Скрипнув, сомкнулись тяжелые створки. Вновь гавкнул пес.
– Вот ведь шайтан пучеглазый! – растерянно развел руками Азат. – Так ведь толком ничего и не сказал.
Безмолвно маячивший за спиной Вожникова орясина-ватажник Онисим Бугай хмыкнул:
– Уметь надо спрашивать. Может, я, княже, попробую, а? Вмиг муравейник этот разнесу, ужо скажут!
– Погоди малость, – охолонул здоровяка Егор. – Думаю, нам бы лучше в какой-нибудь чайхане поспрошать – наверняка что-нибудь кто-нибудь да видел. Не может такого быть, чтоб не видели, в восточных городах и стены глаза имеют.
– Да-да! – Азат обрадованно закивал. – Я как раз знаю здесь одну чайхану, вон она… Ой! Ее спалили, кажется.
И в самом деле, на углу, за каштанами, маячил обугленный остов какого-то здания, похожий на обглоданный рыбий скелет, зачем-то облитый густой черной краской.
Подобных порождений войны в Сарае имелось не то чтоб уж во множестве, но… были, были, попадались, то там, то здесь…
– Ищете молочницу Рашиду? – неожиданно послышался голос. – Так вам не в чайхану надо, а в майхону.
Вожников резко обернулся, увидев выглянувшего из-за старого платана старика в рваном, усыпанном многочисленными заплатами рубище. Посох в жилистой, еще крепкой руке, обветренное лицо странника, уверенный пронзительный взгляд…
– Дервиш! – удивленно воскликнул Азат. – Ты снова здесь? Я не видал тебя… лет семь, наверное.
Старик засмеялся:
– Так и есть. Семь лет назад я ушел из этого города, обратив свой взор на далекие страны, и вот теперь вернулся.
– Ты сказал…
– Да! Идите в майхону старого китайца Ли, туда, где пьют вино и грешат. Впрочем, ты, Азат, как правоверный мусульманин, можешь никуда не ходить… если, конечно, не хочешь увидеть свою жену и ребенка.
– Так они живы, додо?!
– Увидишь. Узнаешь. Прощай.
Силуэт странника словно бы растаял в воздухе, растворился в солнечных, застрявших в ветвях платана, лучах. Вот только что был дервиш: стоял, разговаривал… и нету!
Онисим Бугай опасливо перекрестился:
– Умеет дед глаза отвести. Не иначе – колдун.
– Постой, постой, – закричав вслед исчезнувшему дервишу, запоздало опомнился князь. – Может, ты и в чем другом нам поможешь? Эй, додо!
– Не гоните одноглазого… – прозвучал отдаленный голос. – А мне пора уходить. Мир велик, а мудрость познаешь лишь в странствиях.
– Одноглазый какой-то… – Вожников недоуменно повел плечом и, шмыгнув носом, тряхнул головой. – Ладно, идем к китайцу. Веди, друг мой Азат, веди и не бери в голову – уж как-нибудь замолишь сей грех.
– А почему грех? – полюбопытствовал бугаинушка-ватажник.
Егор махнул рукой:
– Сам увидишь.
Майхона – так в странах ислама называли питейные заведения и вообще все низкопробные притоны, обычно располагавшиеся на окраинах крупных городов. Их держали иноверцы – китайцы, генуэзцы, русские, – ибо правоверному мусульманину владеть майхоной было не просто позорно, а убийственно – мало того что руки никто не подаст, так и в рай не попадешь никогда, как бы ни старался.
Ввиду слишком раннего часа – до ночи еще было далеко, день только еще начинался – майхона старого китайца, приземистое длинное здание за глухим глинобитным забором, казалась какой-то заброшенной, спящей. Впрочем, по едва заметному дымку, выходившему в волоковое отверстие, да по незапертым воротам было понятно, что в заведении явно кто-то находился – гостям были рады.
Весь двор майхоны, оказавшийся на удивленье просторным, был заставлен повозками – красными, зелеными, синими. Местное маршрутное такси, омнибус или, если судить по посадке пассажиров, «линейка» – сию транспортную сеть придумал когда-то Егор совместно с местным финансовым воротилой синьором Феруччи, ныне, насколько знал князь, увы, уже лет пять как покойным. Часть прибыли, кстати, так и шла лично Вожникову, и еще свергнутая ханша Айгиль владела «пакетом акций». Почему «такси» простаивали, было вполне объяснимо – война, неурядицы, люди предпочитали добираться куда-либо на своих двоих либо вообще отсиживались дома, к полному кризису транспортников, в большинстве своем почему-то греков.
Они и сидели сейчас в майхоне, уныло потягивая дешевое кислое пойло, что под видом хорасанского вина по сходной цене предлагал им ушлый хозяин – желтолицый старик с беззубым ртом и узкими косыми глазами. Словно паук, он сидел в дальнем углу, ловко направляя снующих туда-сюда служек и зорко высматривая новую жертву.
Завидев важных гостей – судя по одежке, персидских купцов, – китаец проворно бросился навстречу с поклонами:
– Ай-вай, хоросо, да-а! Хоросо, что зашли. Вина? О, у меня осень хоросый вино, осень, уз тут вас старый Ли не обманет, клянусь посохом Будды!
Посетители не успели и оглянуться, как уже сидели за отдельным столом и, кривясь, потягивая кислятину – уж что было!
Потом подозвали хозяина… Увы! Тот ничего не поведал ни о юной супруге Азата Маре и их сынишке, ни о молочнице Рашиде.
– Не ведаешь, значит? – недобро прищурился князь.
– Нет, нет. – Китаец улыбнулся, еще больше сузив глаза, и без того узкие. – Зенсины с малыми детьми сюда не заходят, да и молоко моим славным гостям без надобности. Увы, увы… ницем не могу помоць!
Старик Ли, поклонившись, вновь засел у себя в углу, лишь прислал новый кувшинчик, с вином еще более кислым, нежели то отвратительное пойло, которое уже имели неосторожность попробовать визитеры.
– От такого вина живот только пучит! – скривившись, выразил общее мнение Онисим Бугай.
Вино он все-таки выпил – не пропадать же добру, коль уплочено!
К столу между тем подошел какой-то черт, оборванец, видом чуть получше давешнего дервиша, но тоже – далеко не фонтан: замызганный старый халат, драные шальвары… вытянутое лицо с перетянутым черной тряпицею правым глазом.
Одноглазый! Не о нем ли говорил дервиш?
– Угостите кружечкой? – льстиво улыбаясь, попросил бедолага.
Завидев его, Азат неожиданно скривился – узнал:
– Ага, господин Носрулло, начальник тайной стражи! Кажется, вы когда-то знавали лучшие времена.
– Знавал, да, – нагло присев к столу, закивал пропойца. – Бывало. Правда, большим-то начальником я никогда и не был. Так.
– Нас с Марой вы тогда сыскали очень легко. – Юноша не повел и бровью, лишь по напрягшейся на виске жилке было видно, чего ему это стоило. – И меня тогда едва не сварили в котле… благодаря вам, уважаемый. Но я не держу зла!
– Вот и угостите тогда! А?
– Пей!
Плеснув из кувшина вина, Азат пододвинул кружку. Бывший стражник тут же схватил ее, как хватает добычу изголодавшаяся рысь, прильнул ртом… на тонкой худой шее заходил кадык…
