Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

— Знаете, где мы еще крупно маху дали? Когда вообразили, что в двадцать пятом году находимся в полной безопасности, нас там ни достать, ни вычислить нельзя. Как же, другая, «чистая» линия, край света, любимый пароход… Увы, избушка соломенной оказалась. Зато о квартире совсем не думали. Никому не пришло в голову, что только она по-настоящему защищена, ментально, энергетически, «дипломатически», если угодно…

— Гениально, Ира! — восхитился Шульгин. — То-то сидим мы сейчас, идеи из нас просто фонтанируют, и здравые мысли только из ушей не сыплются. Нет, ну как же легко нас на куклу[42] взяли!

— А ведь Антон действительно наш самый верный и честный друг, — вздохнув, сказал Новиков. — Только мы по той же самой причине не врубились. Он хоть и под контролем работал, теперь это совершенно ясно, а постарался нас предупредить. Та самая точка в радиограмме, фильм «Операция „Омега“» с Олегом Далем. Раза четыре он квартиру упоминал в разном контексте и с разными интонациями, я суть просек, что мы ею невозбранно можем пользоваться, чему и возрадовался. И совершенно мимо пролетело, Антон ведь постоянно рядом ставил слово — «безопасно». Наверное, был лучшего мнения о моих умственных качествах. Черт, досадно! — Андрей сильно ударил кулаком по колену.

— Не переживай, — успокоила его Ирина. — Не та обстановка была, значит, потому и не обратил внимания.

— Нет, все равно непростительно. Здесь одно утешает, если не вдохновляет — Антон, значит, достаточной свободой воли обладает, при случае, глядишь, снова свидимся…

— Так, братва, хватит, — прервал его Шульгин. — Сориентировались, разобрались, и все на сегодня.

Болтать больше некогда. Если хочешь, можешь с Затевахиным мнениями обменяться. Сейчас Олег с материалами по зомбированным подскочит, и надо до утра нашу Москву подчистить. Уголовников мы слегка прищемили, теперь с «озабоченными гуманистами» разберемся. Тут нам с Фестом работа. Секонду прикажу, пусть сюда возвращается, коллегу моего забирает, и обратно на базу «печенегов». Со своего конца клубок разматывать.

Тебе, Андрей, непременно в Кисловодск, к Ларисе и ляховским девочкам надо. Лихарева брать. Если с ходу, и рыпнуться не успеет.

А Алексею, в натуре, дивизию не дивизию, пару полков сюда вводить пора приспела. «Системщики» так, а мы еще круче. Высоцкий правильно пел: «В запасе ход конем, по голове». Ты, леди Спенсер, что предпочитаешь, с Берестиным князя спасать или на Воды, с коллегой пообщаться?

— Второе, естественно. Помню, как вы с Антоном меня ломали, отчего бы самой тем же не заняться?

— Принято. С тобой, Ира, ясно. Олегу надо за пульт СПВ садиться, все наши скачки и прыжки обеспечивать. Раз начали играть на опережение — гори все огнем. Думаю, от трех десятков переходов мир не рухнет. А рухнет — туда ему и дорога… Мы и так партию почти сдали. Велика Россия, а отступать некуда.

— Тем более, за Волгой для нас земли нет, — добавил Андрей следующий легендарный лозунг. Или афоризм, как считать.

На самом деле, удивительное чувство раскованности и готовности к подвигам их охватило. Словно стер кто-то тоску и муть с души, а от глаз убрал грязное, запотевшее и залапанное жирными пальцами стекло.

Получив сообщение от Шульгина, Левашов с помощью Максима за полчаса скачал все папки, касающиеся людей, прошедших обработку по методике Затевахина. Те, что относились к Москве и иным городам собственно России, взял с собой, остальные передал Бубнову. Тот был удивлен и слегка обрадован, к «веримейду» ему прибегать не очень хотелось, в силу интеллигентских предрассудков.

— Дальше что делать? — спросил он.

— Не ко мне вопрос. Я свое получил, сейчас уеду. Ляхов должен скоро вернуться, с ним и решайте. Позанимайтесь пока с техникой, с сотрудниками отношения налаживайте. В любом случае пригодится…

— Отлично, — сказал Шульгин, бегло просмотрев материалы. — Вопрос только один, как и с чего начнем. Пока тебя не было, мы кой чего придумали… — И рассказал, что именно.

— Можно и так, — не стал спорить Олег. — Я тоже думаю, что риск минимальный. Если здесь большую бучу затеять, на короткие импульсы «вход-выход» внимания обращать, может случиться, будет просто некому. Одно сомнение — Москва здесь далеко не времен двадцать первого года. Начнете вы сейчас на брониках мотаться, людей хватать, стрелять, не дай бог, конечно, шум ведь поднимется…

— На что и расчет. После тех «бандитских разборок» заинтересованные структуры до сих пор в себя прийти не могут. В рассуждении, что не понимают, кто начал, кто подсуетился и чей кон выше.

Андрей со своими корешами из эшелонов встречался, так и говорят: ничего не ясно. Ни по понятиям, ни по нормальной вертикали. Миллиарды, понимаешь ты, в воздухе повисли, а подойти к ним страшно. Как умной мыши к салу в мышеловке. Если б генпрокурор, к примеру, все это затеял или начальник ФСБ, да синклит авторитетов даже, в положенное время стрелку бы забили, предъявы сделали, правила ведь все знают. А тут висяк. Я с уголовничками дела имел и в прежней жизни, и в следующей. У них знаешь, что самым тяжелым считается? Непонятка.

Дали тебе в зоне табуреткой по затылку, если выжил, тем или иным способом объяснят, за что и почему. Если не объясняют — страшно. Предупредили — кто и о чем? Случайный псих — так он и еще раз может. Как уберечься?

Андреев дружок, тот, что информациолог, знаешь, что сказал? Слух пошел, что президент наш, иных способов не имея с «баронской вольницей» справиться, никому не веря, поскольку в Петербурге слишком часто мимо Михайловского замка ходил и судьбу Павла Первого на себя примерял, свою собственную службу создал. И не привычным образом, через администрацию, указы и приказы, а попросту. С одним незасвеченным приятелем на рыбалке поговорил, другого на тропинке возле дачи встретил, третьего на приеме в честь трехсотлетия Петербурга покурить отозвал… Вот вам и «эскадроны смерти» сформированы!

Шульгин, подхватив друга под локоток, повлек его к бару. Свою ударную идею он приберегал, для пущего эффекта желая выдать ее под кофе с коньячком. Уж больно она ему нравилась. Начинаем, начинаем отыгрываться! При игре в «очко» с двумя восьмерками на руках очень мучительно себя чувствуешь. Особенно, если ставка высока. Взять следующую, не взять? Валет, дама, король — твои. Остальное — пролет. Как в песне поется: «Не очко меня сгубило, а к одиннадцати — туз!»

А сейчас вроде король в колоде верхний.

— Скучают мои ребята-корниловцы. Пить нельзя, в город нельзя, обратно не отпускаю. Будет им сегодня ночью развлечение. Наряжу я их в монашеские рясы, укороченные, конечно, чтобы в ногах не путались, клобуки и все такое. На машинах напишем: «Главное управление святейшей православной инквизиции». Эмблемку соорудим. Маячки на крыше. И вперед.