– Да тридцать два зуба чьей-то матушке в задницу, сэр, – ещё более нарушил субординацию кэптэн, поскольку всем на мостике было ясно, чья матушка имеется в виду. – Посмотрите сюда, – Харвуд размашистыми штрихами воскового мелка нарисовал на планшете, прислонённом к стенке рубки, сосем другую картину, чем представлялась адмиралу.
– Если русские не здесь, а здесь? – он указал место на две сотни миль ближе, и то ошибся. – Если там не одинокий крейсер, а соединение? И что мы будем делать вот с этим? – кэптэн обвёл овалом место «Вилькицкого» и катеров. – Русский пароход нас видел, просил о помощи, мы тоже видели его и катера, но не отреагировали? Мало нам истории с подводной лодкой и базой на Фарерах? Мой совет – сворачивать антенны и немедленно сваливать отсюда полным ходом. Тогда мы хоть сможем в очередной раз как-то откреститься от пособничества пиратам…
– С чего вы взяли, кэптэн, что нам стоит от чего-то «открещиваться»? – внезапно вмешался Эванс, тоже кэптэн, но из береговых, имеющий отношение к электронным делам и флотской разведке, поскольку постоянно располагался на четвёртом корабле отряда, «Гренвилле», том самом «антенноносце», переоборудованном из устаревшего лёгкого крейсера. Но на «Тайгере» появлялся ежедневно, о чём-то подолгу совещаясь с адмиралом.
– Совершенно не от чего, – чуть не плюнул, вопреки всем флотским традициям, под ноги чужому кэптэну Харвуд. – Лорд Дрейк был пусть и вице-адмиралом королевы, но всё-таки пиратом. Но он при этом грабил врагов своей страны, с немалой для неё и для себя выгодой, а мы сегодня сколько рассчитываем получить за помощь против своих союзников с каких-то марокканцев или мавров?
– Пора уже назвать вещи своими именами, никаких марокканцев на катерах нет, а есть такие же офицеры, как вы и я. И они тоже сейчас выполняют свой долг, – выпятил свои лошадиные зубы Эванс, вызвав у Харвуда с огромным трудом подавленное желание врезать по ним кулаком. Он, не испытывая никакой специальной симпатии к русским, ненавидел подонков и циников. Выходит, в Лондоне ничему не научились и опять повторяют прежний трюк. А ведь ещё Конфуций отмечал: «Воистину глуп тот, кто два раза спотыкается на том же месте».
– Ну вот, господин адмирал, – шумно втянув носом воздух, чтобы успокоиться, сменил настроение и тему обладавший изумительным музыкальным слухом Харвуд. Он различил вдали едва слышное гудение авиационных моторов. – К нам гости. А судя по поспешности ответного визита, их база – а авианосцы в одиночку не ходят – совсем недалеко, скоро мы будем иметь сомнительное удовольствие познакомиться с целым ударным отрядом. Количество же самолётов наводит на мысль об их раздражённом настроении…
Одновременно с кэптэном с марсов заорали сигнальщики, услышавшие и почти сразу увидевшие приближающиеся тремя парами «КОРы». Седьмой держался километром выше, осуществляя наведение и общее руководство.
Несмотря на расстояние, в сорокакратные стереотрубы видно их было хорошо. И отчётливо читались андреевские флаги на килях. Ни со шведским, ни с греческим не спутаешь.
Злорадствовать было поздно, следовало выкручиваться. У Хадсона решение созрело мгновенно.
– Господин адмирал, у нас единственный выход – полным ходом отходить на норд, сворачивая, если нужно, сбрасывая в воду антенны с «Гренвилла»…
– Вот этого делать никак нельзя, – снизошёл до объяснений Эванс. – Пока что крейсер перекрывает сплошными радиопомехами половину Атлантики. Русские нас не видят и не слышат, с самолётами связи у них тоже нет. Так что… Для нас главное сейчас – уйти подальше от катеров, поскольку принять их на борт мы уже не успеваем. Будем считать – парням не повезло. И – ни в коем случае не позволить русским фотографировать «Гренвилл», пока он в «рабочем виде». Несколько десятков качественных снимков крупным планом, и все наши тайны – в заднице той же мамаши, которая ещё не успела извлечь из ягодиц тридцать два зуба, – разведчик показал, что и он не чужд флотского юмора.
– Тогда нас рано или поздно догонят, – стоял на своём Хадсон. – «Гренвилл» не выжмет и тридцати узлов, а любой русский крейсер ходит по тридцать пять, эсминцы – по сорок. А если у них на авианосце есть пикирующие бомбардировщики или торпедоносцы… Нам нужно разделиться и разбегаться в разные стороны. «Гренвилл» пусть продолжает маскировать сам себя, а мы пойдём открыто. Русские не рискнут напасть первыми. Выстрелы по разведчику объясним замыканием в цепи централизованного управления огнём. Или ошибкой персонала – вместо учебных снарядов к орудиям подали боевые… Времени у нас будет достаточно, чтобы придумать десять объяснений, и пусть дипломаты обмениваются нотами.
Безусловно, Харвуд был бы куда лучшим адмиралом, чем Хиллгарт, если бы кому-то на этой должности требовался лучший, даже просто хороший. Но обычно от «хороших» – одни неприятности, как почти везде кроме серьёзного бизнеса. Это там дураки бухгалтер или топ-менеджер – катастрофа. А на флоте времена Нельсонов давно прошли. Что было бы с Англией ещё девяносто лет назад, если бы адмирал Трубридж в 1914 году мыслил как настоящий флотоводец, решил исполнить свой воинский долг, а не намёк из Адмиралтейства? Потопил бы, что ему ничего не стоило, «Гебен» и «Бреслау» на подходах к Эгейскому морю, Турция, не получив столь мощное подкрепление и обещание от Германии дальнейшей помощи, не вступила бы в войну. Соответственно, война бы закончилась года на два раньше, в России и Германии не случилось бы революций, сама Турция тоже осталась бы великой державой. Делить было бы нечего, только расходы считать. В таком варианте Великобритания уже вскоре после войны скатилась бы в мире на вторые и третьи роли. Но Трубридж оказался отнюдь не воинственным, зато очень понятливым. И случилось то, что случилось.
Сегодня Хиллгарту тоже предстояло войти в историю. И маршрут этого вхождения был тщательно разрисован на карте «береговым кэптэном» Чарльзом Эвансом, причём – «сэром Чарльзом». Харвуда аж перекосило, когда означенный сэр приказал, вот именно, приказал адмиралу действовать не по обстановке (не совсем правильно оцениваемой кэптэном Харвудом), а по его, Эванса, рекомендациям, которые на самом деле есть воля Первого лорда Адмиралтейства, а значит, и короля, которому принадлежит флот. «Флот Его Величества» – этим всё сказано.
Англичане, когда заведутся должным образом, тоже умеют «становиться в позу». Пусть и не так наглядно, как русские. Командир «Тайгера» сначала сильно покраснел, потом вернулся к нормальной расцветке, выругался почти беззвучно и решил с этого момента командовать крейсером, как штатной единицей флота в пределах своих полномочий «мирного времени». Иных он не получал и мобилизационного пакета[87] не вскрывал. Любые же другие приказы принимать исключительно от адмирала, и только в письменном виде. Что такое военно-морской суд, он знал.
