Изяслав бросил взгляд через плечо на здоровенную белую лошадь, что паслась в десяти шагах, смерил взглядом Григория и тоже усмехнулся. А затем выдал свое заключение.
– Тяжело конечно ей будет. Старовата. Но Савраска кобыла смирная, да тяговитая. Стянет.
– Послушай, Изя, а сколько в ней лошадиных сил? – поинтересовался Забубенный, не выдержав такого оскорбительного обсуждения своих параметров, – а бензину до Чернигова хватит?
Отрок не смутился.
– Хватит. Тут уж недалече осталось, если поспешать.
– Ну, ты меня успокоил…паря, – начал заводиться Забубенный, которому надоело быть чужим среди своих, – Только я на конях никогда не ездил, так что проведи вводный инструктаж.
Изяслав, как оказалось, нисколько не обиделся.
– Ну, вы тут грузите этого, – отдал последние указания Данила, – да сами собирайтесь, выступаем скоро. А я пойду, ратников остальных разбужу, а то проспят воители.
«Да, окончательно уверился Григорий, дедовщина в древнерусской армии процветает. Интересно, а кольчуги с мечами дедам тоже молодняк полирует»?
– Тебя как кличут-то? – незлобиво поинтересовался у своего подконвойного отрок Изяслав.
Немного обалдев от такого хамства со стороны молодежи, Забубенный был как минимум вдвое старше, механик все же ответил:
– Это твою кобылу кличут, а у меня имя есть. Для тебя я Григорий Иванович Забубенный.
На это заявление о суверенитете отрок отозвался целой речью, гордой, длинной, но вполне понятной:
– По отчеству, я только своих родителей зову, да уважаемых людей. А ты пока неизвестно еще, что за птица. Может, порешить тебя придется, а ли на кол посадить. Как выйдет. Так что, извиняй, будем звать тебя покуда для простоты Григорием.
– И на том спасибо, – отозвался Забубенный, обезоруженный убийственной логикой юнца, да напоминанием про вездесущий кол, – показывай свою Савраску.
– И то дело, – Изяслав повернулся и кликнул двух других отроков на всякий случай, а Забубенному указал на здоровенную старую лошаденку, – вот она, твоя лошадь.
Приблизившись вплотную, отрок ласково пробормотал «Савраска» и погладил старушку по волосатому загривку. Лошадь даже ухом не повела, продолжая щипать траву.
– А она не глуховата? – поинтересовался Забубенный, с сомнением осматривая свой гужевой транспорт.
Лошадь только издали казалась белой, а на самом деле была обыкновенной серой масти. С жидкой гривой и кривыми, согнутыми в коленях от постоянных перегрузок, ногами. Это был явно не арабский скакун и не орловский рысак. Больше всего, эта кляча походила на недокормленного тамбовского тяжеловоза. Да и лет ей, судя по всему, было не мало. Кобыла давно вошла в пенсионный возраст, того и гляди, околеет на ходу. Впрочем, для первого раза, лучше не придумаешь.
– Есть маненько, – ответил отрок, – Да это ничего, она итак дорогу до Чернигова знает. Уж сколько лет по ней ходит взад-вперед.
– Ходит? – уточнил Григорий, – это хорошо. А какую максимальную скорость развивает это чудо природы.
– Ты, паря, и взаправду не нашенский что ли? – подивился отрок речам механика-новатора.
Забубенный вовремя спохватился и решил впредь использовать только местную терминологию, разучивая ее на ходу. Благо кругом были сплошь носители языка, а гениальный механик был склонен к изучению иностранных языков.
– Да нет, – быстро поправился он, – я хотел спросить, как быстро ходит этот коник?
– Да не шибко, – успокоил Изяслав, – Все время сзади в обозе идет. Но с норовом. Если вдруг взбрыкнет и сбросит, сразу в сторону откатывайся. Упадешь под копыта, – затопчет. Кобыла хоть и старая, а весу в ней много. Да и тяжести на себе тянет.
Забубенный кивнул и почему-то вспомнил не к месту очередную мудрость, что приписывали народу: «Старый конь борозды не портит».
В этот момент два других отрока Черняй и Митяй приволокли к Савраске связку копий богатырских, что замотана была в суровую тряпицу так, чтоб с двух сторон с коня свесилась и ходу его не мешала. Пыхтя от натуги, они водрузили военный груз на Савраску. Приняв его, бедная лошадь осела почти на полметра, но как ни в чем не бывало, продолжала пощипывать травку.
Григорий с сомнением воззрился на отрока Изю.
– Так ты говоришь, что она и меня стянет?
– Стянет, не боись. Савраска наша кобыла сильная. Полезай давай на нее, а то вон ратники старшие уже на подходе. Скоро двинемся.
Забубенный бросил косой взгляд на приближавшийся отряд во главе с воеводой и снова воззрился на Савраску.
– А седло? А стремена? А уздечка?
– Седла Савраске не положено. Она людей не возит, – доступно объяснил отрок, – а управлять ей не надо. Она дорогу знает. Сама пойдет. Полезай, короче, а то свяжем и бросим как мешок через холку.
Бравый механик понял, что настал момент истины. Ощущение было таким же, когда ты не уверен в себе, но сдаешь на права. А рядом сидит недовольный жизнью гаишник, которому ты не дал взятку. И от него зависит, быть или не быть тебе драйвером. Короче, хуже не бывает.
Григорий осторожно приблизился к Савраске и зашел с правого бока. Лошадь не выказывала пока никаких агрессивных намерений. Механик осмелел и положил ей руку на широкую спину, которая по середине разделялась мощным обтянутым кожей хребтом. Поискал по забывчивости стремена, но опять не нашел. Ощущения изменились и стали острее. Теперь он словно стоял в самолете перед открытой дверью, смотрел на бесконечно далекую землю и думал о том, что парашют может не раскрыться, а ему надо прыгать.
– Поспешай, Григорий, – окликнули его сзади голосом бравого воеводы, который успел приблизиться со всем отрядом к месту действия и теперь, сидя в седле, наблюдал за ковбойскими трюками Забубенного.
И механик решился. Он подтянулся, двумя руками уцепившись за выпиравший хребет животного, изо всех сил оттолкнулся ногой от связки копий и прыгнул вверх. Земля ушла из-под ног: парашют все не раскрывался. Спина оказалась теплой, но потной. Некоторое время покачавшись на хребте туда-сюда, Забубенный решил, наконец, принять вертикальное положение, но не удержался, соскользнул и рухнул вниз головой с другой стороны Савраски. Животное даже не шелохнулось, лишь коротко покосилось глазом на нечто, мешавшее ему жевать траву.
Со всех сторон послышался здоровый смех ратников.
– Нет, это не половец. Те с конями за раз управляются, – раздался голос Данилы.
– Да, похоже, ты прав, – согласился с ним воевода, – Эй, паря, давай влезай быстрее. Негоже князя заставлять ждать, он ведь и осерчать может. А мне, моя буйна головушка еще не надоела.
Григорий отчего то сразу вспомнил про вездесущий кол, и ловкости у него резко прибавилось. Он поднялся, обошел лошадь и снова попытался на нее взобраться. С третьей попытки он водрузил свое измученное тело на хребет Савраски, лихо обхватив ее округлые бока ногами, словно потомок Буденного, и упершись подошвами в связки копий. Хотя бравый командарм вряд ли согласился бы ездить без седла, ибо мог в пути отбить себе все самое дорогое. Забубенный тоже об этом подумал, но выхода не было, оставалось надеяться на тихоходность серой лошадки.
