— Давайте, товарищ Северова, действуйте. Все это действительно нужно сверхсрочно, поскольку времени осталось всего ничего, если получаемые нами разведданные верны.
У майора Григорьева я оказалась к обеду. К моей радости, там я встретила Васю, который прикатил в облотдел со своими проблемами. По такому случаю мы вместе пообедали прямо в кабинете у майора, что позволило заодно провести обсуждение вопросника.
Дальше Вася отправился по своим делам, а мы с майором еще час «изобретали» различные вопросы и заодно обсуждали, что и как будем писать в рекомендациях. Наконец получился приемлемый вариант, который машинистка быстренько перепечатала в трех экземплярах. Один я оставила майору, один, на всякий случай, спрятала в чемоданчик и один отправила самолетом в республиканский НКВД.
Теперь у меня образовался перерыв в несколько часов, а точнее, до вечера, так как трудно было ожидать немедленных ответов. Поэтому я разыскала Васю, который уже собрался в обратный путь, и притормозила его:
— Пойдем-ка, Васенька, поговорим еще с Валентином Петровичем. Он, помнится, обещал выяснить судьбу партизанских баз в Белоруссии. Вот сейчас самое время об этом поговорить. Как-никак, сегодня уже 19-е. Через три дня все должно начаться. А Гродно, между прочим, попадает под самый первый удар. Поэтому совершенно понятно, что нужно заранее знать, «куды бечь». Считай, что нам нужно будет место для размещения остатков роты НКВД, наших бойцов из районного НКГБ и, возможно, кого-нибудь из разбитых частей РККА. Да, еще нужно учесть пограничников — будем надеяться, что не все они погибнут. В Минске сейчас всеми такими базами занимается Пономаренко, но он далеко, и у него будет еще несколько дней, а у тебя этих дней тут не будет. Так что за два дня нужно выяснить, есть что-то или нет, и если есть, то в каком оно состоянии. Может, еще хватит времени на доставку туда еды и медикаментов.
— А что, Анечка, оружие туда доставлять не будем?
— Кое-что доставим, но вообще оружием мы всегда разживемся, благо вначале немцы, увлеченные наступлением, будут относительно беспечны. Пушки, конечно, мы у них не утянем, тем более что они нам без надобности, но насчет автоматов и пулеметов с должным боезапасом я почти уверена. И гранат раздобудем.
— Понял. Пошли к майору. Я уверен, что у него что-то в запасе есть, раз он нам обещал.
Когда мы с этим вопросом заявились к майору Григорьеву, то сначала он даже не понял, о чем мы, собственно, спрашиваем. А потом, разобравшись, захохотал.
— Ну, Анюта, ты даешь! Сколько времени прошло, а ты все это помнишь. Пойми, когда ты пару месяцев назад рассказала о будущей войне и о необходимости готовить партизанские базы, то в нашей стране была одна ситуация. А теперь совершенно другая. Тогда мысли о возможной войне с Германией были почти крамольными, и сведения о базах нужно было выяснять очень осторожно. Мне в то время удалось у одного из знакомых разведчиков узнать только о двух таких базах на территории Западной Белоруссии. А теперь, особенно после известного тебе совещания, на котором ты поспорила с товарищем Пономаренко, стало проще.
При этих словах Вася дернулся и как-то обреченно вздохнул. Майор заметил это и прервал свою мысль:
— Вот, Василий, учись у своей супруги. Она, отстаивая свою точку зрения, готова спорить даже с товарищем Сталиным.
Тут Васю проняло как следует. Он давно знал, что я упертая, но даже вообразить не мог, что до такой степени. А майор тем временем продолжил:
— Ты на том совещании относительно ситуации в Западной Белоруссии сказала сущую правду, поэтому товарищ Цанава тебя поддержал, и сейчас все идет по-другому. Теперь все сведения о существующих партизанских базах, равно как и о тех, которые только начали создаваться, переданы товарищу Пономаренко, и он занят как раз тем, что собирает и скрытно переправляет в выбранные точки провизию, медикаменты и оружие. Так что пусть вас с Василием эти вопросы не беспокоят. А вот что вам точно надо знать — это расположение ближайшей к Гродно базы, на которой сразу должны будут размещаться сотрудники НКВД/НКГБ, включая пограничников, после того как наши войска отойдут под ударами немцев.
С этими словами майор вытащил из стола странную, на мой взгляд, карту, на которой все слова были написаны латинскими буквами. Приглядевшись, я поняла, что все надписи сделаны на польском языке. Валентин Петрович понял мое недоумение и кивнул:
— Да, это одна из карт, захваченных у поляков. К огромному сожалению, наших подробных карт этой местности пока в природе не существует. И не только этой местности. Боюсь, что и с немцами нам придется воевать, используя их карты вместо наших. Так вот, возвращаясь к базам. Эта база пока не входит в общее число баз, и, соответственно, гражданские про нее не знают. Про нее, кроме нескольких человек из нашего белорусского наркомата, знаю только я и наш общий знакомый капитан Коротков. Теперь вот знаете еще вы с Василием. Вам еще нужно знать, что запасы продовольствия, сделанные на базе, рассчитаны на тридцать человек на четыре месяца. При жесткой экономии там можно прокормить за этот же период пятьдесят человек. Но не более. Зато, кроме еды, там есть еще некоторые вещи, которые во время войны всегда становятся дефицитными. Поэтому их можно будет обменивать у местного населения на еду. Это соль, сахар, мыло, керосин и некоторые другие предметы. Так что с едой особых проблем быть не должно. Оружия и боеприпасов там мало — будете добывать у немцев. Есть немного медикаментов и лекарств. К сожалению, таких волшебных средств, которые были у тебя, Анюта, в рюкзаке, там не будет. Но йод, марганцовка и бинты найдутся. Короче, на основе этой базы сможет существовать мобильный партизанский отряд, выполняющий разведывательные и диверсионные функции. Там даже есть рация, которой, конечно, нельзя будет пользоваться прямо на базе. Иначе запеленгуют и разбомбят.
Потом майор заставил нас с Васей заучить наизусть пароль и адрес проводника, потому что, как он сказал, сами мы, не зная тропинок, моментально утонем в окружающем базу болоте. На этом беседа про базу закончилась, и Вася отправился к себе в Гродно готовиться, как он сказал, к быстрой и тихой эвакуации. Он договорился с майором, что все наше отделение НКГБ моментально тихо слиняет из города при первой же бомбежке. Сначала присоединятся к штабу 3-й армии, а потом «как фишка ляжет». Я осталась ждать материалов из областей.
После восьми часов вечера наконец стали поступать данные опросов патрульных групп. Как я и предполагала, реальные результаты несколько отличались от отчетных. В частности, число скрывшихся во время облав диверсантов оказалось процентов на двадцать выше, чем было указано в бумагах. К неожиданным неприятным открытиям следовало отнести то, что три группы диверсантов были одеты в форму сотрудников НКВД — значит, и такая форма у немцев есть. Наверное, расчет был на то, что красноармейские патрули не будут останавливать командиров из НКВД, особенно в звании капитана или майора. То, что во главе патрулей оказались реальные сотрудники НКВД, готовые проверить документы хоть у Господа Бога, явилось для диверсантов полной неожиданностью. Зато два командира РККА оказались задержаны по ошибке — в их командирских удостоверениях не было ржавчины на скрепках, но патрульные упустили из виду, что удостоверения были новенькие, выданные взамен утраченных. Просто там скрепки не успели заржаветь. Этих командиров с извинениями отпустили.
