Пожилой мастеровой из первого ряда, в глазах которого так и сверкал этот вопрос, довольно улыбнулся.
– И беседы эти станут регулярными, ведь на них мы будем обсуждать все ваши ОБЩИЕ просьбы и пожелания. А я, через них, буду доводить до вас всех – уже свои. Просьбы. И пожелания.
Фабрикант шагнул к краю возвышения–сцены, и оглядел всех внимательным взглядом. Помолчал, затем слегка наклонил голову, показывая, что разговор закончен. После чего, провожаемый сотней внимательных взглядов, ушел.
* * *
Ррдоум–ррдоум! Ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
Господин главный инспектор компании, пожаловавший на стрельбище вместе со своим двоюродным братом Петром, прямо на входе столкнулся с измазанными в грязи и насквозь пропотевшими работниками Отдела экспедирования, как раз закончившими свои пятичасовые «практические занятия». Ответив на приветствия, начальство скомандовало продолжать движение к душевым – всем, кроме Антипа, всего месяц как заменившего Демида Сошникова на должности старшего экспедитора.
– Ну, как оно?
Покосившись на начальственную родню, мужчина ответил на довольно непонятный вопрос так же до крайности обтекаемо:
– Последнее время полегче.
– Что сегодня делали?
– С телохранителями работали.
Ррдоум–ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
Петр из короткого разговора так ничего и не понял, а Григорий задумчиво покивал, отпуская подчиненного: полностью занятый подготовкой большого заграничного турне Отдела экспедирования, он как–то подзапустил процесс тренировок, и теперь размышлял, пытаясь понять. То ли Александр Яковлевич уже малость притомился экспедиторов гонять, то ли уже они стали показывать лучшие результаты?.. Сделав себе мысленную пометочку обязательно поприсутствовать на следующей тренировке, где экспедиторы будут пытаться «отработать» охраняемое лицо, а их противники этого не допустить, Долгин зашел на полигон.
Ррдуом–ррдоум, ррдоум–ррдоум!
Долго искать хозяина оружейной фабрики не пришлось. Достаточно было проследовать на гулкий голос Рокота, зайти за стенки, сложенные из туго набитых землей мешков и остановиться рядом с длинной стойкой открытого тира, на которой недлинным рядком были разложены пистолеты и коробки с патронами.
– Вечер добрый, командир.
– Н–да? А по мне – так себе вечерок, Гриша.
Приставив обойму к направляющим, князь надавил на верхний патрон большим пальцем.
Тр–рр!..
С легким лязгом сняв затворную задержку, стрелок в хорошем темпе отстрелял семь «двоек» по дальней мишени. Подхватил новую обойму с четырнадцатью латунными «толстячками», вставил в пазы, надавил большим пальцем, и очередные патроны наполнили встроенный в рукоятку пистолета магазин.
– Случилось что, командир?
Ррдуом–ррдоум, ррдоум–ррдоум!..
– Как сказать. В Англии Хайрем Максим подал в суд за нарушение его патентных прав, в САСШ мистер Томас Эдисон резко озаботился схожестью наших кинокамер со своим кинетоскопом, в Австрии герр Манлихер пытается обойти наши патенты, в Германии этим же занимаются братья Маузеры, в Испании уже пытаются клепать копии Кнута и Орла.
Ррдоум–ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
– В Кыштыме, из–за ошибок планирования, причем как моих, так и Тиссена, срочно требуется строительство железной дороги в сто верст длиной, иначе половина домен встанет без угля. У Герта застопорилась работа по станкам нового поколения, Луцкой вновь просит увеличить ему сроки и финансирование, директора по электротехнике и телефонии никак не могут поделить рабочих подходящей им квалификации… Одним словом, все как обычно.
Отложив массивный Рокот в сторону, Александр взял какой–то несуразный револьвер, оттянул у него затвор (судя по его наличию, револьвер все же оказался пистолетом), и пояснил слегка удивленному Григорию свои действия:
– Некоторым офицерам, как оказалось, привычнее использовать обоймы, а не магазины. Дескать, и вес у них меньше, и удобнее в обращении. Приходится идти навстречу их пожеланиям.
Тр–рр!..
Тдум, тдум–тдум, тдум–тдум!..
– Что–то новенькое?
– Поделка чешского оружейника Сильвестра Крнка. Что у тебя?
Без малейших трудов сообразив, что вопрос касается готовности к большой командировке, Долгин коротко отрапортовал:
– В сроки укладываемся.
– Это хорошо… Полюбуйся на вот этого красавца.
Повертев в руках еще один незнакомый пистолет, выгодно отличавшийся от первого некоторой изящностью и заметно меньшим весом, мужчина вопросительно вскинул брови.
– Один из помощников Фердинанда Манлихера совершенно случайно сделал все детали в двух экземплярах. К тому же еще и завернул их в копии всех рабочих чертежей.
Цдаунг, цдаунг–цдаунг!..
– Это он удачно.
Вернув на стойку творение австрийского оружейника, главный инспектор потянулся за следующим:
– А этот чей? Хм. Чем–то пистолет Борхарда напоминает. Помнишь того уродца?
– Он был Борхарда, а теперь целиком и полностью наш. Выкупили у Гуго все права вместе с документацией, и всего за двенадцать тысяч марок.
Взвесив «агрегат» на ладони и припомнив кое–какие подробности прошлого осмотра, Долгин понял, что держит в руках нечто иное: покороче, полегче, и заметно совершеннее. Вроде бы. Получается, мастера опытного участка фабрики уже успели над ним поработать?
– Зачем он здесь?
Моментально забыв о новинках от оружейников–конкурентов, Григорий чуть развернулся, встав так, чтобы видеть и командира, и двоюродного брата.
– Ну?.. Как бы, это. Кхе!..
– Гони в шею своего учителя риторики.
– Кха. Командир, тут такое дело…
– Да понял я уже все, не старайся. Двоюродный брат, дружите с детства, трудно отказать, и так далее. Мне это зачем?
Ррдуом–ррдоум, ррдоум–ррдоум!..
Переждав гибель очередной мишени, Долгин попытался еще раз, немного поменяв подход (и не забыв недовольно поглядеть на как бы невозмутимую рожу брательника):
– Петро с шашкой очень хорош. Лучше меня.
– Передай ему, что я очень рад. За него.
Ррдоум–ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
Еще у одной мишени начисто вынесло центр.
– Дед Пахом его самолично бою учил. Хвалил за успехи.
– М–да?..
С некоторым сомнением положив обратно подхваченный было Орел, молодой аристократ отвернулся от мишенного поля – и сразу стало заметно, что недавно закончившаяся тренировка экспедиторов не прошла бесследно и для него. Впрочем, полного изнеможения или даже слишком явной усталости все же не наблюдалось.
– Тот самый дед Пахом, о котором ты мне столько рассказывал?
