— Впрочем, — подумал про себя Шумилин, — может быть это все и к лучшему. Да, эти глазастые ребята будут теперь днем и ночью следить за нами, но, с другой стороны, случись чего, неприятность какая, они не дадут нас в обиду. Наверное, и вокруг мастерской теперь тоже бродят орлы из "наружки". Вон, к примеру, паренек идет в спортивном костюме, якобы свою овчарушку выгуливает. А сам нет-нет, да в нашу сторону глазами постреливает…
Брюллов же стоял рядом и не думал о таких приземленных вещах. Он не отрываясь смотрел на проезжающие мимо автомобили, на яркую световую рекламу, на одетых в незнакомые и непривычные наряды людей. Как это все было не похоже на тот Петербург, который он оставил всего несколько часов назад! И в этом странном мире жила его возлюбленная – женщина из будущего. Брюллов хотел, чтобы она стала для него родной и самой близкой на свете. Но он не знал – получится ли это у него.
— А вот и Вадим с Ольгой возвращаются! — Шумилин прервал лирические размышления художника, возвращая его в суровую реальность, — сейчас и мы с вами отправимся в путь. Ольга привезла одежду, вы переоденетесь, и Вадим отвезет вас к ней. Там вы и будете пока жить. А мне предстоит еще много работы. Думаю, что и вы не будете скучать…
Брюллов покраснел, и потупился. Он, словно неопытный в любви юноша накануне первого свидания, с замиранием сердца ждал того момента, когда они с Ольгой останутся вдвоем. Ждал, и боялся. Уж больно все происходящее было для него необычным и пугающим.
Сама же Ольга, веселая и прекрасная, бежала к нему, размахивая каким-то непонятным предметом, завернутым в блестящую бумагу.
— Карл, — а я тебе мороженное купила! — закричала она. — Все считают, что мороженое сделанное в Петербурге – самое лучшее в России. Ты попробуй – тебе обязательно оно понравится!
А следом за Ольгой улыбаясь шел Вадим с большой сумкой в руке.
— Прошу, господа, — сказал он, передавая сумку отцу, — переодевайтесь. А мы с Ольгой тут постоим, подождем вас…
Император уехал, а остальные стали ждать Никифора с одеждой для подполковника Щукина. Ждать им пришлось недолго. Казак привез все необходимое, и уже через четверть часа Олег был готов в путь.
Он с усмешкой посмотрел на свой сюртук, панталоны со штрипками, и цилиндр, и пробормотал себе под нос. — Эх, жаль, что меня сейчас не видят…
Кто именно должен был увидеть его в наряде XIX веке, он уточнять не стал.
Приглашенных в Зимний дворец у Салтыковского подъезда встретил камер-лакей, который проводил их в царские покои. Николай ждал их в своем кабинете на третьем этаже с окнами выходившими на Адмиралтейство. Вдоль стен кабинета стояли полушкафы, на которых лежали книги и портфели. Посредине, вдоль кабинета стояли два огромных письменных стола, третий же стоял поперек комнаты, с приставленным к одной оконечности его пюпитром. Везде царил порядок, каждая вещь лежала на своем месте. В простенке между окнами стояли большие малахитовые часы с таким же циферблатом. Вся без изъятия мягкая мебель – стулья и кресла – были изготовлены из карельской березы, и обита зеленым сафьяном.
Император пригласил всех располагаться вокруг стола.
— Господа, — сказал он, — здесь собрались люди, которые имеют отношение к величайшей тайне нашего времени, и кто желает оказать посильную помощь нашей любимой матушке России. Я заглянул в наше будущее, и ужаснулся. Державу ждут страшные испытания.
Меня мало волнует моя собственная судьба – жизнь самодержца принадлежит Богу и России. Но, перед тем, как я предстану перед Всевышним, я хотел быть уверен в том, что мною сделано все, что было в моих силах, дабы спасти моих подданных от грозящих им бед. Наши друзья из будущего уже помогли нам увидеть ожидающие нас опасности, и мы были бы очень им благодарны, если бы они подсказали – как нам лучше миновать эти угрозы, и что для этого можно и нужно сделать. Вас, Виктор Иванович, и вас, Олег Михайлович, я попрошу говорить мне все, что считаете важным и необходимым. С отсутствующим сейчас здесь Александром Павловичем Шумилиным я уже обсуждал некоторые вопросы дальнейшей судьбы России. Хотелось бы услышать и ваши мысли об этом.
Сергеев и Щукин переглянулись. Они поняли, что император хочет провести что-то вроде военного совета. Конечно, им было о чем ему сказать, но без Шумилина и Антона Воронина все это могло выглядеть не совсем красиво. Хотя, и увиливать от прямо поставленного вопроса тоже было нельзя. На Николая это могло произвести плохое впечатление.
Олег, видимо, вспомнив данные ему инструкции, кивнул, и поднялся с кресла. Ему было немного не по себе. Нет, он никогда не был трусом, но сейчас, готовясь сказать нечто, что может изменить всю дальнейшую историю России, подполковник слегка оробел, и ему пришлось прокашляться, прежде чем его голос обрел привычную уверенность и силу.
— Ваше величество, — начал он, — господа. Я благодарю за добрые слова, сказанные вами про нас, ваших потомков. Действительно, России в нашей истории пришлось пройти через страшные испытания, и понести огромные потери. Многие государства, ненавидящие наш народ и нашу державу, сделают все, чтобы ослабить Россию и подорвать ее могущество.
Я принес с собой несколько папок с документами, в которых подробно рассказывается о тех нехороших делах, которые готовятся против России ее недругами. Так же там есть совершенно секретные сведения о людях, которые готовят эти нехорошие дела, а также о некоторых ваших подданных, государь, которые служат не своему отечеству, а его противникам.
Но, прежде чем начать реализацию нашей информации, следовало бы определиться с целями, которые мы ставим. Как с ближними, так и дальними. А они, как я полагаю, следующие.
На Кавказе сейчас идет война с немирными горцами, в которой ежегодно гибнут сотни, тысячи храбрых российских воинов. Ее следует закончить как можно быстрее. Но, в то же время, необходимо воздержаться от излишнего кровопролития. Я знаю, ваше величество, что год назад у вас в аманатах оказался старший сын имама Шамиля, Джамалуддин. Сейчас ему десять лет, и он учится в славном Первом кадетском корпусе.
Полагаю, что надо в лице Джамалуддина подготовить верного России правителя Чечни и Дагестана. Тем более, что в нашей истории к этому и шло. Лишь во время Крымской войны, когда Шамилю удалось захватить Чавчавадзе и Орбелиани, их пришлось обменять на Джамалуддина, ставшего к тому времени поручиком лейб-гвардии Уланского полка. От тоски по России и любимой девушке он проживет недолго, и умрет от чахотки летом 1858 года в Дагестанском ауле Карату.
