Радиоподрыв?
В 1941 году? Не смешите меня, молодой человек. Через пятьсот метров аналогичная мина взорвалась уже на нашем пути. Причем взрыв произошел уже после прохода головного дозора. У нас было ранено трое. Оставить их в вечернем лесу, значило, обречь на медленную смерть. Я выделил людей, и приказал доставить раненых в лагерь. Заодно они должны были отнести в лагерь тело погибшего из отряда Рауфа. Мы прошли еще около полутора километров. Следы часто пропадали, и приходилось ходить кругами, чтобы их найти. Наконец мы уперлись в реку и тут следы пропали окончательно. Осмотрев берега вверх и вниз по течению, я дал команду возвращаться. Было очевидно, что противник сумел както оторваться от нас, или след был изначально ложным. По своим же следам мы двинулись назад. Не прошли мы и километра, как по нам открыли огонь. Первыми же выстрелами были убиты двое солдат, а потом над головами залегших взорвалась еще одна мина. На этот раз зацепило сразу шестерых. Слава Богу не насмерть. Откуда велся огонь, я видел, и дал команду минометчикам обстрелять это место. Атаковать такую выгодную позицию в лоб было нерационально, и я отправил две группы с флангов. Стрелял один человек и восемь моих солдат должны были гарантированно свернуть его в трубочку. Вскоре я действительно услышал выстрелы и взрывы гранат, должно быть, они нашли стрелявшего. Каково же было мое удивление, когда к нам вышло всего трое из ушедших восьми человек, причем один из них был ранен. Как выяснилось они воевали друг с другом. Стрелявшего они видели мельком, причем он сам огня не вел. Каким образом мои солдаты стали стрелять друг в друга никто из них пояснить так и не смог. Посланные на поиск остальных, солдаты сумели отыскать только четверых, ефрейтор Любке бесследно исчез. Построив отряд, я дал команду двигаться дальше, но уже через 200 метров мы снова напоролись на мину. Убило двоих солдат и ранило троих, в том числе и лейтенанта Райнемана. Рисковать я не мог и дал команду отойти на поляну, где мы и оставались до рассвета. Всю ночь меня не покидало ощущение, что таинственный стрелок ходит рядом. Никто не понимал, почему мины взрываются в середине строя, ведь по тропе уже прошло несколько человек? Райнеман предположил, что это была граната, он слышал хлопок капсюля. Но это только добавило нервозности. Получается, что гранатометчик шел рядом с нами или вообще среди нас. Иначе, каким образом в темноте можно бросить гранату с такой точностью? Но, никто его не видел и не слышал.
Утром к нам на помощь пришла группа лейтенанта Венцеля. Мин на тропе он не обнаружил, и уже через два часа мы были в расположении части. Доложившись гауптману, я вышел на улицу и встретил Рауфа. Он был странно задумчив.
' Что с тобой? спросил его я.
Понимаешь, я только что видел проводника.
Какого проводника?
Того, что пошел с нами в лес, местного.
И что он тебе сказал?
Ничего. Его ранило тем взрывом, и он ушел в лагерь с моими солдатами. По дороге он присел отдохнуть и умер.
Ну и что? Бывает и не такое.
Альберт! Это другой человек!
В смысле другой?
Тот, что ходил с нами был лет сорока пятипятидесяти и небрит. А тот, что лежит здесь чисто выбрит и помолодел лет на двадцать.
Пойдем, покажешь мне его'.
Мы подошли к сарайчику, куда сложили всех убитых. Рауф указал мне не лежащего с краю мужчину.
' Вот этот.
Куда он был ранен?
В голову, слева. Осколок задел'.
Я приподнял голову и смотал с нее окровавленный бинт. Если в эту голову и попадал осколок, то весил он не менее нескольких килограмм висок был вмят внутрь сантиметров на пять.
' Его опознали?
Да, охранники его знают'.
Так кто же тогда провожал отряд Рауфа? Неужели это был тот самый человек, который устроил бойню в батальоне и потом хладнокровно преследовал нас по лесу всю ночь? Почему никто не видел его? Он ходил здесь, говорил с нашими солдатами, но где он сейчас? Каким же надо обладать хладнокровием и дьявольской расчетливостью, чтобы собственноручно подорвать мину (теперь я был в этом уверен), стоя в зоне ее поражения? Что же это вообще за человек? Он легко мог уйти еще тогда, когда нас тут не было. Но не ушел. Чтото держало его тут.
О своих выводах я доложил гауптману. Он выслушал меня, помолчал и дал приказ собирать солдат и грузить всех в машины мы возвращаемся в казармы. Я не нашелся, что сказать, козырнул и вышел.
Уже по возвращении, я обратился к оберстлейтенанту. Он внимательно выслушал меня и положил на стол пачку бумаг.
' Прочитайте, лейтенант. Потом можете задавать вопросы'.
Сначала я ничего не понимал, добросовестно читал рапорта, докладные записки и протоколы осмотра. Это же вообще не наш сектор, да и даже не прифронтовая полоса. Потом некоторые кусочки мозаики стали потихоньку вставать на место.
' Карабин, господин оберстлейтенант?
А вы внимательны из вас будет толк! Да, карабин полковника Вейде связующее звено.
Но, ведь номер не совпал!
Значит, протокол допроса писался под диктовку.
Но как!?
Не знаю, лейтенант. Не знаю. Но и это еще не все. Дайте мне карту. Смотрите вот танкоремонтная часть, вот место гибели полковника. Проведите между ними прямую линию.
Готово, господин оберстлейтенант!
Вот вам еще один документ найдите это место на карте.
Вот оно…
Теперь вы понимаете?'
Из документов вырисовывалась жутковатая картина. Некто убивает двух старших офицеров вермахта, забирает у одного из них заказной карабин с оптическим прицелом. Попутно уничтожает большую часть охраны. Потом, чуть в стороне от его предполагаемого маршрута, взрывается армейский склад боеприпасов. Потом бойня в танкоремонтной части. И снова карабин Вейде.
' Теперь вы понимаете, лейтенант, почему гауптман Крашке отдал вам приказ на возвращение? Формально он прав, лес прочесан, вблизи части посторонних нет.
Не совсем господин оберстлейтенант.
Вы, лично, взялись бы совершить чтолибо из происшедшего?
Да, господин оберстлейтенант!
А сумели бы?
Не знаю…
А вот он сумел! И ушел!
Вы думаете это был ОДИН человек?!
Да, лейтенант, я так думаю. И не хочу подставлять ваши молодые головы под этот безжалостный топор. Неужто, вы думаете, что если бы он хотел вас УБИТЬ, то вы сейчас сидели бы тут?
Ну, это было бы ему нелегко.
Он хотел вас остановить не более. Отсюда и такое количество раненных, их надо нести на руках и, стало быть, скорость движения большой не будет. Зачемто он вас там удерживал зачем?
Не знаю господин оберстлейтенант…
И я не знаю… К сожалению я поздно получил все это, он кивнул на документы. Иначе бы… Хорошо, что я успел передать приказ гауптману. А то бы вы до сих пор были там. И один только Господь знает сколько похоронных извещений мне пришлось бы еще сегодня написать? Какая бы у него ни была ценная голова я не готов платить за неё ТАК дорого.
