– И не без твоего участия? – посмотрел на маршала адмирал.
– Не без этого, – не стал скромничать Ежов. – Но больше Шеф постарался. Ну, так ему по штату положено.
Берсенев кивнул. О влиянии Жехорского на Президента ходили легенды. Теперь он (Жехорский) в беседе участия не принимал. Отстал, к разговору, казалось, не прислушивался, весь ушёл в себя.
– Не любит Шеф в Питер приезжать, – вздохнул Николай. – Говорит, что всё ему здесь о Маше напоминает.
– Что, с тех пор так ни с кем и не сошёлся? – полюбопытствовал Берсенев.
– Хреново ты его знаешь, – хмыкнул Николай. – Разве что год без бабы продержался. – И тут же поправился: – Но всё только здоровья для, каждый раз короткий роман, и в дом ни ногой!
– Ты и про это знаешь? – хитро прищурился Берсенев.
– Исключительно от него, – поторопился сказать Ежов. Кинул взгляд на хитрую физиономию шурина и решил слегка оскорбиться. – Ты что, думаешь, я другу в постель заглядываю?
– Что ты, что ты, – поспешил соскочить со скользкой темы Вадим.
– А вы, братцы, никак мои косточки перемываете? – раздалось за их спинами.
Жехорский нагнал друзей и втиснулся между ними.
– Как ты мог такое про нас подумать? – деланно возмутился Ёрш.
– Потому что знаю вас, чертей, как облупленных, да и не оглох ещё, – усмехнулся Михаил. – Да вы не тушуйтесь, – последнее относилось исключительно к Берсеневу, который и вправду испытал некоторую неловкость, – вам в этом вопросе дозволено многое, если не сказать всё! А Питер я не разлюбил, просто бывать здесь для сердца тревожно…
После этих слов меж них троих в речах наступила пауза. Теперь они просто шли рядышком, улыбались отдельным долетавшим до ушей фразам щебечущей впереди молодёжи, пока таким порядком не дотопали до ожидавших их авто.
Разговор продолжился в машине. Молодёжь (все пятеро) набились в первое авто. Ежов, Жехорский и Берсенев устроились на заднем сидении служебного автомобиля Председателя КГБ, машина с охраной замкнула кортеж.
Ежов нажал на кнопку, и поднявшееся стекло наглухо разделило салон автомобиля.
– А Машаня уже совсем невеста, – сказал Николай. – Вот только характер тот же: всё такой же «звонок»!
– Неправда ваша, – возразил Михаил. – Дочь у меня повзрослела не только внешне, она стала намного серьёзнее. А сегодня, это так, детство вспомнила!
– Как она окончила школу? – спросил Николай. – Медаль всё-таки профукала?
– Профукала, – рассмеялся Михаил, – на это у неё серьёзности не хватило. Но аттестат всё равно очень приличный!
– Но Кирилл-то, надеюсь, медаль не упустил? – обратился Николай к шурину.
– Не упустил, – подтвердил Вадим, в голосе его слышалась гордость за сына.
– Не передумал, куда поступать будет? – продолжил допытываться Николай.
– Не передумал, – подтвердил намерения сына Вадим.
– Кстати, почему Петроград? – вмешался в разговор родственников Михаил. – В Москве я этот вопрос задать не успел, спрашиваю сейчас. Ведь во Владивостоке, я слышал, очень приличное военно-морское училище?
– Так он у нас в подводники собрался, – пояснил за шурина Николай, – а такой факультет есть пока только в Петрограде.
– Понятно… – протянул Михаил.
– Ещё нет, – сказал Николай. – Я имею в виду, не всё тебе понятно в причине, побудившей Вадима привезти сына в Петроград. Есть один немаленький нюанс, но об этом он тебе сейчас расскажет сам.
Михаил посмотрел на Вадима.
– Понимаешь, – начал тот, – в Москве у нас действительно не хватило времени об этом поговорить… В общем, Миша, я хочу, чтобы Кирилл принял участие в разговоре, который вы наметили провести с детьми. Ты ведь не будешь возражать?
Михаил перевёл взгляд на Николая.
– Если я правильно понимаю, моё слово последнее?
Ежов мимикой лица подтвердил его догадку.
– Я не возражаю! – поставил жирную точку Жехорский. Потом обратился к Николаю:
– Твои-то почему в курсантской форме?
– А ты разве забыл? – удивился Ежов. – Они ведь Старшую школу с военным уклоном закончили.
– Это я помню, экспериментальный класс и всё такое. Но разве на поступлении в училище это отражается?
– А ты что, думал, я для них особые правила изобрёл? – обиделся Ежов. – Нет, Шеф, здесь всё по чесноку. После школы, если аттестат подходящий, зачисление автоматом в любое военное училище. Дальше – отпуск до начала занятий. Но мои парни от отпуска отказались, и уже службу тянут. Потому им форму и выдали, авансом. А сегодня они в увольнении.
– Вон оно как… – протянул Жехорский.
– Да, вот так! – сказал Ежов и тут же сменил тему разговора.
– Ты Крупскую когда видел?
– Да буквально вчера, – ответил Жехорский, – соседка, как-никак, а что?
– Просто хотел узнать, как она…
– Тебе привет точно не передавала, – усмехнулся Жехорский. – А так, ничего, держится бодрячком.
(Ленин, после того, как истёк второй и последний дозволенный Конституцией срок пребывания на посту Президента СССР (т. е. после 1933 года), никаких государственных постов больше не занимал, потому что много болел и прожил ещё только два года. В прошлом году его похоронили в Петрограде на Волковом кладбище со всеми причитающимися бывшему президенту почестями. Крупская и до, и после смерти Ленина, работает в газете «Правда»).
– А вы знаете, – после небольшой паузы, сказал Михаил, – я об этом раньше не рассказывал, но перед смертью он меня позвал в Горки.
Ни Ежов, ни Берсенев, не уточнили кто это «он», и так было понятно.
– О многом не говорили, – продолжил Михаил, – он вообще уже говорил с трудом. Попросил только, чтобы я проследил за тем, чтобы его похоронили рядом с матерью. Я пообещал…
– И слово своё сдержал, – сказал Николай, – хотя и ТЕПЕРЬ нашлись желающие упечь Ильича в мавзолей.
– Да уж, – передёрнулся Жехорский от неприятных воспоминаний. – Хорошо, Надежда Константиновна меня поддержала. Ей самой после смерти мужа из Горок пришлось уехать. А мы как раз первую очередь «золотого» квартала сдали, ну и пробил я ей там квартиру. Так и стали соседями…
– «Золотого», говоришь? – улыбнулся Николай. – И кто такое название придумал?
– Ну, не я же, – вздохнул Михаил. – Народ. Он у нас, сам знаешь, языкастый.
– Это точно, – согласился Николай, – чего-чего, а этого у нашего народа не отнимешь… И как там? Шеф, расскажи!
– Ты же там был, – покосился Жехорский на друга.
– Только во время строительства, – быстро ответил Ежов.
– Пусть тебе твой шурин расскажет, – кивнул Жехорский на Берсенева. – Он буквально вчера всем там восхищался, а у меня, верно, уже глаз замылился.
– Ну, давай, тогда ты рассказывай, – повернулся Ежов к Берсеневу.
