Проверку летной квалификации личного состава полка Андрей проводил с помощью учебной двухместной модификации истребителя По-5, имевшейся в распоряжении училища. На таких машинах курсанты проходили обучение пилотированию настоящей боевой машины после начальной подготовки на заслуженном биплане У-2. Обучение, правда, было предельно кратким - зачет по приборам и оборудованию, взлет-посадка, полет по простому маршруту, стрельба по конусу. Пять часов в воздухе на каждого и все. Насколько такая подготовка была далека от минимально необходимой фронтовому пилоту, Воронову предстояло убедиться сразу же.
Пилотов с фронтовым опытом, кроме самого Андрея, в части имелось четверо. Правда, как сразу же выяснилось, у двоих из них этот опыт являлся чистой формальностью. Сержант Махмудов, мало того, что с трудом изъяснялся по-русски (и как только с таким знанием языка училище смог закончить?), так еще и умудрился в первом же боевом вылете не уследить за температурным режимом двигателя. Отчего тот и заглох еще до пересечения горе-пилотом линии фронта. Вынужденная посадка на прифронтовом поле окончилась, как и следовало ожидать от летчика такой квалификации, скапотировавшим самолетом, множественными ушибами и сломанной рукой. Махмудова подобрали пехотинцы и сразу же отправили в госпиталь. Так что, можно сказать, ему повезло дважды - во-первых, дешево отделался при аварийной посадке и во-вторых - счастливо избежал разбора случившегося со стороны особого отдела, легко способного квалифицировать критический перегрев двигателя как умышленный. Со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.
Сержант, однако, не унывал, и заявлял сослуживцам: «буду еще резать фашистов, как баранов, понимаешь, да?». Правда, несмотря на похвальное рвение, проверка его техники пилотирования показала, что двухмесячное пребывание в госпитале нисколько не повысило его и так невысокие шансы добраться до столкновения с противником на исправной машине. «И это у нас ведущий пары! Страшно даже проверять его ведомого!»
Второй «фронтовик», младший лейтенант Загодько, в отличие от Махмудова, совершил два боевых вылета и успел даже пострелять по противнику. Не придумав ничего лучше, чем атаковать «Штуку» сзади-сверху, уравняв скорости и тщательно прицеливаясь. Немудрено, что задний стрелок немецкого пикировщика, для которого такое положение противника являлось идеальным, не стал терпеливо ждать развития событий и вволю нашпиговал свинцовыми подарками самолет нахала. Загодько не задело только благодаря широкому носу И-шестнадцатого, прикрывшему кабину. Потом прыжок из горящей машины, лечение ожогов в госпитале и направление в запасной полк. Техника пилотирования у младшего лейтенанта оказалась сносной, а вот над тактикой воздушного боя тому предстояло еще работать и работать.
Так что реальных боевых пилотов в распоряжении Андрея, за исключением его самого, насчитывалось всего двое - командиры эскадрилий капитан Мельников и старший лейтенант с совершенно неавиационной фамилией Пароходов. Первый открыл боевой счет еще в Финскую, зато второй по праву гордился двумя сбитыми этим летом фрицами и, в оправдание своей фамилии, утопленным в мутных водах Дуная румынским катером.
Взвесив все вышеприведенные обстоятельства, Воронов решил построить боевую подготовку следующим образом, разделив ее на две части. Первая, наземная, включала интенсивное освоение материальной части. Пилоты садились в кабины своих штатных истребителей и до изнеможения с утра до вечера нарабатывали навыки оперирования оборудованием машины. Причем, по составленному Вороновым в сотрудничестве с зампотехом полка плану подготовки, вводные, получаемые «курсантами» , постепенно усложнялись. Если вначале они ограничивались взлетно-посадочными операциями, то вскоре к ним присоединились и действия при полете сложного профиля, с резкой сменой высот и скоростей. Контролировали работу пилотов инструкторы, «выбитые» Андреем после жесткого разговора с начальником училища (командир полка при этом скромно помалкивал в сторонке, даже не попытавшись сказать пару слов в поддержку своего зама). Помогали инструкторам наскоро натасканные зампотехом двигателисты, «вооруженные» составленным тем таблицами и графиками режимов работы винтомоторной группы, а также секундомером. Получился своего рода симулятор, в котором пилоты должны были, руководствуясь показаниями «приборов» (роль которых исполняли двигателисты, зычными голосами сообщавшие необходимые «показания», когда пилот тыкал пальцем в соответствующий прибор) правильно регулировать смесь, наддув, обороты и охлаждение двигателя в резко меняющихся условиях полета. Для повышения успеваемости Андрей приказал давать увольнительные в город каждый выходной вне зависимости от очереди десяти процентам самых успешных курсантов. Ну а те кто регулярно «запарывал» двигатель, лишались не только очередного отпуска, но и получали наряд на кухню на выходные. Способ сработал - уже через пару недель кухонный наряд испытывал значительный недобор.
Вторая часть подготовки включала полеты на двухместных машинах с инструкторами, в качестве которых выступали командиры эскадрилий, пара самых способных инструкторов из училища и сам Воронов. Целью полетов была как отработка полученных на «симуляторе» навыков, так и основы тактики воздушного боя. Из-за того, что учебных машин имелось всего четыре, инструкторам приходилось, сменяя друг друга, гонять их от рассвета и до заката без перерыва.
Такая интенсивная подготовка начала быстро приносить плоды. Уже через две недели Андрей принял решение о начале регулярных индивидуальных полетов всего летного состава полка. А еще через некоторое время начались и групповые вылеты для отработки действий в составе звеньев и эскадрилий. Воронов с удовлетворением убедился, что даже самые молодые летчики уже уверенно чувствуют себя в кабинах своих машин, не боятся лишний раз дотрагиваться до органов управления как раньше. Теперь бы только тактику подтянуть…
В один из погожих морозных дней конца ноября Андрей, вместе с еще несколькими пилотами, занял место в салоне пассажирского самолета Ли-2. Предстояло забрать с авиазавода последнюю партию истребителей, завершавшую оснащение полка штатной авиатехникой. Вообще-то Андрей мог бы и не ехать в командировку - с перегонкой самолетов по сравнительно простому и не слишком длинному маршруту прекрасно справились бы и без него, но имелись и дополнительные причины…
Впрочем, сидя, в компании зампотеха Солнцева, которого Воронов взял в поездку, имея на того кое-какие виды, на жестком кресле продуваемого холодными струями воздуха из многочисленных мелких щелей обшивки салона (ну да, о комфортабельности привычных Андрею «Боингов» здешняя пассажирская авиация пока могла только мечтать) он размышлял совсем не о предстоящей работе. Дело в том, что утренняя сводка новостей, которую Воронов с сослуживцами привычно прослушал во время завтрака в аэродромной столовой, взбудоражила всех неожиданной вестью. Своим размеренным басом, так же спокойно, как полминуты назад сообщал московское время, бессменный диктор советского радио Левитан объявил о внезапном нападении японской авиации на базу американского флота на Гавайских островах. Ссылаясь на зарубежную прессу, он сообщил о значительном количестве пострадавших от бомбардировки кораблей.
