— Это на случай, если борт сядет там, где не надо?
— Конечно.
— Хорошо, но мы всех людей проверим. И желательно, не устраивать тут партизанские игры, высаживая дополнительные группы, мы в состоянии контролировать ситуацию в городе и его окрестностях.
— Мы в курсе. Любая переброска сил будет осуществляться под вашим контролем…
Он сделал паузу и задал вопрос, ради которого он наверно и хотел встретиться.
— Скажите, Сергей Иванович, а что произошло, раз вы начали тотальную мобилизацию, стянув в Молодежное крупные силы?
— В Севастополе начался штурм, причем по интенсивности и применяемым силам он сильно отличается от ноябрьского штурма в нашей истории.
— Насколько сильно отличается?
— Немцы перебросили в Крым VIII авиакорпус люфтваффе с Московского направления. Судя по всему, они знают про нас и место выхода портала постоянно обстреливается.
— Понятно. Вы позволите мне поучаствовать в событиях?
— Хотите в немцев пострелять?
— Почему бы и нет?
— Подумаем. А пока жду ваших вертолетчиков.
— Хорошо.
Время шло, мы постепенно стягивали дополнительные силы на случай попытки прорыва с той стороны и одновременно ждали прилета самолета с грузом.
Самое трудное — это ждать, когда гибнут твои друзья и знакомые. Мы сидели, но какой-то иррациональный подъем ощущался среди наших бойцов, хотя по большому счету нам не нужно было вмешиваться. Во время боев упустить в руки противника технику из будущего было намного вероятнее, но тут присутствовал мощнейший организационный стимул. Все, кто побывал там, поучавствовал в боях с немецкими оккупантами, кто ходил в атаку, дрался в рукопашную, расстреливал из гранатометов танки с крестами, уже менялись и однозначно становились нашими соратниками.
Вернувшись в бункер, я вызвал Олега Дегтярева.
— Олег, пообщайся с Лукичевым. Нам нужны экипажи для МИ-24. Насколько я помню, в Николаеве до войны базировалась часть, на вооружении которой стояла такая техника. Если есть возможность, нам срочно нужен минимум один полный экипаж, но лучше два. Если есть такая возможность, вышлем за ними наш Р-5. Дегтярев смотрел на меня как на придурка.
— Откуда у тебя вертолеты?
— Российские коллеги сейчас должны пригнать военно-транспортным бортом. Но вот на счет лояльности экипажей я не сильно уверен, поэтому нужны свои, у которых тут под рукой семьи, чтоб не додумались к немцам перелететь.
— Мысль, сейчас свяжусь.
События начинали набирать обороты. Через полчаса Олег приехал на базу с Лукичевым и Щедрым, которых, правда, не пустили в закрытые зоны, но пообщаться смогли в специальных помещениях, где отстаивались машины для выхода на ту сторону.
Полковники были настроены по-деловому и, почувствовав вкус скорых приключений, развили бурную деятельность. Пилотов нашли, причем именно с нужной подготовкой, с большим боевым опытом. После начала ядерной войны они остались не у дел, а услышав, что крымчане, про которых уже ходили легенды, ищут пилотов задергались, и, получив персональные вызовы, однозначно дали добро, но при условии, что переселяться будут только с семьями. Правда, пришлось потратить время на переговоры с руководством николаевских бункеров, пообещав им немаленький продуктовый куш, но дело было сделано, и Р-5 со специальной гондолой для третьего человека уже был готов к вылету, учитывая, что погода немного успокоилась, и ветер позволял совершить полет. Оказалось, что про пролет российского скоростного бомбардировщика, сбросившего разведгруппу, знали все кому ни лень, и это тоже добавило ажиотажа. Тихое болото, в которое превратилась система бункеров и убежищ на юго-востоке Украине, где постепенно затихала жизнь, и все сводилось в борьбе за остатки ресурсов, вдруг встрепенулось, и теперь все взгляды были направлены в разоренный гражданской войной Крым, где происходили поистине фантастические события. Сила, обеспечение, и возможности, продемонстрированные за последнее время, породили надежду у многих, кто уже опустил руки и не видел смысла жить дальше.
Информация о том, что в Симферополе восстановили аэропорт для приема российских тяжелых военно-транспортных самолетов, добавила нервозности у нынешних власть имущих.
У нас все шло своим чередом: ждали наступления темноты в 41-м году и прилета самолета с боевыми вертолетами на борту. Очень быстро вернулся Р-5, привезший двух летчиков, которые попав на нашу базу, были поражены количеством народа, разнообразием техники и главное энергией и уверенностью, которой буквально светились наши люди. Это произвело соответствующее впечатление. Пока было время, я их посадил в БТР и в сопровождении охраны двинулся в город, ко второму порталу, что бы провести обкатку наших новых соратниках. С виду им обоим было лет по 35–40, видно, что успели хлебнуть, но цену себе знали, поэтому чтоб не терять времени, мы быстренько рванули через портал, на той стороне заехали в ангар, где мы переоборудовали в ночные охотники бомбардировщики, эвакуированные с Черноморского флота перед самым штурмом Севастополя.
Не давая им задавать глупых вопросов, махнув рукой, пошел к дверям и, выйдя на улицу, остановился, вдыхая чистый степной морозный воздух. Они, выйдя со мной, стояли рядом, и озирались, удивленно рассматривая ребятню, которые строем шли в столовую на ужин, на охрану, и главное на то, что тут люди ходили спокойно без противогазов. Огромный интерес вызывало чистое небо, где не было грязно серых туч, к которым мы так уже привыкли в своем мире. Я ожидал резонного вопроса и дождался.
— Где мы?
Я усмехнулся и начал в который раз свой рассказ.
Когда пришло время, мы несколько раз включали установку, изучая обстановку вокруг точки выхода, но там все еще рвались снаряды, и внутрь влетело несколько осколков, разбив плафон с лампой. Поэтому пока решили не предпринимать никаких действий, тем более, мое участие в этой операции оспаривалось со всех сторон, особенно тут отметилась моя дражайшая супруга, которая поставила условие, что в противном случае будет вынуждена меня арестовать и силой принудить к пятнадцати суткам строгого постельного режима с обязательным выполнением супружеского долга. Народ поулыбался, но я оставался на базе и руководил всем процессом. В это же самое время мы притащили в ангар наш Р-5 и навесили на него четыре немного доработанных трубы ПЗРК "Игла, превратив деревянный самолетик в грозного и безжалостного ночного охотника.
Еще через час, убедившись, что артобстрел стал носить тревожащий характер, открыв портал, выгнали на ту сторону две "Шилки" и "Тунгуску, которые на всей скорости неслись по изрытому воронками пространству, мимо сгоревших и разнесенных взрывами остовов машин подальше от Чернореченской долины. Висящий в воздухе немецкий самолет-разведчик что-то успел рассмотреть в свете спускающихся осветительных бомб и стал снижаться, чтоб рассмотреть несущиеся на максимальной скорости бронированные машины. Одна из них притормозила, развернула башню и выпустила огненную стрелу, которая с ревом устремилась вверх и через несколько мгновений вспышка в небе, и огненный шар устремился к земле.
