— А чего возражать? — пожал я плечами. — Командир отпустил, так что проблем не вижу. Кто кого везет только?
— Со мной поедешь, все равно сперва на Крупу, в НКВД, — ответил он, поднимаясь и накидывая на свитер прорезиненный плащ с капюшоном. — Там еще людей подхватим — и на место.
— Мне как скажешь, — махнул я рукой.
— Тогда пошли.
Возле подъезда Горсвета стоял «виллис» с поднятым тентом, в который Павлов заскочил за руль, жестом пригласив садиться рядом. Я поплотней завернулся в плащ-палатку и уселся на мокрое сиденье, прикрыв ее полой еще и карабин. Мотор вездехода рыкнул, фыркнул, небольшая машинка вполне бодро сорвалась с места и понеслась по Советской, разбрызгивая лужи.
— А чего меня одного? — спросил я. — Заявление вдвоем подавали.
— Говорят, что тебя одного хватает, — сказал Павлов. — Провал твой, место тоже как бы твое, и в подвал тот ты один лазил.
— Понятно.
Дальше ехали молча. Павлов желания потрепать языком не высказывал, да и у меня к такому привычки особой нет, вот и помалкивали оба. Он остановил машину у самого крыльца, сказал коротко: "Пойдем, чего здесь ждать" — и мы направились в здание. Знакомый путь, знакомая уже решетка, отгораживающая половину этажа, затем пустой кабинет, где Павлов попросил меня обождать, а сам ушел.
Ждать пришлось минут пятнадцать, не меньше. Затем дверь распахнулась, заглянул мой провожатый, махнул рукой и сказал: "Пошли, собрались все, наконец".
Собрались на лестнице, широкой площадке посередине. Несколько незнакомых мужиков, вооруженных автоматами и СКС, а один так даже снайперской «мосинкой», и хорошо уже знакомый мне Милославский. Увидев меня, он вроде даже немного удивился, потом заулыбался и протянул руку.
— Так вот кто у нас в свидетелях, — сказал он, пожимая мою ладонь. — Рад, вы уж простите, но впечатление толкового человека производите.
— Да уж прощаю, — засмеялся я. — Если бы идиотом назвали, то тогда по-другому бы реагировал.
— Были бы идиотом — так бы и назвал, — усмехнулся он. — Ладно, вроде бы все в сборе, можем двигаться. Пошли.
Гурьбой высыпали на улицу, где начали распределяться по машинам. Я собрался было усесться в «виллис» к Павлову, но Милославский задержал меня, подхватив под руку, и показал на свой шикарный "Олл Карри".
— Давайте ко мне, я вас по пути опросить попытаюсь, что нам обоим время терять, — сказал он.
— С удовольствием, — обрадовался я возможности ехать под дождем в закрытой машине, а не морщиться и прикрываться от залетающего под тент дождя в "виллисе".
Два молчаливых молодых мужика в кожанках уселись за руль и на переднее сидение профессорского доджа, синхронным жестом вложив автоматы в крепление на потолке, и я окончательно убедился, что профессор здесь большая шишка, раз уж ездит с постоянной охраной — никем другим эти "двое из ларца" быть не могли.
Мы же уселись назад, на мягкое, пружинящее кожаное сидение. В додже было тепло и уже непривычно сухо, шикарно, в общем. Вот как быстро меняются взгляды на жизнь, если учесть, что примерно неделю назад я ездил на пахнущем новой кожей в салоне "Гранд Чероки" и думал, не прогадал ли с выбором машины? Может надо было «рейндж» брать?
"Виллис" поехал первым, в нем сидело трое вооруженных, Павлов за рулем, следом к нему пристроились мы, за нами поехал полноприводный грузовик «шевроле» с жилым кунгом, в который загрузилось несколько совсем не боевого вида людей, полагаю, что из департамента Милославского, а замкнул колонну бронированный американский «скаут», ощетинившийся стволами пулеметов. На борту у него виднелись белые буквы "УпрО".
— "УпрО" — это что? — спросил я.
— Управление охраны горбезопасности, — гордо ответил сидевший впереди справа охранник.
— Ваша лавочка? — уточнил я.
— Наша, — кивнул он и добавил: — Лавочка.
Похоже, что даже малость оскорбился за свое ведомство, но мне на его эмоции было, как бы это помягче сказать… Я вообще к «ведомствам» уважения мало имею. Да и телохранители в моих глазах выродились в еще одну разновидность холуев, потому как развелось их в Москве в последние годы без меры, а польза от них была крайне неочевидна, разве что хозяйское чувство собственной важности тешили, когда стояли вокруг с грозным видом. Интересно, профессор и вправду в охране нуждается, или это статусная вещь?
Милославский покопался в своем брезентовом портфеле, достал оттуда блокнот с записями Полистал его, затем сказал:
— Ну вот, как раз по вам материал… провалились вместе с сараем, в сарае был генератор. Так?
— Верно.
— Хорошо, — кивнул он. — Вопрос второй… в горбезопасности сказали, что ездили туда просто так, место посмотреть, так?
— Верно, — улыбнулся я.
— А почему, кстати? Не в упрек, просто интересно.
— А им зачем знать? Генератор мой, а не вещественное доказательство. Перестраховался, короче.
— Понятно, правильно сделали, наверное. Но мне сказали правду, так?
— Так.
— И вот тут самое интересное и начинается, — сказал Милославский, что-то помечая галочкой. — Почему решили осмотреть тот дом? Только честно, подумайте сперва хорошенько.
— Честно? — я и вправду задумался. — А я и не знаю, если честно. Загрузили агрегат, можно было ехать, а тут как подсказал кто-то, мол "посмотри домик". Тянуло к нему, что ли… — я пощелкал пальцами, силясь подобрать правильное слово… — Ну… ну вот надо было, и все тут.
— Понятно, — явно довольный ответом, кивнул Милославский. — А Федор Мальцев никаких таких чувств ведь не испытывал, так?
— Нет, — вспомнил я поведение Федьки. — Он хотел быстрее уехать, и все тут. Это к чему вы?
— А как вы думаете? — ответил он вопросом на мой вопрос.
— Ну… если навскидку, то полагаете, что я как-то связан с жертвой в подвале?
— Тепло.
— Жертва вызвала мой провал? — уточнил я.
— Еще теплее, даже горячо уже, — сказал Милославский. — Есть теория, что некоторые провалы вызваны искусственно, как ваш, в частности. И занимаются этим те, кого принято именовать «сектантами», а мы зовем "адептами".
— Зачем?
— Кто бы мне самому объяснил, — вздохнул он. — Я же говорил, что даже пленные адепты не слишком разговорчивы. Вот пока и не выяснили.
— А как другие провалились?
— Думаю, что эти самые провалы — нечто вроде естественного процесса. А вот адепты пытаются научиться создавать их искусственно, и иногда у них получается.
— Жертвоприношениями? — удивился я.
— А почему бы нет? — пожал он плечами. — В этом же никакой мистики, собственно говоря, нет. Когда жертву мучительски убивают, выбрасывается такое невероятное количество энергии, что она способна не только слой миров проколоть, но, наверное, и сдвинуть их с места смогла бы, если бы ей кто-то мог управлять.
