слухами, а особо выдающиеся были легендами, Опричник был сказкой. Не какой-то детской сказкой, а мрачным фольклором, нецензурированным оригиналом народного мифа-пересказа, который попал в руки к законченному мрачному любителю чернухи.
Вигилант, которого некоторые считали героем, но большинство признавало за психопата и убийцу. Человек бросавший вызов правительствам стран, талант в антрацитно-чёрной броне, репутация которого стала чем-то вроде ареола из страха и зловещих историй.
Медленно, он шёл к её телу. Его бронекостюм, состоящий из угловатых линий, выглядел словно какую-то хищную тварь освежевали и облицевали прямоугольными панелями. Поверхность пластин была покрыта вязким, смолисто-черным веществом или выглядела так, словно её обработали пескоструйкой.
С каждым его шагом, на его поясе раскачивался череп крупной, псовой твари, на блестящей стальной цепи, украшенной позвонками этого существа.
Однажды, Гримуар рассказал, тотем на поясе у Опричника это не просто череп какой-то псины-монстра, это самый настоящий череп прямого потомка Цербера. Того самого пса, что был порождён Тифоном и Ехидной. И это не был, какой-то варварский трофей, чтобы создать впечатление. Опричник был выше таких дешевых трюков.
Неспешно шагая к лежащим под сетью телам, он положил ладонь на череп снимая его с пояса. Пламя и разряды похожие на огненно-рыжие огни святого Эльма, потекли по цепи. Пространство вокруг черепа изменилось, реальность словно вывернуло наизнанку, как дефект записи на видеокассете. В считанные мгновения перед фигурой Опричника возник чудовищный скелет из металла и кости, покрытый обгорелой плотью и коркой запекшейся лавы и крови.
У создания размером не меньше трёх метров в холке, были пропорции питбуля, хотя выглядело оно, скорее, как богохульный гибрид акульей пасти и медвежьего тела, с чешуйчатой шкурой рептилии. Глаза чудища светились, как прожекторы, с оскаленных клыков на асфальт срывалась кипящая, слюна, похожая на вязкую и расплавленную серу.
Без команды, монстр прыгнул вперёд, и шоссе содрогнулось от его веса, словно большая бронированная боевая машина, промчалась рядом.
Сабля не была трусихой. До переезда в Петербург она была активным талантом, наемником, начинавшей в Южной Америке, «Ландскхнетом». В неё стреляли в трущобах и фавелах, она сражалась с аберрантными монстрами-талантами, сталкивалась с призванными магией тварями. Но в создании, которое призвал Опричник, и в нём самом, было что-то такое, что вынудило её зажмурится.
Если Опричник здесь, чтобы прикончить её, какими бы не были его мотивы, у неё не было ни шанса.
Прогремел выстрел, затем ещё один. Опричник был широко известен, своей любовью к крупнокалиберным пистолетам и дробовикам. Призванная им тварь издала рычание, способное перекрыть рёв реактивного самолёта, а затем издала вой, пробравший Саблю до костей.
Вес сети на ней что-то сдернуло, и рвущих её плоть существ, отбросило.
Открыв глаза, всё ещё истекая кровью из многочисленных ран, она осмотрелась.
Весь огонь, который раньше шел по ней, теперь был сосредоточен на Опричнике, пули рикошетили от его брони или бессильно застревали в вязком налёте на её поверхности. Сам вигилант держал в правой руке вытянутый, прямоугольный пистолет, выстрелы из которого выглядели, как прямые жёлтые лучи, издающие грохочущий визг. Потомок Цербера, мчался куда-то вперёд, хотя несколько попаданий в него, вырвали из его плоти крупные куски.
Отброшенные создания поднимались, собираясь бросится на Опричника, но он левой рукой выхватил из кобуры на бедре револьвер. Крупнокалиберный, больше похожий на пушку, тот стрелял словно танковое орудие. Какие бы патроны не использовал сталестройский вигилант, при попадании в тела тварей, они взрывались, превращая их тела в пылающий фарш.
Одно из существ бросилось на него из кустов, вцепившись в пистолет в правой руке, он, не сопротивляясь выпустил его. Создание пролетело вперед на асфальт и последний выстрел из револьвера превратил его торс в вязкое месиво на асфальте.
Выпустив разряженный револьвер из руки, отточенным до автоматизма движением, Опричник передвинул один из своих стволов со спины, и с левой руки продолжил стрелять по кювету, не взирая на отдачу.
Его новое оружие, было каким-то дробовиком, запредельного калибра, не меньше сорока миллиметров. Грохот от выстрелов напоминал танковые залпы, картечь разлетаясь, выламывала из деревьев куски размером с яблоко. Другие выстрелы содержали в себе зажигательные частицы, ослепительно вспыхивающие в воздухе. Жар от последних, был настолько сильным, что обжигал даже лежащую в стороне от боя Саблю.
В считанные секунды, всё что находилось в кювете, было накрыто продольным огнём и истреблено, другого слова придумать было невозможно.
Над полем боя повисла тишина, прерываемая треском пламени. Дрожа, Сабля попыталась подняться, опираясь на свои когти. Регенрация работала на пределе, ноги дрожали. Её снова вырвало, то ли от пережитого стресса, то ли от смеси чесночной вони и поджаренной плоти. Что бы это за плоть не была, она больше не пахла, как человеческая. Это был отвратительный, токсичный запах.
Изменения Сабли делали её суперхищником, существом способным охотиться на людей, и пожирать их. Существа, стрелявшие по ней, перестали быть людьми. Организм Сабли отказывался воспринимать их как пищу или добычу.
Один из клинков под ней дрогнул и сломался. Тот самый, которым она пронзила существо. Прежде чем она успела среагировать, асфальт ударил её в забрало шлема.
Сил подняться не было, форсированный режим регенерации принудительно пытавшийся исправить нанесённый ущерб, просто отобрал у неё контроль над собственным телом, сосредоточившись на залечивании ран.
Лежа на земле, она видела, как отродье Цербера притащило пойманную добычу, к Опричнику. Два таланта, одного она не узнала, он был снайпером, в костюме в цветах эстонского флага. Другого она опознала. Он был из Нарвской ОПГ. Салакутт [2]. Сейчас у него была оторвана одна рука, а лицо было покрыто какой-то бугристой массой, вместе с железным обручем на голове, но его зелено-желтый, камуфляжный костюм, покрытый характерными эмблемами капкана, она опознала.
Сквозь шум крови в ушах, она расслышала, как Опричник что-то спросил у одного из пленников. Ответ, очевидно, ему не понравился, и он наступил на руку таланта в сине-бело-черном костюме. Его броня расплющила плоть и кость, словно те были сделаны из мякиша, вопль боли, перекрыл даже звон в её голове. Салакутт попробовал отползти, однако вигилант ударил его ногой по спине, с такой силой, что выпуклость от удара, появилась на животе спереди.
Салакутта вырвало кровью, он забился в судорогах. Опричник ещё раз что-то спросил, потрепав отродье Цербера по голове, словно щенка. Чудовищный пес уселся на асфальт, шлепая по нему хвостом, с такой силой, что во все стороны брызнула перемолотая крошка.
Новый ответ не устроил Опричника, и он выстрелил в напарника Салакута.
Выстрел, несомненно, был смертельным, голова снайпера испарилась,
