– Вы ошибаетесь!
– Как ты смеешь! – насупился судья. Макарий жестом остановил его.
– Пусть говорит. Он не глуп, и он спас наш город…
– Руками язычников, между прочим, – пробурчал судья себе под нос, – лучше бы их бурей засыпало…
– Отче! Отгородившись от мира, мы лишь заключим сами себя в тюрьму, – с горячностью проговорил Паламон. Макарий покачал головой.
– Мир меняется. И нам с ним не по пути. Мы должны сохранить то, что божьей волей
оказалось в наших руках. На этот раз мы смогли устоять, но враги будут приходить снова и снова, и что тогда? Паламон на минуту замялся. Но затем возразил.
– Мы не одни. Мы не должны впадать в гордыню и почитать себя единственными чистыми среди грешников.
– У нас выбор либо покориться, либо погибнуть, – холодно произнес судья, – я предпочту третий путь. Отец Макарий прав, нам нужно отгородиться от мира. Паламон лишь развел руками в бессильном несогласии.
– Я не заставляю тебя быть с нами, сын мой, – вздохнул Макарий, – но я был бы рад видеть тебя здесь. Молодой человек отрицательно замотал головой.
– Нет, отче, я должен вернуться к братьям в Перепутье. И я останусь в мире, а не буду искать укрытия в песках. Бегство не выход.
– Мы не бежим.
– Вы прячетесь. Прячетесь от мира, от его изменений. Они могут вам не нравиться, но такова божья воля.
– Ну что же, – Макарий приподнялся, – раз таково твое решение, я не буду тебе перечить. Но покинув Серсуру, ты больше не сможешь сюда вернуться.
– Я это понимаю, – кивнул Паламон, – но перед отъездом я хотел бы напомнить вам, отче, о вашем обещании вознаградить меня.
– Проси, что хочешь, я выполню данное слово.
– Это, – молодой человек развязал пояс и высыпал четыре каменные статуэтки.
– Что?! Ты не можешь!
– Вы дали слово.
– Но зачем? Неужели ты хочешь нам отомстить?
– Нет. Просто я хочу, чтобы вы помнили о том, что не сможете уйти от мира. И рано или поздно передумали. И тогда ключи от тайника вернутся.
– Негодяй! – судья вскочил. Макарий остановил его жестом руки.
– Я не буду предлагать тебе иных наград, – сказал он, – я тебя знаю, ты все
равно их не возьмешь. Что же. В твоих словах есть доля правды. Если миру суждено до Страшного суда вернуться на круги своя, то и ключи вернутся в Серсуру. И мы отпразднуем воссоединение. Но и я своего решения не изменю. Ты покинешь город утром, вместе со всеми кто еще пожелает. И не вернешься, пока не придет время. Пока миру снова не потребуется то, что мы храним. И когда это случится, ты принесешь эти ключи сюда. И тайник будет открыт. Звук работающего двигателя вернул меня к реальности.
– Выспался? Я поднял глаза на Эрику. Она явно ожила. В ее глазах появился озорной блеск.
– Поднимайся, мы перегоняем самолет в Харгу. Там есть временная посадочная полоса рядом с французским гарнизоном. Автомобиль заберем потом…
Авиабаза, организованная при французском гарнизоне, выглядела захудалой даже по сравнению с Луксорским аэродромом. Просто расчищенный пятачок в пустыне, несколько палаток и парусиновых навесов. Я сидел под одним из этих навесов и задумчиво разглядывал лежавшую на импровизированном столе карту. Стол был сооружен из снятой с петель двери и двух установленных на попа ящиков. Карта была настоящая. На ней я чертил циркулем круги, отмечавшие расстояния от разыскиваемого нами оазиса до тех или иных населенных пунктов. Если сведения, подчерпнутые мной из монастырских свитков правильны, то наша цель должна располагаться где-то на пересечении этих окружностей. Я взял лежавшее рядом полотенце и старательно вытер лоб и затылок. Жарко… Под навес заглянул Хеммет.
– Погода сегодня особенно удалась, – заметил он глядя на мокрое полотенце у меня в руках.
– Не то слово… Меня пора поливать маслом.
– Это еще зачем?
– Я уже начинаю подгорать… Это не пустыня, это сковородка.
– Да. Жарковато. Вычислил что-нибудь новое? Я отрицательно покачал головой.
– Эрика будет вне себя, – вздохнул Хеммет, – уже неделя полетов, и никаких результатов… Кстати, сегодня она что-то задерживается. Я взглянул на лежавшие на столе часы. Уже половина второго, обычно она возвращалась из разведки до полудня.
– Будем надеяться, все в порядке, – я еще раз отер полотенцем мокрый затылок, – увы, но никаких новых координат я извлечь из записей не могу. Стимфалополис где-то там… Хеммет посмотрел в раскаленное марево пустыни.
