— Я оберст-лёйтнант Карл Менерт, командир второй группа кампфгешвадер два.[254]
Надо же, разговаривает. Надо же, по-русски. В Липецке, наверное, научился.[255]
— Где базируетесь?
— Представьтесь сначала, младший лейтенант, — с эдакой пренебрежительной усталостью. Типа, надоели вы мне, со своей беготнёй, унтерменши. Что ж… Нам не жалко.
— Младший лейтенант Малышев, пилот-истребитель, — вот ещё, не хватало ему объяснять, что лейтенант, только знаки различия мамлейские, и потом, мне это до того по фене было всегда, все эти звёздочки, ромбики, треугольнички, лампасы даже, равно как и прочие детские игры в песочнице. — Так где вы базируетесь, я не расслышал?
— Лейтенант… младший… Я есть военнопленный, и согласно Женевский Конвенция…[256]
— О, позор на мою лысую голову! Как я мог забыть! Вот же олух царя небесного! Женевская Конвенция! Международный документ! — пипол понимает, что паясничаю – по тону – но к чему это, явно не просекают, немец тоже, но подобрался весь, чует, не к добру вся эта такая вот прелюдия. — Действительно. Согласно Конвенции, пленившая сторона обязана оказывать военнопленному медицинскую помощь. Сейчас-сейчас. Как там наша ранка? Сквозная. Чудесное оружие ТТ, не находите? Заживёт – не заметите даже. Если доживёте, разумеется. Но почистить – надо… Надо, я сказал! Обрывки материи попали наверняка, грязь всякая, затаскают потом… правозащитники. За допущение случаев гангрены у сдавшихся в плен. Руки! Руки прочь, я сказал! Вот так… Бедняжка, а ведь тебе наверное больно…[257]
В общем, через пару минут ставший предельно коммуникабельным немец сообщил мне очень интересные вещи. Надо просто знать. Не только и не столько как спрашивать. Сколько что спрашивать.
Потом вытащили информационно выпотрошенного успокоившегося немца на обочину, где нас уже ждали полуторка, Паша с гордо запихнутым под ремень Вальтером П-38, все его цыри, целые и невредимые, и постанывающий фриц в кузове. Ногу сломал при приземлении. Нет, всё-таки, ничего хуже прыжков на лес. Даже днём.
Увидев нашего немца влекомым в парашюте, Паша сначала загрустил было, но обнаружив, что клиент очень даже не мёртв, мгновенно определился со званием трофея – учили, однако, на морде лица тут же радостно изобразилось что-то вроде хрестоматийного – "чегтовски хочется габотать!"[258]
По-быстренькому забросив нас на аэродром, умчался в местечко. С немцами, разумеется. Где-то там уже кучковались ему подобные. У технарей работа была в самом разгаре, и мы – не буду врать, что с удовольствием, во всяком случае, если говорить обо мне – присоединились к их мирному подвигу. Вообще, следует отметить, данное поколение красных военлётов было, мягко говоря, не избаловано недостатком трудовых усилий. Поскольку технических специалистов – торкнуло от Костика, после приказа Тимошенко – было маловато.[259] Мне как-то не довелось столкнуться с этой проблемой. Здесь, в смысле. Прежде всего вследствие стремительного выбытия лётного состава. А так… Это потом, в войну уже, лётчику приходилось участвовать в обслуживании своего ероплана лишь в самом крайнем случае. Или по желанию – кое, кстати, особо не приветствовалось. Поняли – так получается себе дороже. Лётный состав должен быть максимально свеж и полон сил. Перед войной же картина была диаметрально противоположной.
В общем, с моим красавцем забот был абсолютный минимум. Дозаправить – и можно, в принципе, лететь. С "чайками" картина получилась несколько иная. На одной даже движок умудрились как-то очень по-быстрому поменять. Причём безо всяких кранов и полиспастов – голь на выдумки хитра. Грузовик подогнали, как-то хитро подцепили… Опять же, запчасти пришлось поискать. Для последующей замены частей, подверженных естественному износу в ходе эксплуатации – сморозил по науке Коля. В общем, вся шестёрка была готова только к восьми. Пять "чаек" и мой – "ястребок". Заправленные и с полными БК.
Потом приехал Павел на полуторке, и из кузова довольным чёртиком выпрыгнул Ждан. Сколько лет – сколько зим. С утра лишь знакомы, и почти уже родной. Война… Его буквально пару часов как сбили – едва успел до Ивацевичей добраться. Да, прилично наши забрались. Не обкорнали бы… А его – опять охотнички… Четвёркой, вроде как. Гоша нормально. Но сбить не получилось. Один только вроде с дымом ушёл. Тоже учатся, собаки. Некоторые после такого неделю в себя приходят. Здесь – явно не тот случай. Наоборот. Исполнен боевого азарта, матерится – надо было вот так, а я, блин, а старший лейтенант Жидов тоже, и… Наши "чайки" едва увидел, сразу – а мне?
