Наконец я отпускаю Диану. И вовремя. Едва женщина приходит в себя, как отворяется дверь и к нам тихо входит Алиса.
— Ты почему здесь? — строго спрашивает её Диана.
— Меня тан Марсун прогнал. Я поговорила с госпожой Еленой, тан рассердился и прогнал меня.
— Поговорила? — спрашиваю я. — Значит, она тебе ответила. Что она тебе сказала?
— Она сказала: «Умнича».
— Умница ты моя! Я буду собираться, а вы с Алисой отдохните здесь. Думаю, вам редко выпадают спокойные ночи.
Диана согласно кивает, подзывает к себе Алису, и они устраиваются на моей постели. А я натягиваю сертон, надеваю комбинезон и шлем, обуваюсь в ботинки. Еще раз проверяю оружие и снаряжение и устанавливаю сигнал таймера на 4.30. Мне тоже не мешает отдохнуть. Диана с девочкой уже мирно посапывают. Я решаю не тревожить их и устраиваюсь на скамейке.
Сигнал таймера будит и Диану. Алиса продолжает сладко спать. Детский сон крепок.
— Уже уходите? — спрашивает Диана. — Я провожу вас.
— Только девочку не буди, — предупреждаю я. — Пусть выспится как следует.
В зале нас уже ждёт Лена. Она сменила свой легкомысленный наряд на комбинезон и выглядит нисколько не утомлённой. Одновременно со мной появляются Наташа с Анатолием.
— Ну как успехи? — интересуюсь я. — Стоила овчинка выделки? Хоть клок шерсти с этой паршивой овцы добыть удалось?
— Именно что клок. Всё, что мне удалось из него выжать, это содержание его беседы с Вождём, доверенным лицом Владык.
— И о чем они беседовали?
— О многом. Не торопи. Я еще сама во всём не до конца разобралась. Но как он мне надоел! Эта тварь не имеет ни малейшего понятия о том, как надо обращаться с женщинами. Мне стоило огромных усилий держать его на расстоянии. Но надо было сделать еще так, чтобы он постоянно был на взводе и, мало того, постоянно поднимать его градус.
— Ну это-то ты умеешь.
— Легко сказать, но в данном случае нелегко было сделать. Однако я справилась. Он терпеливо ждал в полной боевой готовности, а я раскручивала его. Это был какой-то кошмар. Девяносто пять процентов его откровений касались казней и сексуальных подвигов. Меня несколько раз чуть не стошнило. Хотя, ты знаешь, нервы у меня крепкие. Но в заключение я на нём отыгралась.
— Каким же образом? — спрашиваю я, предчувствуя недоброе.
— Я сняла чулки и предоставила ему удовольствие вылизать мои ноги от пальцев до лона. А потом я усыпила его и удрала.
— Ох, Ленка! Что ты натворила! — вздыхаю я, вспоминая вчерашний разговор с женщинами. — Ты представляешь, что будет, когда он проснётся?
— К этому времени мы будем уже далеко.
— И в самом деле, все в сборе, пора уходить.
Я открываю подземный ход, и пока мои товарищи спускаются в него, прощаюсь с Дианой. Помня наставления мастера Бената, перешагиваю вторую ступеньку. Ход за моей спиной закрывается. Мы спускаемся довольно глубоко, метров на шесть, если не больше. Ходом давно никто не пользовался. Деревянные опоры местами основательно подгнили, и сверху осыпались земля и камни. Но пройти можно. Метров через сто ход поворачивает направо. И в этот момент я чувствую, что сзади потянуло воздухом. Это может означать только одно: ход снова открылся. Так и есть. К нам приближаются торопливые шаги, слышатся голоса, видны отблески фонарей. Погоня. Видимо, кто-то следил за нами. Как только мы ушли в ход, он побежал к Марсуну, разбудил его, и тот снарядил за нами погоню.
В десяти метрах за поворотом деревянное перекрытие сменяется каменным сводом. Я показываю на него и достаю гранату. Пётр кивает и уводит наших товарищей вперёд. А я выдёргиваю кольцо и, подпустив преследователей на двадцать метров, кидаю им под ноги гранату и тут же скрываюсь за поворотом. Сзади грохочет взрыв, с тяжелым вздохом оседает многотонная масса земли. Воздушной волной нас валит на пол. Всё. Ход закрыт, погони больше нет.
Но мы отделались только от одной погони, подземной. На выходе из подземелья мы ощущаем, как земля сотрясается под ударами многочисленных копыт.
— Это где-то здесь! — слышим мы чей-то крик. — Ищите их!
— Схлопку на вас! — ворчу я. — Толя, давай направление. Аккуратненько, перебежками, вперёд!
Всадники снуют то справа, то слева. Когда они приближаются на опасное расстояние, мы прижимаемся к земле. Выждав, когда минует опасность, движемся дальше. Наконец Анатолий останавливает нас. Пришли.
