Старший лейтенант Светышева нервно металась по мостику, не отрывая взгляд от лабиринта причалов уставленных кранами и другими механизмами загадочного предназначения. Заслоняя немалую часть завода мимо причалов медленно двигался корпус «Советской Украины». Буксиры тащили недостроенный корабль, уводя из обреченного Николаева. Готовый почти наполовину линкор казался изуродованным — без палубных перекрытий, с торчащими из трюма трубами, надстройками и основаниями башен главного калибра. Рядом, в порту дымили пароходы — там сейчас, наверное, взбегали по трапам бойцы покидавших плацдарм дивизий.
Одна за другой проревели пушки крейсера — Аня так и не поняла, почему ни одна башня не делает полный залп всеми стволами. Всякий раз стреляло лишь одно из трех орудий.
Когда рассеялся пороховой дым и стало чуть слабее звенеть в ушах, из-за пирсов судостроительного предприятия вышмыгнул крохотный буксир. Смачно выбрасывая клочья дыма из несоразмерно высокой трубы, кораблик направился прямо к «Фрунзе». Аня с облегчением перевела дыхание, но в тот же момент поблизости от крейсера взметнулся столб воды. Не успел фонтан опасть, как рядом вырос его брат-близнец. Противник возобновил обстрел акватории.
Как это случалось сегодня уже трижды, пушки «Фрунзе» зашевелились, перенацеливаясь, и загрохотали в бешеном темпе, выпуская снаряд за снарядом. Какофоний канонады продолжалась недолго, но уши намертво заложило от непрерывного грохота. После второго или третьего залпа Светышева уже ничего не слышала, и только увидела, как из стволов перестал выплескиваться огонь, а башни проворачиваются, возвращаясь в прежнее положение. Надо полагать, вражеская батарея была вдавлена — наблюдателю на гидроплане виднее.
Мотая головой, чувствовавшая себя оглохшей калекой, Аня вдруг обнаружила, что из распахнутого люка боевой рубки ей машет рукой, подзывая, незнакомый моряк. В рубке она почувствовала, как возвращается слух, но голоса звучали совсем слабо. Выход из положения нашел командир крейсера капитан 2-го ранга Бортников, прокричавший ей прямо в ухо:
— Ваши возвращаются.
— Видела, — закричала она в ответ.
Ане казалось, что звук ее голоса еле слышен, однако моряки вздрогнули. Бортников сочувственно произнес:
— Напрасно вы снаружи канонаду слушали. Надо было с нами, под броней. Стальная стена как-никак глушит звуки.
Она не ответила, потому что расширившимися глазищами уставилась в угол, где за столиком с картами чертил что-то с помощью странных приборов… да, это был слегка постаревший, поседевший, погрузневший, почему-то одетый в китель капитан-лейтенанта и вдобавок куривший трубку… Леха Часов. Перехватив Анин взгляд, он удивленно посмотрел на лейтенанта, и стало ясно, что глаза у моряка бледно-голубые, а не серо-синие, как у Лешки. Обозналась.
Потом стало не до личных дел — в рубку вошли нарком госбезопасности Меркулов, начальник четвертого управления НКГБ Судоплатов и военинженер 2-го ранга Колька Антощенко. Все живые и, кажется, невредимые. Комсостав крейсера моментально притих, пожирая взглядами высокое начальство.
— Вольно, — разрешил Меркулов, утирая платком усталое лицо. — Жарко, черт побери… Дайте кто-нибудь бинокль.
Нарком навел окуляры на завод. Аня выглянула из соседнего прорезанного в броне окошка, но увидела только отвалившие от причалов пароходы с уходившими войсками. За ее спиной Антощенко вполголоса наставлял моряков:
— Сразу после взрывов уходим.
— У нас полная готовность, — сообщил Бортников. — Даже гидроплан приняли на борт.
— Не сомневался… Какую скорострельность удалось развить, когда подавляли батарею?
— Семь-восемь выстрелов в минуту.
— На ствол? — поразился Николай.
— Шутить изволите… На башню.
Над заводом расцвели бутоны взрывов. Громадина портального крана медленно обрушилась. Насколько помнила Светышева, на предприятии оставались недостроенные корпуса легкого крейсера, трех эсминцев, нескольких подводных лодок и много разной мелочи. Часть оборудования удалось эвакуировать за последнюю неделю, тяжелый крейсер «Севастополь» еще позавчера ушел своим ходом, а все оставшееся уничтожалось.
Меркулов сказал негромко:
— Полный вперед, — и добавил от души: — Ничего, мы сюда еще вернемся.
— Виноват, товарищ народный комиссар, — Бортников сглотнул. — Полный ход можно будет дать только в море. По фарватеру пойдем на десяти узлах, быстрее не выйдет.
— Вам виднее, — буркнул нарком. — В общем, уходим.
Они с Судоплатовым вышли на мостик, где было не так душно. Слух уже вернулся к Ане, и она тихонько сказала Николаю:
— Посмотри-ка на вон того моряка. Правда, похож на Лешку?
Антощенко посмотрел, заулыбался и бросился к моряку, огорошив вопросом:
— Товарищ капитан 3-го ранга, вы, наверное, штурман Никодим Часов?
С интересом поглядев на военинженера, тот ответил со степенной неспешностью:
— Так точно, штурман Часов. Евстигней Часов. Никодим — брательник мой двоюродный. На Северном флоте нынче ходит.
— Виноват, — смутился Антощенко. — Мы вот с товарищем из госбезопасности — друзья другого вашего кузена, Алексея.
— Танкист, — осуждающе протянул Евстигней. — Не дело для моряка по окружениям шастать.
— Вы что-нибудь знаете про Леху? — обмирая, осведомилась Аня. — Я от него последнее письмо получила в начале мая.
Штурман ответил пренебрежительно:
— Наша порода, чего ему сделается… Был я на прошлой неделе в Мурмане, видел дядьку Николая, отца Никодима и Лехи. Он говорил: долго не было вестей от Алешки, а на второй день августа, значит, письмо и приди. Леха писал, мол: жив-здоров, бьет фашистов, повидал бабку Оксану, а с дедом Кондратием свидеться не пришлось.
— Про Кондратия — это наш условный язык, чтобы цензура не поняла, — радостно сообщила Аня. — Значит, не был тяжело ранен. А где ваша бабка Оксана живет?
— Нет у нас сродственниц с такими именами, — просветил их северянин. — Леха, стало быть, под Киевом побывал… Не плакай, девка, напишет.
— Знаю… — не сдержавшись, Аня все же всхлипнула — Я от радости, что Лешка живой.
С интересом оглядев ее, штурман осведомился:
— Невеста, что ли?
Аня кивнула, услыхав в ответ одобрительное мнение: дескать, подходящая невеста — ладная да видная.
Тут вмешался командир, затребовавший от штурмана навигационные данные. Чтобы не мешать, Николай с Аней вышли на полубак. Солнце клонилось к горизонту, августовский зной отступал, к тому же на палубе их обдувал свежий ветерок.
