— То настоятель храма святой Варвары великомученицы, отец Захарий!..
— А ну, назад!
Очень даже намекающе тряхнув нагайкой, служивый быстро вернул всех зевак на исходные места.
— Димитрий Иванович покамест занят, и допустить тебя до него никак не можно. Может, тебе сотника позвать?..
Протопоп еще раз огладил свою бороду, на краткий миг призадумавшись — а потом согласился и на сотника постельничих сторожей. Меж тем, в доме купца Суровского ряда Тимофея как раз закончилось одно событие. Неизмеримо ничтожное в масштабах всего государства, довольно незначительное для первопрестольной и очень важное как для других гостей торговых, так и для купцов Гостинной сотни.
— Встань.
Хозяин дома поднялся, и тут же самым позорным образом шлепнулся на лавку — ослабевшие ноги отказывались держать на весу его поджарое и жилистое тело. Проследив, как его юный повелитель вернул на стол небольшой, и изрядно потемневший от времени прадедов крест, мужчина глубоко вздохнул и выдохнул, с каким-то неясным сожалением ощущая, как утихает гуляющий по венам ласковый огонь.
— Благодарю за честь, государь.
— С этого дня и наедине можешь обращаться по имени-отчеству. О том, что целовал ты крест на верность мне, молчи.
Пройдясь по малой «рабочей» горенке, наследник с легким интересом оглядел один из потертых изразцов небольшой печки, затем вернулся за стол:
— Есть ли у тебя вотчина?
— Как не быть! Еще батюшка покойный на нее жалованную грамоту получил.
— Где?
— В двадцати верстах от Твери, государь.
Четко очерченные губы на красивом лице слегка шевельнулись в намеке на улыбку.
— Тверь — это хорошо.
Царевич мимолетно задумался, затем продолжил:
— Я желаю, чтобы ты в своей вотчине начал выделывать обычную посконь, широкую парусину, а также канаты и веревки. Скоро к тебе подойдет столяр из царских мастерских, именем Ефрем. Он поможет изладить широкие ткацкие станы, и особые принады для выделки канатов и веревок, а так же объяснит, какие именно амбары надобно будет поставить в твоей вотчине. Этот же Ефрем обучит работный люд управляться со всем, что будет в тех самых амбарах.
Помолчав и убедившись, что купец все запомнил, царственный отрок разрешил:
— Спрашивай.
— С твоего позволения, Димитрий Иванович, чуток попозжа — надобно все обмыслить да прикинуть, что да как.
Наследник согласно наклонил голову.
— Следующее твое дело.
Из рукава вышитого серебром кафтана на свет появился сложенный в несколько раз листок бумаги, и лег рядом с кипарисовым крестом.
— Здесь список рукописей, а так же тех лавок Книжного ряда, где они продаются. К сожалению, сокровища, равного твоему дару, я так и не увидел…
Тимофей на это мог только порадоваться, так как уже догадался, кто именно будет покупать дорогие (потому как иных и не бывает) книги для десятилетнего царевича.
— Или же мне просто не все показали. Ты договоришься с продавцами и понемногу будешь выкупать их для меня. Затем дарить — прилюдно.
Вновь сделав небольшую паузу, наследник повелел:
— Спрашивай.
Хозяин горницы и дома немного помялся, затем плюнул на все и признался в своей временной финансовой несостоятельности: занятый спасением жизни сына, он изрядно подзапустил дела торговые, со всеми вытекающими из этого последствиями. В ответ, перед ним легло чуть поблескивающее на свету колечко, выточенное из светло-золотистого янтаря. Одним лишь взглядом испросив разрешение, Тимофей подхватил кусочек застывшей смолы, поднес к глазам, разбирая малые буквицы, выгравированные на внутреннем ободке…
— Неужто правда?..
Очнувшись от минутного наваждения и положив странно-теплый янтарь обратно, купец пояснил свои слова:
— Поговаривают, у боярыни Захарьиной-Юрьевой такое есть.
Утвердительно кивнув на молчаливый вопрос, царственный отрок изогнул бровь, поощряя тем самым говорить далее:
— Еще поговаривают, что иные из бояр да князей вокруг нее целый хоровод устроили, желая получить то кольцо.
— Вот как. И кто же старается более всех?
Гость торговый неопределенно пожал плечами, затем спохватился и дал более подробный ответ:
— Князь Очин-Плещеев, Аникита Иванович, да князь Хворостинин Димитрий Иванович. У первого сын сильно приболел, а у второго с дочкой нелады. Говорят, падучая у нее, да и без того — тоща как смерть и на лицо рябая… Гхм.
Вспомнив уже о своих девках, купец посочувствовал родовитому отцу: пристроить дочку в хорошие руки, это целое искусство! Нет, если девица на лицо румяна да пригожа, телом обильна, и приданое за ней хорошее дают… А ежели в наличии только последнее? О каком тогда счастье для своей кровиночки можно говорить?.. В жены-то, может, и возьмут, но исключительно по любви — к деньгам да вотчинам отцовским, что через нее к мужу перейдут.
— Занятно.
Ненадолго о чем-то задумавшись, наследник выложил перед собой в аккуратный рядок пять колец из темно-коричневого янтаря. Подхватил самое первое колечко и протянул вперед:
— Моя награда тебе — возможность даровать надежду исцеления любому, кто будет этого достоин. Выбирай мудро и не ищи в том выгоды, тогда твоя доброта вернется к тебе сторицей. Как и моя награда.
С глубоким поклоном приняв драгоценный дар, мужчина почтительно его поцеловал.
— За эти же кольца ты можешь получить должную благодарность… В серебре.
Пару раз моргнув, Тимофей понял, что ему только что позволили существенно поправить все свои дела. Быстренько прикинув, сколько он сможет стрясти с некоторых знакомых ему купцов, торговый гость буквально на глазах расцвел и приободрился: должно было хватить и на амбары, и на ткацкие станы, и на все остальное, да еще и изрядный «хвостик» оставался. Рублей этак в полсотни, не меньше!..
— Исполню все в точности, Димитрий Иванович.
Наблюдая, как кольца исчезают в одном из массивных сундуков, наследник немного отпил из кубка с ягодным морсом, незаметно поморщился и вернул его на стол.
— Ты упоминал о некоем обете, принятом тобой во исцеление сына. В чем он?
— Ээ?.. Отстроить храм Божий о трех колоколах.
— Уже начал?
— Так… Не на что покамест, Димитрий Иванович.
— Вот и не торопись.
Увидев непонимающий взгляд, царственный отрок пояснил:
— Придет срок, другое построишь.
Сын Викентия открыл было рот для вопроса… И закрыл, услышав тихий стук в дверь, после которого в горенку вошел сотник личной охраны царевича. Поджарый воин так выразительно поглядел на Тимофея, что тот сразу вспомнил о том, что так и не убрал список рукописей под надежные запоры. Сотник же, дождавшись пока хозяин дома отойдет от стола, тут же наклонился к сереброволосой голове для тихого доклада. Впрочем, некоторые слова и даже фразы, как бы он ни старался, вполне можно было расслышать, так что даже таких обрывков хватило купцу для понимания: протопоп Захарий, настоятель храма святой Варвары-великомученницы, приглашал осененного благодатью царственного отрока посетить его церковь.
