— А веревка есть? — спросил шофер Андрюха. У меня тросик буксировочный в автобусе был, но тут ведь метров пятнадцать надо…
— Веревка-то есть. Да вот сомнения у меня… Семенов задумчиво почесал шею под бородой, — черпать придется у самого берега, то есть пополам с песком и илом… да пока ведро наверх затянешь, еще вдобавок земли со склона наскребешь, да воды выплеснешь половину. Вот и будет улов — полведра грязи!
— Ну, что ж, тогда пойдем к осыпи, — констатировал Слава, — чего время-то терять.
— Потаскаем, что ж теперь… поддержали его другие, — без воды-то нам кранты…
— Да там, тоже ведь не курорт, — все также задумчиво продолжал Семенов, — там, крокодилов, тьма… утянут в воду и вася-кот. Вон, пацанов чуть не сожрали…
— А рыбки-то не мешало бы половить… невпопад сказал Федор, — а то достала уже эта ящерятина.
— Рыбки!.. хохотнул Славка. А крокодилов не хочешь половить?.. в качестве наживки…
Илья представил Федора висящим на леске вниз головой, в неснимаемой бейсболке… и тут его осенило.
— Подождите! А если попробовать воду черпать на удочку… он замолчал, под перекрестными взглядами, мучительно подбирая слова, — ну… соорудить что-то вроде колодезного журавля…
Последовала продолжительная пауза — окружающие обдумывали его слова. Внизу плескалась речка, ветер шумел в верхушках сосен.
— Нет, — сказал, наконец, Семенов, — не годится…
— Почему? — захлопал глазами Илья.
— А ты его видал хоть, журавля-то? Он, брат Илюха, ведро поднять, конечно, сможет. Только как ты до того ведра дотянешься, коли оно будет над серединой реки висеть?
— Да не-е, Иваныч, зря ты так! — возразил ему Славка. Надо только сделать так, чтоб он вращался вокруг центральной оси… ну как подъемный кран…
— Точно! — вмешался в разговор, доселе не проронивший ни одного слова, таксист. Надо врыть в землю железную трубу, диаметром миллиметров сто пятьдесят, а в нее вставить рогатину с перекладиной…
— Рога-атина, с перекла-адиной!.. передразнил его Андрюха. Где ж ты умник, тут трубу возьмешь?
— Сам ты Андрюха-голова-два-уха! — рассердился таксист. Что у них там… он махнул рукой в сторону института, — трубы, что ли не найдется там?
— В общем, и в целом, придумано грамотно, — подвел итог дискуссии Семенов, — так и сделаем… но только завтра. Сами понимаете, пока вернемся, пока трубу эту найдем, пока журавля сооружать станем, уже и стемнеет… еще на сутки без воды останемся.
— Ну чего тогда думать? — сказал Федор. Хватаем фляги и топаем! Где, говоришь, спуск к воде? Хрен с ними, крокодилами, отобьемся как-нибудь!
— Айда, — согласился Семенов, и ухватил за ручку ближайшую флягу.
— У тебя лебедка на джипе работает? — внезапно спросил его Крюк.
Семенов остановился с поднятой ногой.
— Ну?
— Вон та береза, видишь?
Все посмотрели в ту сторону, куда показывал Крюк. Там метрах в трех от обрыва росла одинокая молодая береза.
— Ну? — повторил Семенов.
— Да не нукай, не запряг! Подъезжаешь к ней, разматываешь до конца трос… метров тридцать будет?
— Пятьдесят будет, и что?
— Не догоняешь, что ли? — усмехнулся Крюк. Кто-нибудь с тросом лезет на березу, на верхушке делает петлю… к свободному концу привязываем флягу… вот тебе и удочка! Включаешь лебедку, сматываешь трос, наклоняешь дерево, пока фляга до воды не достанет… разматываешь трос…
— Молодец Виталий! — хлопнул его по плечу просиявший Семенов. Сечешь фишку!
