И князь, глядя на дверь с табличкой «Предсказание судьбы», тут же убедил себя, что ни один здравомыслящий вор ни за какие коврижки, не войдет сюда по доброй воле. Он, во всяком случае, точно второй раз к этим дверям не прикоснется.
Александр истово перекрестился и едва не бегом спустился на первый этаж.
– Никого? – глядя на него, подвел итог Родион.
– Можно и так сказать… – вытер холодный пот со лба князь. – Блин… Никогда не думал, что могу быть настолько суеверным. Конечно же, это была всего лишь штора, но чур меня…
– Не понял? – переспросил Родион.
– Неважно… Если хочешь со мной, подопри чем-нибудь выход. Думаю, тот кого мы ищем, либо в мастерской, либо изображает шахматиста. Других помещений тут нет. Подвальная дверь, как и чердачная – закрыты.
* * *
За общей дверью, ведущей в полуподвальное помещение, царила полная гармония. В том смысле, что слева – где располагался шахматный клуб «Лошадью ходи!» царила идеальная тишина. Зато крыло занимаемое механиком шипело и жужжало, как пчелиный рой атакующий гнездо змей.
А когда князь открыл вторую, внутреннюю дверь, то увидел, что в мастерской кипит такая интенсивная работа, словно на дворе не поздний вечер, а не далее, как час-два после обеда.
Собственно говоря, вся мастерская состояла из одной огромной комнаты, потолок которой, вместо стен удерживали мощные колонны. А остальное место занимало множество столов, с установленными на них паровыми двигателями всевозможных размеров и конфигураций. Живущих, казалось, своей независимой жизнью. Потому что пыхтели и сопели парком почти все движки, а обслуживал этот машинарий только один человек, видимо, тот самый господин Шлоссер, и – трое карликов.
– Вечер добрый! – перекрикивая шум, громко поздоровался князь.
Мужчина в спецовке повернулся в их сторону, прикладывая ладонь к уху.
– Ась?
– Добрый вечер, говорю… – повторил Александр.
– Ага… – согласился тот. – Прошу прощения, запамятовал: не подскажете который ваш? – механик сделал широкий жест, обводя мастерскую. – Но я, вроде, на сегодня ничего не обещал. Только к мотоциклетке готов.
– Мы не за паровой машиной, – успокоил его князь. – Парня одного ищем. В ваше парадное зашел.
– Ааа, – сразу потерял интерес к посетителям господин Шлоссер. – Вам к шахматистам…
– Вы даже не спросили, как он выглядел, – вставил словечко Родион.
– Без разницы, – отмахнулся механик. – Все, кого ищут, там… Вы извините, мне работать надо… – он изобразил подобие кивка и заторопился к одному из столов, где шипение пара стало слишком громким.
Тишина царившая у входа в шахматный клуб объяснялась тамбуром с двойной дверью. А вообще, жизнь здесь бурлила не хуже чем в мастерской. Даже туман в воздухе висел такой же сизоватый. Только пах иначе.
Князь едва шагнув за порог сразу же принюхался и насмешливо проворчал:
– Забавно… Думаю, при таком отношении к игре, проблем с желающими приобщиться к таинствам клеток у организаторов нет. Странно, что на входе никто деньги не берет.
– О чем вы, Александр?
– Неужто не чувствуете? Гашиш… Его ни с чем не спутать.
– Если пробовал, – уточнил Родион. Чем вызвал удивленный взгляд князя. Но потом тот вспомнил, что его спутник из другого мира и только плечами пожал.
– Интересная все-таки у вас жизнь. То что можно – запрещено. А что нельзя – наоборот. Впрочем, неважно… Вот и комитет по встрече.
Четверо мужчин, вышедших навстречу, украсили бы любую сборную по тяжелой атлетике или вольной борьбе, – но представить себе их с шахматной доской под мышкой или морщащими лоб над решением этюда никак не получалось.
– Вечер добрый, господа! – князь сегодня был сама вежливость. – В клуб записываете?
– Кто такие? Обзовитесь.
– Я, князь…
– От Ивана Карловича… – торопливо вставил реплику Родион раньше, чем князь закончил. Выбирая наобум самые распространенные имена в России и Германии. И угадал…
Нахмуренные лбы разгладились и четверка расступилась, давая пройти в следующее помещение. Отгороженное от холла бархатной портьерой.
Эта комната, по размерам не уступающая ресторанной зале, была против ожидания заставлена не шахматными столиками, а совершенно другими игровыми приспособлениями. В частности – рулеткой… Дальняя часть, где по углам и вдоль стены стояли мягкие диваны, тонула в полутьме. И только приглядевшись, можно было увидеть, что там отдыхают какие-то парни в компании веселых девиц… Без лишнего шума. Потягивая кальян и опорожняя бутылки. Еще несколько девиц, кстати, весьма миленьких, в одних только передниках, сновали между карточными столами, разнося игрокам напитки. Точно не прохладительные.
– Да ведь это притон… – пробормотал князь.
– И насколько я могу судить, – уточнил Родион. – Притон который крышу… в общем, действующий с одобрения полиции.
– Это невозможно…
– Увы, ваше сиятельство, в жизни возможно гораздо больше, чем мы в состоянии вообразить. А я тому живой пример… Судите сами, в передней даже для отвода глаз никто не играет в шахматы. Значит, облавы они не боятся. Как и случайных посетителей… Чужие здесь не ходят.
– Возможно, вы правы… – задумчиво протянул князь.
– И еще одно… – Родион нервно сглотнул. – Как подсказывает мне мой… мое чутье: в таких заведениях всегда ведется скрытное наблюдение. Так что приготовьтесь: как только воришка вас узнает, они поймут, кто мы на самом деле… И нас придут убивать.
– Ну, положим, это не так-то просто… – Александр положил руку на эфес. – Впрочем, если желаете, можете…
– Чего бы я не желал, – перебил князя Родион. – От нас уже ничего не зависит.
К тому времени их присутствие действительно заметили все, кто интересовался еще чем-то, кроме игры. И охранник, следивший за работой крупье, быстро направился к новым посетителям.
– Прошу прошения, господа, я вас не знаю. А здесь частный клуб. И посторонним вход воспрещен. Кто вас пригласил?
– Не кипишуй, Клещ. Фраера ботали, что от Карла… – отозвался голос из-за драпировки.
– От Ивана Карловича? – с заметным уважением произнес тот. – Обознался… И на старуху бывает проруха.
– Брешут они, Клещ! – донесся с затемненной части помещения визгливый голос. – Ты их верно цинканул. Это тот фраер, у которого я лопатник подрезал. Срисовал меня, падла. Мочить их надо! Век воли не видать.
– Нишкни, Глот… – другой голос, сильный уверенный раздался вместе с хлопком затрещины. – Напаскудил, а подтирать нам?
А вслед за этим, на свет вышел крепкий, уверенный в себе мужчина. С безобразным, пересекающим наискосок все лицо рубленным шрамом. Чудом не задевшем глаз.
