решил до него доползти, – развел руками Петров. – До этого он просто спокойно стоял. И да, Ганс совершенно зря считает, что это не маньяк, психические завихрения там были налицо. Версию, что этот человек стал маньяком после общения со мной, я предлагаю всерьез не рассматривать.
Ильф ненадолго задумался и спросил:
– А это точно не Приблудный? А то симптомы похожи.
Петров с улыбкой посмотрел на соавтора.
– Нет, я не хочу обсуждать Ваньку, и можете так не смотреть! – фыркнул Иля. – И я совершенно не жалею, что рассказал обо всем Гансу! Ему еще и мало досталось!.. Ну, ладно, на чем мы остановились? Ну, вы же не очень обиделись, что я не смог быть с вами, когда вам было плохо, да? – он смущенно улыбнулся, вставая, – скажите, что вы простите меня, и я пойду с легким сердцем.
– Конечно, простил, Ильюша, что за вопросы, – искренне сказал Петров. – Вы все сделали правильно. Только мне не понятно, куда вы там собрались пойти, когда вы про вторую проблему не рассказали.
– На дверь посмотреть, – признался Ильф. – Не больница, а филиал убойного отдела. Хотя, если честно, у вас тут еще спокойно. Все же есть плюсы в том, что вы лежите в чулане. Возле процедурной или сестринской было бы шумно.
– Ну говорите уже, говорите!
Иля снова высунулся в коридор, вернулся, пододвинул стул поближе к постели Жени, и, наклонившись, заговорщицким тоном сообщил:
– А вторая проблема это мой брат. В последнее время мне кажется, что он не до конца поверил, что я не упырь.
– Опять, да?! – не выдержал Петров.
Вот тут все сразу стало на свои места. Если вспомнить, как Иля переживал в прошлый раз, его реакция была совершенно неудивительна.
– Я не уверен. И мне кажется, у него другая крайность началась, – вполголоса сказал Ильф. – В последнее время мы много общались, в том числе из-за эпизода с Распутиным… и, знаете, я стал замечать это. Иногда он ведет себя так, будто я галлюцинация. Знаете, я… я, может, поэтому и не хотел вам об этом рассказывать. Чтобы вы тоже что-нибудь подобное не решили.
– Что вы, Ильюша, я никогда так не подумаю! – возмутился Женя. – Это какой-то идиотизм.
Ильф осторожно взглянул на него и тут же отвел глаза. Петров невольно порадовался, что он не настаивает на логическом обосновании. Потому, что после фразы «в виде галлюцинации вы бы всегда были рядом, и я бы никогда не оставался один, когда мне плохо» соавтор с ним неделю не будет разговаривать.
Вместо этого Женя спросил:
– Я могу чем-то помочь?
– Поговорите с ним, – попросил Иля. – Я должен точно знать, так это или нет. Может, это я переволновался и веду себя как идиот, а брат совершенно нормален.
Евгений Петрович пожал плечами:
– Приводите, поговорю. Когда лучше, завтра? Кстати, вы можете воспользоваться наработками Ганса Гросса. Не зря же он издевался над несчастной дверью.
– Увольте, я не хочу слышать, как мой брат рассказывает вам, что я галлюцинация. А сейчас сможете? Если, конечно, вы не очень устали. У него в общежитии есть телефон, я бы позвонил коменданту и попросил отправить Мишу сюда. Сказал бы, что мне нужно на допрос к Гансу, а вы тут одни.
– Да пожалуйста, – не стал возражать Женя. – Главное успеть, тут же приемное время. Ну, если что, завтра придете, расскажу подробности.
Иля, разумеется, не захотел откладывать все на завтра. Петров выпроводил Мишу Файнзильберга в пять часов, а Ильф появился в палате в девятом часу вечера и в сопровождении Ганса, который, впрочем, тут же попрощался и ушел – Женя понял, что соавтор попросил следователя провести его в больницу.
Ильф выглядел встревоженным и уставшим, так что Петров даже забыл о том, что хотел поговорить с Гансом. Точнее, не забыл, а счел это несущественным. Там все равно была очень скользкая и щепетильная тема, которая к тому же не требовала немедленного решения.
– Садитесь, Ильюша, – предложил Женя.
Сам он сидел на кровати, опираясь спиной на подушку, и боролся с желанием прилечь.
Ильф пододвинул стул поближе к кровати и фыркнул:
– Там что, такие новости, которые лучше слушать сидя?
Петров невольно улыбнулся:
– Вовсе нет, он просто иногда вас стесняется. Не привык общаться. На всякий случай я поговорил с врачами, и они считают, что все в порядке. Рекомендуют Мише новые впечатления.
– Будут ему новые впечатления, Женя, – мрачно пообещал Ильюша. – Завтра я напишу Анвару с Тохиром, пусть приезжают.
– А еще Миша принес записку от Приблудного, – вспомнил Евгений Петрович. – Вот, посмотрите, Ванька умоляет о встрече.
– Хм. Я предлагаю сразу отдать это Гансу. Или вам не хватило встречи с Распутиным?
– Хватило, – вздохнул Женя. – Согласен, только давайте сделаем это завтра. Кстати, там еще есть записка для Ганса. Ну, я не стал туда лезть, боюсь оказаться в подозреваемых. Завтра передадим. А пока я немного полежу, хорошо?
– Отдыхайте. Я пойду.
Петров расправил подушку, лег на нее щекой, накрылся одеялом и повернул голову, наблюдая, как Ильф собирает мелкие вещи и уходит.
В последнее время смотреть на это было неприятно.
– Вы очень торопитесь?.. – тихо спросил Петров.
– Нет, Женя. Просто мне показалось, что я мешаю вам отдыхать. Хотите, посижу тут, пока вы не заснете? Ну, или пока персонал не выгонит. Тут же еще не все запуганы Гансом.
– Хочу.
28.08.1942
Москва, место: данные изъяты
Имя: данные изъяты
Спустя неделю после инцидента с неудачным отравлением Распутина мы с дорогим начальством снова встречаемся у меня в сарае. Конец августа, в Москве уже прохладно, и руководство ходит в легком пальто с подозрительными выпуклостями в районе карманов. Не доверяет.
Ну, у меня тоже оружие есть. Материальное, в виде ножика в кармане, и интеллектуальное. Последнее, правда,
