Однако их вечная проблема в том, что любой скандал не бесконечен. Рано или поздно он всё равно заканчивается, и тогда владельцам информационных агентств приходится искать что-то новое, способное вновь привлечь внимание к их продукции. Вероятно, почувствовав падение интереса к теме АйЮ и ДжонХёна, они решили попробовать сфокусировать внимание публики на вашей дочери, ДжеМин-сии. Понимаю, данный факт удовольствия вам не принесёт, но, в настоящий момент, его появление можно считать удачей…
— Почему? — нетерпеливо спрашивает СунОк адвоката, переводящего дыхание после длинной говорильни.
— По той причине, что, хотя порою люди и делают невероятно ужасные вещи, но в большинстве, внутри себя, они добры, и милосердие иногда стучится в их сердца. Образ молодой, талантливой, красивой девочки, умирающей от неизлечимой болезни, способен тронуть многие души.
— Но ведь это не так! — возмущённо восклицает СунОк. — В «Анян» сказали, что она худая из-за того, что устроила голодовку! Она ничем не болеет!
— А вот именно об этом, я хочу, чтобы вы молчали!
— Зачем?
— Чтобы всё сложилось максимально благоприятным образом, и госпожа ГынХе приняла нужное нам решение. Президент обычно не рассматривает прошения о помиловании в единоличном порядке. До того, как оно попадёт к нему на стол, документу необходимо будет пройти ряд инстанций. Первой из которых является глава учреждения, где отбывает своё наказание заключённый. По моим сведеньям, руководство «Анян» подписало документы ЮнМи и передало в комиссию, занимающуюся рассмотрением подобных вопросов. В случае принятия решения о возможности помилования, из комиссии они будут переданы в администрацию президента, и уже оттуда — на рассмотрение главе страны. Вот на этих трёх последних этапах существует неопределённость со сроком, в течение которого вопрос будет решаться.
— Я предлагаю ускорить процесс, используя сложившуюся на данный момент конъюктуру, — говорит адвокат. — Вы, ДжеМин-сии, напрямую обращаетесь к ГынХе с просьбой ускорить рассмотрение прошения ЮнМи, аргументируя это тяжёлым состоянием здоровья вашей дочери. Также пишете письмо главе партии «ОПБ», ходатайствуя об оказании помощи в вопросе освобождения первой в истории страны лауреатке международных премий «Грэмми» и «Хьюго», и даёте интервью одному из новостных каналов.
— В результате перечисленных действий, президент ГынХе, получает: общественное прошение о помиловании Пак ЮнМи с тремястами тысячами подписей под ним, материнское прошение с просьбой удовлетворить ходатайство с приложенными медицинскими документами о состоянии здоровья дочери, положительная характеристика от руководства «Анян» и организационно-информационную поддержку в СМИ первой по численности оппозиционной партии в Корее. Добавим ко всему этому общественное мнение, находящееся данный момент на вашей стороне. Думаю, под весом столь серьёзных аргументов главе государства будет весьма непросто отказать в положительном рассмотрении вопроса…
Наконец замолчав, адвокат переводит дух, пока его собеседницы «переваривают» услышанное.
— О каком «интервью» вы сказали? — поскольку она моложе мамы и быстрее соображает, спрашивает у адвоката СунОк. — Хотите, чтобы мама сказала, что моя тонсэн неизлечимо больна?
— Ни в коем случае! — мгновенно отзывается тот. — На все просьбы незнакомых людей подтвердить информацию, вы должны отвечать — «без комментариев». Для телеинтервью будет сценарий, в тексте которого отсутствует конкретика. Съёмки пройдут всего один раз и для одного новостного канала. Дальше видео станет распространяться без вашего участия.
— А если люди узнают, что ЮнМи нездоровится из-за голодовки, и решат, что их обманули? Не сможет ли тогда президент отменить своё решение?
— Об обмане речи не идёт! — решительно крутит головой адвокат. — Никто не может потребовать от вас обнародовать диагноз. Это личная информация, охраняемая законом от разглашения. Расскажете всё, как есть, но без подробностей. Ваша родственница находится без сознания, и врачи затрудняются с выбором метода лечения. В чём здесь обман?
СунОк в ответ делает задумчивое лицо.
— Мы делаем ставку на эмоции, — объясняет ей адвокат. — На то, как люди отреагируют на проблемы здоровья ЮнМи. Если они будут испытывать чувство вины за то, что сами продолжают жить, когда более молодые и талантливые уходят, тогда у них не возникнет возмущения в случае досрочного освобождения вашей тонсен. А накануне президентских выборов госпожа ГынХе не станет идти наперекор общественному мнению, опасаясь показаться жестоким человеком. Сейчас ей будет выгодно продемонстрировать свои лучшие душевные качества. Но поскольку она должностное лицо, она желает иметь аргументацию своим решениям. Мы даём ей такую возможность, предоставляя документы и формируя публичное мнение. Поэтому чем больше в новостях будет ужасных выдумок о здоровье вашей дочери, госпожа ДжеМин, тем лучше. Вам придётся это терпеть. Для самоуспокоения помните: наградой за вашу выдержку является свобода ЮнМи!
