— Вот и «язык» нарисовался… — Отворачивая лицо от смрада, я спеленал разбойника путами для коня.
Вот так… Кажется, надежно.
Оглянулся на жеребца. Роден по-своему возмущался, фыркал, недовольный тем, что я использовал его имущество на столь непотребные цели. Или хотел добить бедолагу… Этого я уже не узнаю. Одно ясно: если бы не конь, получил бы я дубиной однозначно. Надо срочно тренироваться вытаскивать эспаду из ножен…
— У-у-у-у… — замычал мужик и открыл глаза.
— Ты что это, собака, разбойничать вздумал? А? На виселицу захотел? — поинтересовался я у разбойника, подавляя желание просто взять и перерезать ему глотку.
Опять Жан Жанович во мне прорывается.
— Милости прошу, благородный господин… — опять забасил мужик, стараясь незаметно для меня попробовать веревки на прочность.
Не… ну смотри, какой хам…
Я приставил к его горлу клинок даги и как можно спокойнее поинтересовался:
— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен тебя прирезать, собака?
Мужик не произнес ни слова, только угрюмо зыркал глазами по сторонам.
— Как тебя зовут? Кто твой хозяин?
— Я свободный! — с вызовом буркнул разбойник. — Я Уильям Логан, из Ланарка.
— Это где?
— В Скоттии…
— Где?
— По-вашему — Шотландия.
— А что здесь делаешь? Воевал бы на родине с англами. Или проще на путников нападать?
Шотландец от возмущения даже рыкнул и отвернул бородатую морду.
М-да… кажется, больное место задел… по фильмам знаю, что не дружат они с англичанами. И, кажется, совсем недавно, а может, и прямо сейчас рубятся с ними не на шутку.
— Что рычишь, борода? Вот что мне с тобой делать?
— Убей… Мне все равно…
— Так не бывает… — Пощекотал кончиком клинка его подбородок. — Почему скрываешься в лесу? В розыске? Вина на тебе есть?
— Вины нет. Розыск есть… — буркнул мужик.
— Розыск без вины не бывает. Ладно… рассказывай. Обещаю, если есть на тебе преступление какое, сам решу судьбу твою. Выдавать не буду. Говори, а то я найду способ развязать тебе язык.
— Зачем оно тебе, кабальеро? Я в твоей власти, делай, что должно, и покончим с лишними разговорами.
— Вот даже как… — Пристально посмотрел шотландцу в глаза.
Как на моем месте поступил бы Жан Жанович, у меня сомнений нет. Глотку от уха до уха, и все дела. Он же дворянин… кабальеро… странно, при чем здесь кабальеро… вроде во Франции нахожусь, рыцарь по, крайней мере, привычнее звучит. Ладно, со временем разберусь, дело совсем не в этом. Дело в том, что я дворянчик средневековый только с виду, ну и чуть-чуть натуры проскакивает, а в остальном вполне цивилизованный человек двадцать первого века, и просто так резать глотки мне претит. Конечно, можно съехать на обстоятельства, внедрение в образ и запросто прикончить этого бедолагу, и даже очень подмывает это сделать, опять же свидетелей нет… но не буду…
— Сколько дней не ел?
Мужик изумленно уставился на меня и промолчал. Ага… видно, здорово я из образа благородного кабальеро выбиваюсь…
— Понятно… долго. Клянись Пресвятой Девой Марией, что не будешь пытаться убежать, когда я тебе развяжу руки.
— Клянусь Девой Богородицей, что не буду чинить вреда тебе, кабальеро, и не буду убегать, — недоверчиво глядя мне в глаза, пообещал шотландец и протянул руки.
— Смотри… — Я развязал путы. — Сиди здесь без движения, я сейчас.
Вытащил из сумки еду и на большой ломоть хлеба положил кусок мяса. Прихватил бурдюк с вином и вернулся к пленнику.
— Ешь… — Сунул хлеб в руки шотландцу и присел в стороне на валун, который он минутами ранее безуспешно пытался расколоть своей башкой.
Бурдюк с вином оставил себе: губами к горлышку он прикоснется только через мой труп. Смердит же, как падаль.
Уильям с едва сдерживаемым рычанием набросился на еду, уничтожив хлеб с мясом мгновенно.
— Руки ладошками сложи… — налил ему в них вина. — Перекусил? Больше тебе пока нельзя. Рассказывай давай… Ты не понял? Живее, а то скоро мое терпение закончится.
— Спрашивай, благородный кабальеро, все тебе расскажу. — Уильям выковырял из бороды последние крошки и отправил их в рот. — Только я тебя, бастард д’Арманьяк, не понимаю. Зачем оно тебе?
— Откуда ты меня знаешь? — попытался я скрыть изумление.
Получается, что Жан Жаныч был известный персонаж или… или я ни хрена не разбираюсь в Средневековье, что скорее всего.
— Твой щит, кабальеро. — Пленник показал рукой. — Герб д’Арманьяк, полоса бастарда. Тебя же я не знаю.
— Ты обладаешь познаниями, неведомыми для смерда. Берегись, если ты врешь… — позволил я выпятиться в себе Жан Жановичу.
— Я же тебе говорил… не смерд я. — Шотландец поморщился. — Положение мое, воля злого рока и проклятие моего рода, преследующее нас со времен Брюса…
— Говори, — приказал я.
Как все интересно… сейчас он окажется прынцем в изгнании. Средневековье, ёптыть.
— Я из великого клана Логанов… — прокашлявшись, начал повествовать Уильям. — Воины нашего клана — сподвижники Роберта Брюса, законного кинга Скоттии. Двое из нас сопровождали Черного Дугласа, когда он вез сердце короля в Святую Землю, и погибли, покрыв клан славой. Мой предок был шерифом Ланарка, получил эти земли от самого Брюса и был повешен тираном Эдуардом Карнарвонским, мужеложцем и содомитом, пусть горит его душа в аду…
— Это, конечно, все впечатляюще… — прервал я Логана. Плеснул ему еще вина в ладони и приказал: — Давай эти истории оставим на потом. Ближе к делу.
— Это же история нашего рода… — попытался возмутиться шотландец, но, увидев мое недовольное лицо, поспешил продолжить: — Моя семья — лэрды, входящие в клан Логанов…
— Что такое лэрд?
— Мы землевладельцы… ну… нетитулованные дворяне. — Уильям немного смутился. — Но лэрды также заседают в палате лордов в одном помещении…
— Короче!
— Нас прокляли, и дела семьи покатились под гору. Жены перестали родить мальчиков, посевы не всходили, на скот напал падеж. Мужей наших поражало безумие, они стали предаваться непотребному…
— Ты меня уже достал…
— В общем, меня во искупление грехов рода отправили в монастырь…
— Так ты монах? — Я расхохотался.
Вот ну никак не похож этот громила на монашка. Все что угодно, только не это.
— Был… — мрачно насупился Уильям. — Доминиканцем.
— И сбежал?
— Сбежал.
— От чего? Не по нраву епитимьи и палка настоятеля? Девок непотребных захотелось? — ехидно поинтересовался у шотландца.
Ну от чего еще можно сбежать из монастыря; по мне, так только по этим причинам.
