом невидимости.
— Я предлагаю пройти в пустую аудиторию, — сказал Борис Иванович, — оставим здесь Виктора Петровича, чтобы он следил за дисциплиной. Всё-таки, то, что мы с вами собираемся обсудить не предназначено для ушей абитуриентов.
— Хорошо, — согласился Владимир Семёнович.
* * *
Через несколько минут они сидели в пустой и практически такой же аудитории.
— Понимаете, Владимир Семёнович, — обратился Борис Иванович к проректору, — мы оцениваем не содержание рассказа, а саму речь. Как человек говорит, правильно ли строит предложения. Мы не являемся специалистами по теме рассказа и не оцениваем его содержание. Мы оцениваем степень владения абитуриентом разговорной речью. Задаём вопросы, смотрим, как он их понимает, как отвечает. А предмет разговора, это уже второстепенное.
В разговор вступила декан:
— А вы понимаете, что две трети ваших вопросов в экзаменационных билетах выходят за рамки школьной программы? Представьте себя на месте наших абитуриентов. Вы, кстати, какой вуз окончили?
— МГУ, у меня французский основным языком шёл, вторым был английский.
— Так вот, я продолжу. Вы сами-то смогли бы хоть что-то рассказать о французских импрессионистах? Хотя бы и на русском языке? Это предыдущему абитуриенту, Смирнову, повезло, что он так отлично владел темой. Хотя и непонятно, откуда он знал соответствующую этой теме французскую лексику. Но таких абитуриентов единицы.
А вот представьте, вам всего 17 лет, и вы золотой медалист, окончивший сельскую школу, а о Франции вы знаете только то, что это родина мушкетёров, ну, и ещё то, немногое, что успели вам рассказать на уроках французского. Как вы себя будете чувствовать и что скажете своему экзаменатору, например, мне. Я, между прочим, неплохо владею французским.
Борис Иванович ответил на французском языке:
— Да, вы правы, коллега, на все сто процентов. Но, что я мог поделать? Я, кстати, предлагал Левиной заменить третий вопрос рассказом абитуриента на вольную тему. Пусть они рассказывают о том, что хорошо знают, но она упёрлась.
— Давайте, всё-таки, обсуждение вести на русском языке, — сказал проректор.
— Она хоть как-то мотивировала свой отказ? — продолжила разговор Виолетта Фёдоровна, после того, как Борис Иванович перевёл присутствующим свой ответ.
— Да, она сказала, что так нам будет легче выставлять оценки. Абитуриент всё равно будет ощущать свою вину за плохое знание лексики по указанной теме, за неполное её раскрытие. Редко кто из них вспомнит, что это выходит за рамки школьной программы. Такому поставишь оценку «пять» — значит осчастливить его, «четыре» — он уйдёт довольный, что не «тройка». Если поставишь оценку «три» абитуриент будет рад, что не «двойка» и жаловаться не пойдёт. А оценку «два» мы ставим только тогда, когда абитуриент не знает первого вопроса в экзаменационном билете, который составлен в строгом соответствии со школьной программой. Так что сами видите, что у профессора всё продумано.
— Я думаю, — заметил проректор, — что нам удастся вернуть её вопросы в рамки школьной программы. Но, это потом, а сейчас я предлагаю вернуться в нашу аудиторию и продолжить экзамен. Кстати, Борис Иванович, почему вы не отдали экзаменационный лист Смирнова на подпись Виктору Петровичу?
— Я должен объясниться, — начал отвечать Борис Иванович. — Дело в том, что Виктор Петрович вообще не преподаватель и не филолог.
И видя недоумение на лицах, он поторопился с ответом:
— Моя напарница, которая должна была принимать этот экзамен вместе со мной, заболела и попросила своего мужа подменить её.
— А Виктор Петрович её муж и тоже является членом предметной комиссии по французскому языку? — уточнил Владимир Семёнович.
— Да, то есть, нет. В смысле, он муж моей коллеги, но не является членом предметной комиссии, да и не может им являться, поскольку не владеет французским языком.
— А кто он по профессии?
— Инженер, работает в одной из лабораторий МАИ.
— Вот это номер, — высказался проректор. — Я предлагаю вам Борис Иванович немедленно освободить Виктора Петровича от обязанностей экзаменатора. Я надеюсь, что с оставшимися абитуриентами мы разберёмся сами, без поддержки инженеров из МАИ. Я, как председатель приёмной комиссии имею право вносить изменения не только в экзаменационные билеты, но и в состав предметных комиссий.
Проректор обратился к секретарю:
— Григорий Яковлевич, оформите официально, как полагается моё решение. Во-первых, включить нашего декана лечебно-профилактического факультета, Городилову Виолетту Фёдоровну в состав предметной комиссии по французскому языку. Во-вторых, в экзаменационных билетах изменить формулировку третьего задания. Я предлагаю записать так: «Устный рассказ на вольную тему по выбору абитуриента».
Владимир Семёнович обернулся к декану и сказал:
— Извините, Виолетта Фёдоровна, что не спросил вашего согласия, но очень надеюсь на то, что вы не будете протестовать. Вы же видите, в какую ситуацию мы попали.
Виолетта Фёдоровна, махнула рукой и сказала:
— Я согласна.
Тут проректор снова