Собственно, ещё одна "чайка" совсем без малого готова была. Просто когда некоторый избыток, начинаешь обычно разборчивость проявлять. Погоняли движки, и решили, что именно у этой поизношеннее. Ну, пока и эту заправили, пока боекомплект. К девяти только собрались. Ничо, в июне темнеет поздно. Всё вертел я, вертел шлем немецкий. Лётный. Думал, взять – не взять. Вроде удобный. Сеточка поверху. Чтоб голова не потела. Шлемофоны. Очень хорошие – наслышан. Потом решил – наш мне всё-таки больше нравится. Как и очки с перчатками. Главное, привык. Лучшее враг хорошего. А тут пригодился – Ждан свои профукал, прыгаючи. Вместе с крагами. Чтож, дай вам боже, что нам негоже.
Павел, счастливо смеясь, рассказывает, как драпали немцы, и как наши – оказывается, 4-я армия – соединились с теми, что шли с севера – 10-й армией, как выяснилось. Выходит, немцы в котле. Тем не менее, вряд ли нам что-то светит. Разве что потери поменьше будут… У нас. И у немцев – наоборот. Пока размышлял, народ разошёлся, натурально, по машинам, чувствую – что-то не так. Паша на меня посматривает… странно, что ли. Не как Ленин на мировую буржуазию, нет, скорее как-то с сомнением. Точно немец наябедничал. Ну, фашист, он и есть фашист. Подхожу. Весь внимание.
— Я, — говорит, — сначала расстрелять тебя хотел. На месте. Знаешь, за что?
— Догадываюсь…
— А потом рассказали кое-что, и в лагерь отвезли. Для наших военнопленных. Вопросов к тебе больше нет. Кроме одного – как тебя такого медкомиссия пропустила, со склонностью к садизму?
Ишь, грамотный какой. Какие мы слова знаем.
— В НКВД, — отвечаю, — не взяли. За жестокость. И куда ж было податься бедному парубку? Шутка.
Ох, надо, надо фильтровать базар… Вон, цырь, что рядом стоит, аж захрюкал в рукав, глаза, однако, не так чтобы очень весёлые. Испуганные, скорее. А Павлик аж подобрался весь. Хищно так. Мнда… Определённо не тот случай, когда дальше фронта не пошлют. В эти времена – ещё как…
— Не, правда не садист. Сугубая необходимость. Чтоб долго не объяснять, послушай, как задачу буду ставить.
Свистнул парней. Нормально. Аж тремя парами пойдём. Плюс я.
— Все слышали, что немец рассказал? — кивают. Кроме Ждана, разумеется. Объяснят.
— Сейчас вы все – метрах на семистах к границе, примерно до Бреста. Там – поворот на Кобрин. Ведущим Толик. Ты ж тот район хорошо знаешь – так? — Молча кивает.
— Там должны быть транспортники. Долбите всех. Я пойду выше и сзади. Если прикрытие, попробую тормознуть. Потом я пойду на Кобрин. Там "худые". Если вызовут, тоже… постараюсь. Вам к Кобрину близко не соваться – зенитки. Тьма-тьмущая. Потом в Пинск. На бреющем. Толик и Ждан ведущие, остальные разберётесь. Вопросы есть? Вопросов нет.
Вопросы есть. Но только у Паши, он-то не слышал, как я немца колол. Ребята, кстати, как-то с опаской стали ко мне… после всего этого. Авиация… Всегда были немного не от мира сего. Королевские войска. Питание в лётной столовой… официанточки в наколках и белых кокетливых фартучках… форма дорогущая, экипировка… тёплые унты… сон по распорядку. Враг только по приборам, или с такой высоты, что и не разобрать – что там, внизу… Не, я всё понимаю – но иногда зависть всё ж грызла.
Специально для тупых НКВДшников, в лице Паши, объясняю, что немцы перекинули воздушный мост. От давно уже не польского аэродрома Бяла-Подляска, где, наряду с группой того оберста, сейчас куча транспортников базируется, до бывшего нашего аэродрома Кобрин, где обустроились ныне изнывающие без горючки и боеприпасов "штуки" первой группы 77-ой эскадры пикирующих бомбардировщиков и "худые" второй группы 51-ой истребительной. Немного, где-то по эскадрилье тех и тех. Но с мощным зенитным прикрытием, включая "ахт-ахт". На случай танков. Люфтваффе любит такие вот вынесенные вперёд аэродромы. Типа подскока. В этот раз, правда, ошибочка вышла – не ждали контрудара, да и машин боеспособных не так много осталось. Особенно "мессеров". Про остальных немец не в курсе – прилетели только сегодня утром. Я проверил. Точно не знает…
Главное, а разговоров-то, взглядов осуждающих… А всего-то навсего лишь штатную дезинфекцию успел провести. Обыкновенно, йодом. Вокруг раны. Плюс обильные плоды воображения. Хватило – более чем вполне. Такие вот мужики… крепкие, холёные… редко боль умеют терпеть. Сам такой. Был…