— Ради своих дочерей я смогу вынести всё, что угодно, — сообщает мама и поясняет свою неуверенность. — Просто я не ожидала, что всё будет так…
Она заминается, подыскивая слова.
— Происходить с принятием «неоднозначных решений»? — подсказывает ей адвокат.
— Да, вроде этого.
— Что поделать, если они позволяют получать результат наиболее быстро, — глубоко вздохнув, отвечает ей собеседник. — Жизнь коротка, и никто не хочет тратить её на ожидание. Вы же не желаете, госпожа ДжеМин, чтобы ваша младшая дочь провела в исправительном учреждении времени больше, чем это необходимо?
— Нет, не хочу, — мотая в подтверждении своих слов головой, быстро признаётся мама.
— Значит, вам нужно принять жизнь такой, как она есть, и не беспокоиться о том, правильно ли она устроена.
— Понимаю, господин адвокат.
Время действия: пятое апреля, утро
Место действия: Сеул, медицинская клиника. Кабинет, в котором находится врач ЮнМи и ЧжуВон. Старший сержант в парадной военной форме держит на коленях букет розовых роз.
— Я достаточно долго находился вместе с командой в Хюджонсон, располагая обрывочными сведеньями о случившемся с ЮнМи, — спокойно объясняет ЧжуВон причину своего появления в медицинском учреждении. — Только после возвращения с задания появилась возможность провести оценку ситуации. Первым делом я обратился к её семье, но женщины, из которых она состоит, в тот момент пребывали в унынье и не смогли вразумительно ответить на мои вопросы. Поэтому, мне пришлось обратился за информацией к вам, уважаемый доктор.
(Хюджонсон– переводится с корейского как «линия перемирия». Граница между северной и Южной Кореей. прим. автора)
— Прошу прощения, господин ЧжуВон, — говорит врач, одновременно показав кивком, что понял, с чем пришёл к нему посетитель. — Скажите, в какой степени родства вы находитесь с пациенткой?
— Мы вместе служили. Однажды, я на руках вынес её раненую из-под артиллерийского обстрела. Меня тогда тоже задело. Можно сказать, у нас с ней кровная связь.
Врач на несколько мгновений задумывается, смотря на чуть-чуть улыбающегося парня.
— Теперь припоминаю, — говорит он. — ЧжуВон-сии, вы ведь жених госпожи Пак ЮнМи? Извините, если я ошибаюсь из-за своей недостаточной осведомлённости.
— Я был им, — признаётся ЧжуВон. — Но на время прохождения службы мы решили вернуть друг другу свои обязательства.
О! — издаёт удивлённый звук врач, поскольку в Корее такой фигни никто никогда не делает.
— Это было желанием ЮнМи. На случай неожиданных обстоятельств. Если вспомнить артобстрел и его результаты, то можно сказать, что моя синбу была предусмотрительна.
(«синбу» — невеста, по-корейски. прим. автора)
— Да, я слышал о её способности предсказывать будущее, — понимающе сообщает врач.
ЧжуВон оставляет прозвучавшую фразу без комментариев. Просто молча смотрит на того, кто её сказал.
— А… а, что же вы хотели? — спрашивает доктор, поняв, что ляпнул лишнее.
— Хочу узнать о состоянии здоровья Пак ЮнМи, — сообщает ЧжуВон. — Её родные сообщили, что она уже длительное время не приходит в сознание. Это правда?
— Да, это так. Почти две недели она находится в состоянии, близкому к коме.
— Почему — «близком»? У вас есть сомнения?
— Дело в том, что мозг пациентки демонстрирует устойчивый дельта-ритм, возникающий в нём как при коме, так и при глубоком сне. Однако отсутствие судорог и ровный темп дыхания не позволяют поставить стопроцентно правильный диагноз — «голодная кома». Это больше походит на сон.
— Раз так, вы не пытались её разбудить?
— Пробовали, но никакой реакции на введённый препарат не последовало. Зная об имевшейся в прошлом у пациентки черепно-мозговой травме, вызвавшей ретроградную амнезию и клиническую смерть длительностью более десяти минут, я решил отказаться от использования сильнодействующих медикаментозных средств. Считаю, что в текущем состоянии ЮнМи-сии, ответ её организма на их воздействие прогнозу не поддаётся.
