Много лет спустя бывший оппонент вождя Л. Д. Ярошенко писал: «Политэкономия была оторвана от жизни, отличалась схоластикой и апологетикой, в ней доминировали субъективистские трактовки, она открывала возможности безудержного волюнтаризма. Наша хозяйственная практика была по существу лишена научных основ. Мое внимание привлек тот факт, что в учебнике не рассматривались вопросы рациональной организации функционирования социалистической экономики, а, на мой взгляд, это должно было бы быть главной задачей политэкономии социализма».
Как видим, Сталин действительно не выставил на первый план, казалось бы, безусловно объективный фактор: рациональную организацию народного хозяйства. Иначе говоря, политэкономия должна быть, прежде всего, экономикой.
Сталинские рассуждения с этим не согласуются. Да и нам придется признать, что рациональная организация производства — стремление, далеко не всегда осознанное, свойственно любым экономическим формациям, а вовсе не только социалистической. Более того, первыми в этом деле были именно капиталисты. Важно иметь в виду, ради чего, для каких целей идет рационализация. Ее может использовать для личного обогащения капиталист, так же как для пользы общества — социалистическая система.
Воспеватели частной собственности и конкуренции утверждают, будто именно на таких опорах покоится благосостояние богатейших стран капитализма. Для тех, кому не пошел впрок урок отказа нашей страны от социализма, приведу высказывание американского известного ученого (и по совместительству миллионера) Артура М. Шлезингера из его обстоятельной работы «Циклы американской истории»:
«Миф о том, что своим развитием Америка обязана неограниченной свободе частного предпринимательства, оказался на редкость живучим. Этот миф одновременно льстил самолюбию бизнесменов и служил их интересам. Он оставался главным символом делового мира, лейтмотивом пропаганды монополий». И еще: «Механизм саморегулирования рыночного хозяйства, если он и существует, обходится слишком дорого и в экономическом, и в политическом, и в социальном плане».
Против хрущевизмаКогда так называемые «шестидесятники» пустили в обиход понятие «хрущевская оттепель», вряд ли кто-то подозревал, что оно будет подхвачено «перестройщиками» и «реформаторами». Как и многое, если не все, в словах этих деятелей, этот штамп оказался фальшивым.
Между тем, в сфере идеологии правление Хрущева вернее назвать «хрущевской слякотью». И это связано, между прочим, с проблемой, на которую обратил особое внимание Сталин в своей последней работе.
Он рассмотрел вопрос о товарном производстве при социализме и привел мнение, как он выразился «горе-марксистов, которые думают, что следовало бы, пожалуй, взять власть и пойти на экспроприацию мелких и средних производителей в деревне и обобществить их средства производства». А дело вот в чем.
В июле 1948 года Н. С. Хрущев написал Сталину о необходимости окончательной коллективизации: «Наиболее радикальным путем, на мой взгляд, является проведение полного и единовременного обобществления крупного рогатого скота с компенсацией колхозникам за проданный на фермы скот. При этом надо отказаться от помощи колхозникам в ликвидации бескоровности и принимать меры к удовлетворению их потребности в продуктах животноводства через колхозные фермы». Вдобавок: «сократить размеры приусадебных участков колхозников» и «повысить установленный уровень трудодней».
Как видим, «наш дорогой Никита Сергеевич» (так назывался фильм периода культа его невзрачной личности) оставался на позициях троцкизма и архиреволюционности. Правда, Сталин счел эти бредовые предложения излишком усердия при недостатке ума (позже, придя к власти, Хрущев постарался отчасти реализовать свои планы, чем заслужил ненависть крестьян).
Говорят, после такой инициативы Хрущева Сталин на одном из заседаний подошел к нему, погладил по плешивой голове и пошутил: «Наш маленький Карл Маркс». Можно предположить, что Никита Сергеевич при этом стыдливо улыбался, поклявшись в душе отомстить вождю, хотя бы после его смерти.
В своей работе Сталин высказался о таком предложении резко: «на этот бессмысленный и преступный путь… не могут пойти марксисты, ибо такой путь подорвал бы всякую возможность победы пролетарской революции, отбросил бы крестьянство надолго в лагерь врагов пролетариата».
Как видим, Иосиф Виссарионович оставался реалистом и сознавал, в каких тяжелых условиях вынуждены трудиться сельские жители, и не желал усугублять их трудности для наибольшего удовлетворения потребностей горожан и во имя скорейшего торжества коммунизма, что провозгласил демагог Хрущев, придя к власти. В отличие от него и его преемников, Сталин не давал лживых обещаний, не подлаживался к «народным массам», а на деле старался облегчить жизнь советским людям.
* * *
Итак, Сталин не предполагал бороться с сельскохозяйственной артелью, а в сущности, с искони русской общиной. В отличие от Столыпина, желавшего ориентировать сельское хозяйство на западный фермерский лад (его реформа провалилась, объективно содействуя революции в России), и Хрущева, желавшего изъять колхозную собственность и урезать личные угодья колхозников, Сталин не оглядывался на Запад и на дух не выносил троцкизма. Сталин исходил из российских реалий — в частности, учитывал худшие условия для сельского хозяйства в России, чем в Западной Европе. И признавал целесообразным, чтобы колхозной продукцией как своей собственностью распоряжались сами колхозники. Земля передана им в вечное пользование, но без права ее продать, купить, сдать в аренду, заложить.
При социализме, по его словам, сохраняется товарное производство (но без капиталистов и купли-продажи рабочей силы), а также действует закон стоимости. «В связи с этим, — писал он, — на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопрос, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п. Поэтому наши предприятия не могут обойтись и не должны обходиться без учета закона стоимости». Это, как он пояснил, содействует лучшей организации народного хозяйства, дисциплинирует хозяйственников и т. д.
Рентабельность бывает разнойВновь приходится говорить о предметах, казалось бы, совершенно ясных и понятных. Какие еще могут быть разные рентабельности? Она одна и выражается обычно более или менее четко в денежной или какой-то иной форме. В капиталистическом производстве этот показатель является одним из главнейших в экономике. Поэтому он изучен основательно.
В Советском Союзе, как отметил Сталин, из-за отсутствия частной собственности на средства производства сфера действия закона стоимости ограничена, так же как его влияние на производство. Ибо вместо конкуренции осуществляется планомерное, пропорциональное развитие народного хозяйства. Именно поэтому, несмотря на его бурное развитие при социализме, удается избежать кризисов перепроизводства…
Таким образом, Сталин предполагал создать общественную систему — и в значительной мере преуспел в этом, — в которой вместо стихийного рынка и конкуренции существует плановое народное хозяйство, развивающееся гармонично благодаря своевременному учету потребностей общества. Как он писал, «учет потребностей общества приобретет первостепенное значение для планирующих органов» (стало быть, на то время это еще не осуществилось в полной мере).
Он выступил против использования, казалось бы, бесспорного закона стоимости, определяющего экономическую рентабельность предприятий, отраслей производства. Признал, что у нас планово идет опережающий рост тяжелой промышленности, часто менее рентабельной, чем легкая, а иногда и вовсе нерентабельной. Продолжают работать пока еще экономически нерентабельные предприятия и не открываются новые, которые были бы заведомо более рентабельными.
И тут Иосиф Виссарионович высказывает мысль чрезвычайно важную, показывающую его как мудрого государственного деятеля, а не как временщика. Вот его высказывание:
«Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем 10—15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный ущерб, и обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами».