— Секу помаленьку, — согласился тот, обнажив в хищной улыбке крупные желтоватые зубы.
***** Дневник Майи
Воздух колышется маревом. Асфальт стал мягким. Если такая погода будет еще хоть несколько дней, молодые листочки, проклюнувшиеся на деревьях, попросту засохнут, а трава, только появившись, пожелтеет и завянет.
Вода… как много она значит для человека. Вот сейчас я мечтаю оказаться в море, реке или озере. Все равно, где — лишь бы была живительная влага. Чтобы обрести невесомость, чтобы она подхватила меня… и плыть, наслаждаясь каждым движением. Чтобы мышцы ощутили приятную усталость, а тело долгожданную свежесть. Она смоет пыль и грязь, даст силы. Как Венера из пены морской… что-то в этом определенно есть…
Халат прилип к телу, до чего же неприятно…
Только что приходила Альбина. Она и рассказала мне, то, что все кроме меня знают уже давно: Светку нашли мертвой в ее комнате. Маринка обеспокоилась — та не вышла, когда началась заваруха. Дверь была заперта изнутри, но выломать ее не составило особого труда. Светка лежала полуголая на полу без признаков жизни. Сначала подумали, что у нее передоз. Оказывается, в бандитской фуре были наркотики, и она сперла какую-то их часть. Никогда она мне не нравилась, но все-таки стало жалко и ее. Человек же, хоть и непутевый. Вернее была человеком. Про нее уже можно так сказать. Потом жалость моя испарилась — Альбина сказала, что уже установлено, что именно Светка и стала виновницей трагедии. Под ее окнами росли странные цветы, точно такие же валялись под окнами буфета. Илья предположил, что цветы и есть причина загадочного обморока пострадавших. Есть же много природных ядов. В общем, она вылезла во двор, нарвала цветов и зачем-то отнесла их в буфет. Для нее все это закончилось смертью, а остальные могут тоже…
После этого со мной случилась истерика.
Дрянь! Какая дрянь! Убила себя — туда ей и дорога! Но других зачем за собой тянуть?..
Альбина, что есть сил, держала меня за плечи, иначе бы я валялась по полу, билась об него головой и орала белугой. Впрочем, я и так орала. На крики прибежал Алексей Федорович. Вдвоем они меня кое-как успокоили. Сунули в рот какие-то таблетки, которые даже нечем было запить. Альбина теперь смотрит на меня испуганно, видно не ожидала подобных выходок от безобидной доселе Майи. А у меня до сих пор трясутся губы и руки. Не распускаться! Пока они живы, есть надежда!..
…большой новехонький диван с велюровой обивкой водрузили в вестибюль, на место сгоревшего. Остальные разместили в медпункте и соседней бухгалтерии. Теперь наши больные более-менее устроены. Это кажется и все из разряда положительного. А теперь опять о плохом. Наши запасы воды совсем скончались. Последние поскребыши отдали больным. Алексей Федорович сделал что-то вроде капельниц — засунули им в рот трубочки до самого желудка. Теперь они у нас пьют. Им нельзя не пить, ведь человек на такой жаре без воды не протянет и суток.
А нам пить нечего. Надо же, а ведь когда был ливень, набрали, кажется столько много воды. Вот что значит быть неэкономными! Усугубляет ситуацию жара. Сегодня еще с утра солнце как взошло на небосклон, так и висит там бесстыдно, ни разу не спрятавшись за хоть какое-нибудь захудалое облачко. И жарит, жарит нас. Пить хочется все больше. Все разделись, насколько позволяли приличия. Мужчинам с этим, конечно, проще — их форма одежды: трусы, голый торс. Альбина, недолго думая, обрезала полы и рукава халата, по самое, что называется… Мужское население поражено! Виталий, перед тем как уехать, на всех зыркал волком. Я последовала Альбининому примеру, хотя и более скромным образом. Мой халат вообще самый длинный и несуразный. Нет, вру — это просто рост у меня такой… небольшой.
