– А князь тогда на что?
– А что князь? Он до каждого двора не дойдет. Да и не пойдет, у него других дел хватает. А еще – права Арина – у них всех полно родни, и ее к правильному поведению тоже приучают… когда словом, а когда и дланью карающей. Арине-то еще повезло. И остальной люд ухватки и обычаи у них перенимает. Вот и сложился обычай.
– Нет, ну нельзя же так! – Верка все никак не могла успокоиться. – А вот если приключится такой случай, как с Пелагеей?
– Ну тут ты смогла бы оправдаться, дело-то очевидное. Но скорее всего, влипла бы ты, да не одна, а вместе с мужем.
– Погоди-погоди, Анна Павловна, а Макар-то тут каким боком?
– Ну так вы с Варварой не могли заранее знать, что там случилось, просто на шум склоки полезли. А если бы там просто бабы лаялись? Во-первых, в Турове ты так просто калитку не откроешь, там люди привыкли от татей беречься. А во-вторых, припрись вы на чужой двор без приглашения, что было бы? Собак бы на вас спустили или ребра пересчитали! Хозяева в своем праве, вас никто не звал. А еще хуже – выставили бы вас вон, а потом пожаловались и пришли бы за твоим Макаром оружные люди, привели бы в детинец да начали бы расспрашивать: «А с чего это твоя жена повсюду шляется да везде нос сует? Ей что, дома заняться нечем? И нет ли у нее умысла на татьбу или иное непотребство, и не по твоему ли наущению она ходит и вынюхивает?» И не ответишь: «Знать не знаю, ведать не ведаю», – в детинце спрашивать умеют. Даже если удастся оправдаться и виры или иного наказания не приговорят, как ты думаешь, похвалит тебя Макар, когда домой вернется?
– Да это ж не жизнь а… ну я прямо не знаю… – Верка от возмущения не находила слов. – Да как там люди-то живут?
– Обычно живут. – Анна снова пожала плечами. – Не нараспашку, как у нас, вот и все. Нос в чужие дела не суют и своими делами соседей не беспокоят. Там такое почитается вежеством.
– И ты в это… в этот… в ужас такой, прям как в темницу, собираешься девчонок замуж отдать?
– Да никакая там не темница! – Анна с Ариной дружно заулыбались. – Я вон в Ратном не зачахла, и Арину в Турове никто не сожрал. Так и девы наши обживутся, привыкнут, чай, каждой мужней жене к чужому дому привыкать приходится.
«Ох не привыкли наши девчонки к такому! В селе – община, соседи не постесняются вот так, как Варвара, влезть и чересчур ретивых окоротить, а у нас тут и вовсе живут единой семьей. А в Турове-то все по-другому. И некому пожаловаться, душу отвести, разве что друг другу. У них же там родни не будет, кроме как их самих, значит, пусть уже сейчас привыкают друг друга поддерживать. Но все равно каждой к новой семье придется самой приспосабливаться. И не только к семье – с соседками тоже предстоит как-то отношения налаживать. Тут уж я все, что смогу, им передам, чтобы впросак не попадали».
– Вер, признавайся, одним криком ведь не обошлись? – подначила тем временем Вея.
Она частенько поддразнивала Верку, а та и рада была, не раз говаривала: язык – что оружие, постоянной заточки требует. В крепости совершенно неожиданно Верка ближе всего сошлась именно с Веей. В отличие от шумной жены Макара сестра Татьяны казалась скорее спокойной и рассудительной, голос повышала редко и только по делу, но вот надо же! Они поддевали друг друга при каждом удобном случае, но делали это обе с таким нескрываемым удовольствием, что раздоров промеж них не случалось.
– А то! Там большуха-то их поначалу ерепенилась, дескать, не твое дело, в чужую семью не суйся, да еще попробовала нам в нос той доской ткнуть! – усмехнулась Верка. – Орет: сколько годов держалась, пока, значит, Палашка ее не поломала! Как же! Варька у нее ту доску из рук выхватила да давай ею эту горлопанку охаживать! А доска-то вся уже трухлявая – так и рассыпалась в руках. Ну так ей это не помогло. – Верка погрозила кому-то кулаком, не иначе, той самой большухе. – Варька-то не растерялась, у таких хозяев неудельных много чего в сенях валяется, живо замена нашлась. Ну мож, им наука будет – порядок блюсти!
– А ты чего?
– А что я? Я ничего… я в дверях встала… с коромыслом в руках… И никого внутрь не пускала, пока Варька там баб уму-разуму учила.
«Разъяренная Верка в дверях с коромыслом… ну-у, легче, наверное, крепость на щит брать».
– И долго так стояла-то?
– Ну как сказать… пока не объяснила ихним мужам, какие они остолопы, чуть смертоубийство не прозевали… Ибо это самое что ни на есть убийство и получилось бы… весь грех на них бы пал, а не на Палашку, – твердо ответила Верка, – что бы там отец Михаил ни говорил.
– А потом? Что потом-то?
– Ну потом Варька баб на улицу выгнала, мы с ней им еще… всякое обещали. Палашка-то уже тогда в тягостях ходила, а эти кобылы будто и не замечали, что молодуху цельными днями мутит. Вот что значит – злоба глаза застит!
Тут и Настена как раз подоспела: кто-то из баб, что на нашу потеху из-за тына смотрели, догадался за ней сбегать. Мужья, когда разобрались, что к чему, женам добавили… а потом еще раз, после того как Аристарх с ними переговорил. И еще много раз, когда Бурей про то узнал, – осклабилась Верка. – Он у нас зверь зверем, конечно, но убогих всяких, а пуще всего – беременных баб и сам не трогает, и другим не позволяет. А Палашка с тех пор на Варьку разве что не молится. Родить вот скоро должна. Настена говорила, ребеночек вроде не пострадал тогда.
– Бурей?! Это чудище? Надо же…
– Ну да! Помнишь, Арина, тогда у лавки он бабью драку вмиг прекратил? – Ульяна глянула на потемневшую Плаву, слегка развела руками, дескать, ничего не поделаешь, что есть, то есть. – Я ему тогда сказала, что в толпе беременную бабу с ног сбили, не ровен час затопчут. Вот он и…
«Эх, попался бы ему кто-то, не теперь, раньше, кто бы ему душу отогрел, глядишь, и он таким зверем не стал бы… Хотя Настена, вроде, говорят… Но ведь она в мужах зверей видит и все их укрощать пытается. Доукрощалась, зверя вырастила. Себе подчинить смогла, а душу человеческую так и не возродила… Ох нет, лучше не судить… мало ли… Про Андрея-то что мне говорили?..»
– Надо же! А я-то вашу Варвару просто вздорной бабой сочла. – Арина поспешила увести разговор от Бурея. – Еще удивилась, что такая верховодит, и бабы к ней прислушиваются. Ну понятно теперь, почему…
– Ну-у, подруга, меня вон половина Ратного тоже вздорной бабой считает! – Верка состроила донельзя глупую физиономию, потом не выдержала, фыркнула. – А ведь я не просто так болтаю, а все со смыслом… бывало, цельный день трудишься, аки пчелка…
– Ага, и все в дом, как в борть, – опять поддела Вея.
– А как же! Тока вот добрая пчела не только в дом носит, но и отдает…
– Угу… кому медом, а кому и ядом. – Голос недавней лесовички прямо-таки сочился сладостью.