– Вот именно, что где-то… О! А вот и наша Эрика.
Я присмотрелся, действительно в небе показался размытый дрожащим воздухом силуэт приближающегося аэроплана. Девушка выкарабкалась из раскаленной металлической кабины. Я протянул ей фляжку с водой.
– Опять ничего? Эрика мотнула головой.
– Нашла!
– Что? Что нашла? – загалдели мы с Хемметом наперебой. Она вернула мне полупустую фляжку.
– Оазис. Постройки. Далеко в стороне от того места, которое ты обозначил на карте… Мне показалось, что мои уши немного начинают гореть. Впрочем, это могло быть африканское солнце.
– Мои расчеты…
– Не оправдывайся, Танкред, – перебил меня Хеммет, – так что ты там нашла?
– У меня заканчивался бензин, я смогла только бросить взгляд издалека. Довольно большой поселок, крепостные стены, невдалеке горы… Больше ничего не смогла разглядеть.
– Отлично, – сказал я, – сейчас отдохнешь, заправимся и полетим.
– Помедленнее, Танкред, – вмешался Хеммет.
– Все нормально, – отмахнулась Эрика, – сейчас я передохну, жара спадет, и можно будет лететь.
– Но зачем так спешить?
– Я планирую установить контакт с жителями оазиса, – пояснил я, – надеюсь, моих познаний в арабском и коптском должно хватить. Кроме того надо определить его точное положение, чтобы можно было добраться на автомобилях. А вы готовьтесь к наземной экспедиции. Наконец-то мы поймали удачу за хвост! Под крылом монотонно скользило бесконечное песчаное море. С высоты огромные песчаные дюны казались мелкой рябью на желтовато-бежевой воде.
– Это где-то здесь, – Эрика оторвала руку от штурвала и указала вперед и в сторону. Я выглянул из-за ее плеча, но с моего заднего сиденья кроме расчалок крыльев ничего толком видно не было.
– Сейчас сделаем несколько кругов, – добавила она и повернула штурвал.
Самолет накренился, делая вираж, и я немедленно пожалел о том, что перед вылетом
решил пообедать. Морская болезнь никакая не морская, в полете может укачивать не хуже. Хорошо еще, моя боязнь высоты решила пока не слишком часто проявляться. Ладно, главное покрепче держаться за края кабины. Мы описали несколько кругов над пустыней, но внизу не наблюдалось ничего, кроме песка.
– Кажется на горизонте какие-то скалы, – крикнул я в ухо Эрики, – попробуем там глянуть? Она кивнула и снова заложила вираж. Никогда больше не полечу на полный желудок… Да еще и уши закладывает. Мы начали снижаться. Бежевая рябь дюн нарушилась проступавшими сквозь песок рыжевато-бурыми скалами. Сколько можно было видеть, с юга на север тянулась
каменистая стена, изъеденная глубокими язвами каньонов. Самолет перевалил за его передовой гребень и полетел над источенными временем грядами. Эрика взяла курс чуть левее. В одном из каньонов под нами мелькнула зелень.
– Держи вдоль ущелья! – крикнул я сквозь шум набегающего ветра. Мы полетели над зазубренной бороздой каньона. Он явно становился глубже, а отдельные кусты и пучки травы сливались в монолитный ковер на его дне. Сквозь него проблескивал небольшой ручей. Эрика снизилась, и теперь мы летели почти на уровне окаймлявших долину скал. В нескольких десятках метров под нами проносились верхушки небольших акаций. Профессор Пикколо не ошибся. В здешних горах действительно каким-то чудом сохранились источники воды. И я даже предположить боюсь, что еще могло здесь уцелеть… Мы повернули, следуя изгибу ущелья, и я не поверил своим глазам – стены каньона
раздвинулись и мы вылетели в обширную котловину, окаймленную скальными обрывами.
Их подножие лежало заметно глубже дна каньона, и текший вдоль него ручей падал в котловину серебристой нитью водопадов. Я был ошеломлен. Под нами распростерлось огромное, заполненное тропическим лесом, пространство. Местами виднелись зеленые плоскости не то лугов, не то зарослей папируса, стеклянно отсвечивали зеркала небольших озер. Дальний край
котловины терялся на горизонте, лишь кое-где выступали из зелени плоские вершины рыжеватых столовых гор. Но по разделявшим их широким долинам тропическая зелень уплывала дальше, насколько хватало глаз. Эрика что-то удивленно пробормотала, но за рокотом мотора и свистом ветра я не смог разобрать слов. Мы повернули и немного набрали высоту. Стало ясно, что огромная система долин тянется далеко вперед, змеясь между разрушенными эрозией обломками древнего плато. Похоже, что мы открыли что-то весьма необычное. Но, так или иначе, это вполне могло быть тем оазисом, где жители Стимфалополиса добывали слонов и крокодилов.
