— Не знаю… Стреляют совсем рядом…
По лесенке бухая сапогами взбегает Савка — ворот гимнастерки расстегнут, поясной ремень с кобурой 'Нагана' перекинут через плечо.
— Ваши благородия, дворник сказывает, что на Козихе палят!
Так…
По уму, надо забаррикадироваться и организовать оборону дома. Потому что, если началось то, о чем я думаю, то это может быть весьма опасно — Пресня рядом. А неприятностей следует ожидать в первую очередь именно оттуда.
По совести, надо выяснить, что там происходит и посильно вмешаться.
Значит, будем поступать и по уму и по совести.
— Савка, собирайся со мной! Пойдем, глянем, что там за шум.
Бухнувший на улице очередной выстрел не смог заглушить взволнованное аханье матушки.
* * *
Поскольку наш домашний арсенал был довольно богат, то на вылазку мы с Савкой отправились, вооружившись до зубов.
Я, помимо верного 'Браунинга' в кобуре и 'запасной' 'Бехоллы' в кармане теплых зимних шаровар, прихватил охотничий карабин 'Винчестер'. Такой, знаете, как в фильмах про ковбоев — со скобой внизу, которую для перезарядки надо передергивать вниз. Главное его преимущество, помимо скорострельности, было в том, что он 'питался' русскими винтовочными патронами '7, 62х54Р'.
Мой воинственный денщик к дареному 'Нагану' и бессменному гренадерскому бебуту прибавил охотничий же карабин 'Мосина-Лютцау'.
Вообще, нарезного оружия в доме хватало. Помимо моей зарождающейся коллекции пистолетов, в оружейном шкафу у отца стояли охотничий 'Ли Энфилд' британского производства и швейцарский 'Шмидт-Рубин'. Кроме того, был еще и любимый батюшкин 'Маузер 98К' в эксклюзивном исполнении 'Беккер и Холландер' — родственник моего карманного пистолета.
При таком многообразии винтовок патронов к нашим Савкой стволам нашлось всего-то сорок штук — аккурат две коробки.
Надолго не хватит, но мы и не на войну собираемся…
Пока мы вооружались и снаряжались, отец пытался дозвониться в полицию, однако связи не было — телефонная трубка молчала.
Интересно, это случайность или вариации на тему 'Почта. Телеграф. Телефон'?
Хотя, сейчас это не важно — нужно делать вылазку.
Я осмотрел Савку и обратил внимание на оттопыренную сухарную сумку у него на левом боку:
— Сумка-то тебе зачем? Чего ты туда понапихал?
— Гранаты там, вашбродь… — тихим голосом ответствовал мой 'Санчо Панса'.
— И где ж ты, голубь сизокрылый, гранаты взял?
— Дык, вчерась в арсенальной парочку прихватил! Покудова Пал Макарыч отвернумшись… Ему они все равно без пользы, а нам для дела сгодятся. Смутно в городе… Неспокойно… Как же тут без гранаты-то?
Я даже не знал, что сказать в ответ на столь категоричное заявление. В нынешней обстановке гранаты нам несомненно пригодятся. Чего уж там…
— Чего хоть за гранаты?
- 'Немки' Обуховского заводу.(Имеются ввиду немецкие 'колотушки' русского производства, принятые на вооружение за простоту и дешевизну изготовления).
— Ладно, пошли… С Богом!!! — Махнул я свободной от оружия рукой, краем глаза заметив, как стоящая на лестнице матушка меня перекрестила.
5
Выскользнув через калитку, открытую для нас дворником Архипычем, мы с Савкой ныряем в снежную муть, кружащуюся над Бульваром Патриаршего пруда.
Выстрелы, доносящиеся со стороны Козихинских переулков, слышны лишь изредка, но теперь сквозь свист ветра доносится не только раскатистое бабаханье винтовок, но и резкие хлопки пистолетных выстрелов.
Короткими перебежками пересекаем сквер и останавливаемся на углу Малой Бронной и Малого Козихинского переулка.
Осторожно выглядываю в переулок: на следующем перекрестке, в размытом свете фонаря видно распростертое на мостовой тело.
Грохает выстрел, и пуля с громким 'банг' пробивает театральную тумбу-афишу рядом со мной…
— Черт!!! — Поспешно прячусь за углом. — Что там вообще происходит? Кто и в кого стреляет? И почему?
— Дык, в нас палят, вашбродь!
— Давай дворами, через дровяной сарай! — киваю денщику на невысокую заднюю стенку подсобного строения между домами на Бронной.
Савка подсаживает меня, потом подает карабины, и, вцепившись в протянутую руку, забирается на крышу сарая. По одному спрыгиваем во двор и аккуратно пробравшись вдоль стены, выглядываем в подворотню, выходящую в Малый Козихинский.
У стены подворотной арки двое городовых в черных шинелях. Один — помоложе, сидит на снегу, прижимая руку к плечу. Второй — седоусый с унтерскими лычками на погонах, стоит на одном колене с револьвером в руке.
— Иван Силантьич, когда ж подмога-то придет? — стонет раненый полицейский.
— Терпи, Гриня, сейчас подойдет хто…
— Да поскорей бы, а то ж я тут кровью истеку!
Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, в разговор вступает Савка:
— Иван Силантьич, не стреляй!
— Хто тут?!?!
— Я это! Савка-Кривой из девятого дома! И его благородие тут со мной! Глянуть зашли, что тута за шум!
* * *
Старший унтер-офицер полиции Иван Силантьевич Коробков отвечал за порядок на Бульваре Патриаршьего пруда и примыкающих улицах.
Этой ночью они с напарником обнаружили исчезновение патруля с пересечения Малой Бронной и Садового Кольца — костер горел, а трое солдат куда-то подевались.
Коробков принял решение пробежаться по окрестностям, как вдруг раздался гулкий взрыв со стороны Малого Козихинского переулка.
Бравые городовые бросились на шум.
На углу Малого и Большого Козихинского, у выбитых дверей аптеки стоял солдат с винтовкой наперевес. На оклик он отреагировал нестандартно, а именно — открыл огонь по полицейским.
— Я-то после первого выстрела, сразу в подворотню схоронился, а Гриня варежку-то раззявил. Вот солдатик его со второго раза и подбил в плечо… — закончил свой рассказ Иван Силантьевич, наблюдая, как Савка перевязывает вышеозначенного Гриню. — А я, его ирода, стало быть, из револьверта и укокошил. Хто ж знал, что их там, в аптеке, ешшо есть!
— Сколько их там?
— Не менее троих, вашеблаародие! С винтарем один и двое с револьвертами. Лаются на нас, а выйти боятся. Стреляют… Ироды! Ну и я, стало быть, стреляю — шоб не разбежались. — В подтверждение своих слов полицейский не глядя выстрелил за угол.
— Ну, а подмога, что же?
— Не пойму что-то… Уж хто-нить должон был подойти!
— Давай-ка тогда, Иван Силантьевич, сами разберемся?
— А стоит оно?
— Ты, Силантьич, не боись! — подмигнул городовому Савка. — Справимся! Чай, я глаз-то не на базаре потерял!
— Ладно… Есть у меня задумка, как их половчее взять! — согласился старый полицейский и, выставив руку, снова пальнул из своего 'Нагана' в сторону аптеки.
