Были в хозяйстве Тремонта и строения побольше — ровно три. Одно из них — длинное, прямоугольное, приземистое — огромный обеденный зал на сто человек, с камином в котором можно целиком зажарить тушу взрослого оленя — так, кстати в сезон и делали. Еще одно здание — двухэтажное — несколько уютных гостиных, оборудованных самыми современными средствами связи и презентаций, плюс конференц-зал на сто мест с трибуной — на втором. Третье здание — для обслуживающего персонала и охраны. Мало кто знал о том, что помимо прочего там хранится целый арсенал боевого оружия.
Охрана в хозяйстве Тремонта была незаметной — и в то же время — на высшем уровне. Охрана такого охотничьего угодья — в котором помимо прочего активно разводят оленей — была делом сложным. В своем деле американская охрана привыкла полагаться на технические средства — заборы, датчики, камеры. Здесь — ну где поставить камеру? К дереву прибить и провод до него тащить? А как отличить срабатывание охранного периметра от оленей, которых здесь полно и которых даже в сам лагерь по ночам заходят — охотничье хозяйство как-никак так и должно быть — от срабатывания на приближающегося снайпера. Поэтому, «ставить» охрану был приглашен майор британской армии в отставке Дэвид Джоунс, который отслужил восемнадцать лет в Британской Индии и не понаслышке знал, что такое война. И охрану он поставил…
Охраной покоя посетителей частного охотничьего хозяйства Тремонта занимались в основном коллеги Джоунса — бывшие британские военные, отслужившие в Индии. Здесь они разыгрывали из себя рыбаков, охотников, егерей. Днем и ночью они перемещались по периметру хозяйства, искали следы, сломанные ветки, примятую траву, проверяли собственные ловушки — короче, делали то, что и должны делать охраняющие периметр военные. Как не крути — а самая лучшая охранная система — опытный, прошедший войну следопыт, знающий что и как искать, как оставаться невидимым в лесу, что значит сломанная ветка или отсутствие росы на траве. Дэвид Джоунс свое жалование отрабатывал сполна…
В отличие от охраны, с прислугой здесь было… не то что плохо — просто ее было мало — по самому что ни на есть минимуму. В этом то собственно и заключалась идея хозяйства — приезжающим сюда людям до смерти надоедало навязчивое обслуживание «высшего класса» и они хотели остаться наедине сами с собой и с природой. Поохотиться, половить рыбу в ручье, просто уединиться в лесу и послушать птиц. Некоторые даже готовили себе сами.
Оба вертолета, прилетавшие за британскими гостями сели на подсвеченные по периметру посадочные площадки. Гостей никто инее встречал — в некоторых домиках горел свет, а в некоторых нет. Поворчав для приличия, британцы разобрали свои вещи и начали расселяться по домикам…
Экран был большим, двухсотдюймовым, собранным по индивидуальному заказу — и отлично передавал все подробности. Цвет, звук — все было на уровне.
Это было «Шоу Опры» — самая популярная программа на американском телевидении бог знает сколько времени. Сама владелица этого шоу, самая богатая женщина шоу-бизнеса Америки — Опра Вингли была полной и сейчас уже довольно немолодой негритянкой с ослепительной улыбкой, подозрительно гладким лицом и показной, даже нарочитой какой-то душевностью. В ее шоу — если его смотреть не американцу — не было ровным счетом ничего такого, из-за чего его стоило бы смотреть. Обычное ток-шоу с ведущей и гостями, со специально подобранными статистами в студии. Ведущая шоу не отличалась ни умом ни красотой ни талантами, вопросы и ответы на них обычно репетировались заранее. Однако американцы его смотрели — да так, что во время когда шло это шоу у телеэкранов собиралось полстраны, а рейтинг этого шоу не опускался ниже первого места. Состояние самой же Опры приближалось к трем миллиардам долларов. Бытовала поговорка — если ты попал в шоу Опры — ты уже завоевал Америку…
Сегодня гости были необычные — настолько необычные, что телекомпания CBS, которая на данный момент показывало шоу на своем канале, заранее дала рекламу. Ожидался только один гость — мегазнаменитый, но все же один. И только сама Опра и несколько человек в руководстве телекомпании знали, что гостей будет двое. По настоянию гостей запись шла в прямом эфире — как и обычно, из Чикаго.
Собственно говоря, это шоу и стало причиной, почему очередное собрание Ордена Свободы перенесли на месяц вперед. Поэтому же на нем не смогли быть некоторые действующие политические деятели — график действующего политика обычно забит до отказа и выделить несколько дней для отдыха на природе он себе никак не может позволить. Но и тех, что все же успел приехать было достаточно, для принятия решений…
Сейчас несколько человек сидели в удобных креслах, в одном из кабинетов на первом этаже Большого дома — так называли дом для конференций — и смотрели в записи шоу, уже наделавшее немало шума в Америке. Шоу шло не с самых первых минут, режиссер выделил только самые значимые для этих людей отрывки. Смотрели молча…
На экране был зал, столько знакомый миллиона людей, была сама Опра, как всегда блиставшая своими белыми зубами и роскошной прической, была музыка, и был зал. И еще была молодая пара — странная для Америки. Она — потрясающе красивая брюнетка, одетая в нарочито скромное и в то же время обтягивающее — при российском Молодом дворе [Молодой двор — так назывался в среде русской аристократии двор наследника престола] нравы были не слишком строгие — черное платье. Выделялось украшение — колье из серебра и десятков бриллиантов, подчеркивающее изящную линию шеи. Помимо обычных бриллиантов в колье — в большом равностороннем бриллиантовом кресте по самому центру лежал удивительной красоты красный бриллиант — даже специалист скорее всего не решился бы назвать его цену.
Молодой человек — его в отличие от его дамы в Америке никто не знал — выглядел сосредоточенным и спокойным. Строгий светло-серый костюм, больше походящий не на обычный костюм, а на военную форму — это и был один из вариантов парадной формы лейб-гвардии, в которой принято было появляться на придворных приемах при дворе русского Императора. Черно-желтая ленточка Георгиевского креста. Единственная награда — других он не удостоился, ибо не выполнил в свое время приказ. Не было бы и этой — но за него единогласно проголосовали его солдаты — те, кого он вел на смерть, и сам шел вместе с ними. Несколько планок и знаков отличия — «за ранение в бою», «за особое мужество, проявленное при выполнении воинского долга», «за Бейрутскую кампанию», «за службу в районе боевых действий». Знаки классности — парашютик с цифрой сто — выполнено сто прыжков с парашютом. Оскалившийся снежный барс в перекрестье прицела и два кинжала — значок инструктора горнострелковой подготовки. Наконец, небольшой значок — синяя эмаль земного шара, белая — раскрытый купол парашюта и те же два скрещенных кинжала. Фалерист, [Фалеристика — коллекционирование значков и медалей] хорошо разбирающийся в российских наградах, мог бы сказать, что это — знак службы в частях разведки воздушного десанта Российской империи, один из наиболее почитаемых в армии. У обычных десантников два скрещенных кинжала заменял один обычный русский обоюдоострый меч.
