— Представьте себе, нет, — его серьезный тон стал потихоньку сбивать веселое настроение доктора.
— Ну как же!!! Вы находитесь в госпитале 56/358, недалеко от города Сен-Ло. Это ближайший госпиталь от вашего аэродрома.
«Сен-Ло? Где это, черт побери?»
Глядя, как пациент усиленно шевелит извилинами, доктор с каждой секундой становился все серьезнее.
— Вы себя хорошо чувствуете? Вы помните, какое сегодня число? — Доктор с Хильдой так низко склонились, словно пытались что-то разглядеть в его глазах.
В этот момент Ему даже не пришлось подыгрывать. Он действительно не имел ни малейшего представления о том, какое сегодня число, и где он находится. Так что теперь пришла очередь доктора «шевелить извилинами».
— Наверное, нет, — после продолжительной паузы неуверенно ответил Он.
Ему удивительно было слышать от себя такие фразы, напоминавшие сцену из дешевого кинофильма, из-за чего с каждой минутой все больше и больше росла мысль о том, что все это не настоящее и кем-то подстроено.
— А имя свое вы помните? Как вас зовут?
— Какое?
— Что какое?
— Какое сегодня число?
— Сегодня? — доктор почему-то переглянулся с Хильдой. — 30 мая 1943 года.
После этих слов состояние «больного» достигло критической отметки, потому как этой чудесной новостью доктор Хубер, как дубиной, огрел его по голове.
— Что за чушь вы несете? Какой на хрен 43-й год. Меня зовут Андрей. Андрей Коваленко, — в этот момент он себя почти не контролировал и был готов в любую минуту броситься на доктора с кулаками. — Что, пытаетесь из меня придурка сделать? Ага, дудки вам… Шоу мне тут устроили. Камерами небось все понапичкали. Ну, ничего, сейчас я вам устрою Фестиваль Народного Творчества.
Резко дернувшись, Он попытался встать. Но как только ноги соприкоснулись с полом, острая, режущая боль пронзила их почти до колен. Тело тут же конвульсивно согнулось пополам, и голова вновь соприкоснулась с поверхностью. К счастью, это была не тумбочка, а та самая эмалированная миска, которая незамедлительно полетела в окно. Через секунду послышался какой-то «колокольный звон», словно она встретила сородича.
— Какого черта? Кому там делать нечего? — раздался с улицы чей-то гневный вопль.
Хильда, быстро подбежав к окну, стала сбивчиво извиняться перед пострадавшим, который после недолгого диалога и вежливой просьбы согласился вернуть мединвентарь обратно на территорию госпиталя.
На этот раз все обошлось без жертв. Хильда с кошачьей ловкостью поймала ее на подлете к окну, предотвратив тем самым еще одну катастрофу. На тыльной стороне, в треснувшей паутине эмали, виднелась внушительная вмятина.
— Хорошо еще, что я в каске, а то бы вообще… — делился с кем-то своими бедами «потерпевший».
— Да пошли отсюда, пока они кровать не выкинули, — весело ответил его собеседник, которого эта выходка здорово развеселила.
— Давайте, давайте, проваливайте. Скажите еще спасибо, что она вместо этого корыта судно не принесла… Вот цирк, а?
Подняв глаза, Он увидел ошарашенных доктора и Хильду. — «Да, такого они еще, кажется, ни разу не слышали», — последняя вертела в руках злосчастную миску, не зная куда теперь ее деть. Однозначно можно было сказать одно — это не телевизионный розыгрыш, о чем красноречиво свидетельствовали раны на теле, которые, судя по непрекращающейся боли, были настоящими.
— «Значит, я действительно в больнице. И говорю на немецком, как на родном, а родной вспомнить не могу. Нет, я вообще ничего не понимаю…»
Гнев на все вокруг сменился каким-то нервным спокойствием, которое могло разрушить любое неосторожное слово. И оно тут же последовало.
— Вы вообще помните, что война идет? — непонятно к чему сказал доктор. Подбодрить, наверное, хотел.
От услышанного пациент доктора Хубера тут же залился громким смехом. И это его настроение «радостной истерии» тут же стало передаваться окружающим, особенно сильно отразившись непосредственно на самом докторе, судя по растерянному лицу которого, можно было прийти к выводу, что теперь уже ему самому нужна была медицинская помощь. Причем даже в большей степени, нежели его пациенту.
— Все будет хорошо, вы, главное, не волнуйтесь. Мне надо посоветоваться с коллегами. Хильда, займитесь пациентом, — доктор попятился к двери и очень скоро пропал из поля зрения.
— Да, — протянул Он, немного придя в себя.
Их взгляды неожиданно встретились.
— Он, что, ветеринар?
— Нет, — сдерживая улыбку, произнесла Хильда. — Гинеколог.
— О, нет… Я схожу с ума, а меня лечит какой-то акушер.
Хильда опять улыбнулась — «А она ничего, и не глупа. Хотя молчание не всегда признак ума», — как-то плавно и незаметно Он стал удаляться от нависших проблем.
— «Не все так уж и плохо. Надо на все смотреть с оптимистической точки зрения этого доктора Хубера. Ведь я после всего этого дурдома остался жив и почти невредим».
— «Хотя какой, к черту, оптимизм доктора», — способность здраво мыслить понемногу стала возвращаться к нему. — «Судя по истеричности, он не тот, за кого себя выдает»
— «А вот это-то как раз и необязательно. Одно другому совершенно не мешает, и эти качества спокойно могут уживаться в одном человеке.»
— «О??? Что это со мной? Я, кажется, разговариваю сам с собой… Приехали»
Подняв голову, Он опять натолкнулся взглядом на Хильду. Она по-прежнему стояла возле кровати, словно горничная, ожидающая указаний постояльца.
— Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Сколько? — недоверчиво переспросил Он.
— Тринадцатого июня будет восемнадцать, — девушка сильно смутилась, но беседа определенно доставляла ей удовольствие.
— Так это совсем скоро.
— Да через три с половиной недели, если быть точной.
— «Бедняжка, она так торопится повзрослеть, что считает часы до совершеннолетия. Глупая, после двадцати так все поскачет, что только и будешь успевать весны считать. А потом осени.»
— «Что-то я захандрил, мне ведь самому только двадцать девять. Хотя это мне там двадцать девять, а здесь сколько? Надеюсь, не пятьдесят два?»
— Хильда, а сколько мне лет?
Этот неожиданный вопрос явно поставил ее в тупик.
— Я хотел спросить, сколько вы мне дадите?
— Ну, я не знаю, лет двадцать пять, — примериваясь, ответила она.
— «Да, с ней все понятно. У нее все взрослые дяди, у кого пушок под носом превратился в щетину».
Хильда протянула небольшое круглое зеркальце, извлеченное из кармашка белоснежного фартука.
— Вы, что, даже не помните, сколько вам лет? — с сочувствием произнесла она.