— Переход откроется через тридцать минут, — объявляет он.
— Занимаем круговую оборону! — командую я и сетую: — Что-то, братцы, у нас уже в систему начало входить. Который раз с боем уходим.
Не найдя нас у выхода из подземелья, всадники Марсуна начинают рыскать по окрестностям. Они рассыпались небольшими группами и по разным направлениям прочесывают местность. Одна из групп движется в нашу сторону. Четверо проскакивают мимо, но пятый наезжает прямо на Сергея. Лежащая рядом с ним Наташа ловко сдёргивает всадника с седла и тут же «успокаивает» его. Но в падении он успевает испустить сдавленный крик. Всадники, проехавшие было мимо, возвращаются.
Справиться с ними — плёвое дело. Не прошло и минуты, как все они лежат очень тихо и очень спокойно. Но одному из них пришло в голову пальнуть в воздух. Судя по топоту копыт, к нам приближаются со всех сторон. Тяжело вздохнув, снимаю пулемёт с предохранителя.
Слева бьют два автомата. Это Пётр с Дмитрием осаживают ретивых преследователей, подошедших слишком близко. Тут же приходится открыть огонь и мне: в поле зрения показывается сразу восемь всадников. Стреляют и Сергей с Леной.
Понеся потери, преследователи откатываются, спешиваются и берут нас в кольцо. Плохо дело. Когда откроется переход, нам придётся перемещаться. И тут уж не миновать кому-то подставиться. Кольцо сжимается. Противников слишком много, и их плохо видно. Мешает густой кустарник. Надо что-то предпринять. Пока я размышляю, постреливая время от времени, раздаётся топот копыт.
— Они здесь, тан Марсун! Мы их окружили, никуда они не уйдут!
— Постарайтесь взять их живыми. Особенно тана Андрея и его девку. Его я в кукле зажарю, а её на кол посажу. Да не просто посажу, а её самым горячим поганым местом! Остальных насмерть запорю!
Перспективочка! Ничего себе! Нам после таких обещаний остаётся одно: стоять насмерть. И тут мне в голову приходит шальная мысль.
— Эй, Марсун! — кричу я. — Ты намедни хвастался, что на ножах горазд. Не губи своих людей. Давай один на один!
— Нашел дурака!
— Действительно, нашел! А ты, оказывается, еще и трус! Я думал, что ты просто сластолюбец. Придётся нам сейчас кое о чем рассказать, чтобы твои люди узнали, как ты провёл эту ночь!
В ответ мне раздаётся рёв, который в итоге формируется в слова:
— Заткнись, смрадный пёс!
— Это еще вопрос, кто из нас смрадный. А если хочешь, чтобы я заткнулся, берись за нож и затыкай мне рот сам!
— Выходи, пёс! Не стрелять! Я ему сейчас поджилки перережу и язык вырву! Иди сюда, пёс!
— Пёс, говоришь? Да нет, вонючий ублюдок. Пёс — это ты, а я — волк. Волки мы, хороша наша волчья жизнь! Вы — собаки, и смерть вам собачья!
Навстречу мне из кустов выходит с ножом в руке Марсун. Мы сходимся на небольшой полянке. Некоторое время ходим по кругу, не спуская глаз друг с друга. Марсун время от времени перебрасывает нож из руки в руку.
— Ну давай! Что ты ходишь вокруг меня, словно баба в хороводе? Лизун поганый! Только языком и умеешь работать, да и то не там, где надо!
Верно направленное оскорбление сразу разит в цель, и разит насмерть. Марсун в ярости теряет всякий контроль над собой и бросается на меня, стараясь поразить в лицо или в горло. Ныряю под его руку и перекидываю Марсуна через себя. Он грузно шлёпается на траву, но тут же вскакивает и снова бросается на меня. Ловлю его за руку с зажатым в ней ножом и, заломив её, сильным толчком направляю головой в ближайшее дерево. Оглушенный ударом, Марсун стоит, согнувшись в три погибели, и покачивается, подставив мне свой зад, обтянутый желтыми штанами.
Люблю оставлять о себе неизгладимое впечатление. Подхожу к Марсуну, и в этот момент Анатолий кричит:
— Есть переход!
— Уходите, быстро! Я иду последним!
А Марсун всё еще покачивается. Включаю вибратор и сую резак ему между ног. Марсун с диким воем катается по траве, и его ярко-желтые штаны быстро темнеют от крови.
— А вот теперь, козёл вонючий, — говорю я ему, — всё, что тебе осталось, это язык и губы. Ими ты и будешь работать до конца дней своих. Благо опыт у тебя уже есть. Прощай, прощай и помни обо мне!
Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора?
Н.В. Гоголь
— Здесь до перехода далековато, — сообщает нам Анатолий, — километров восемьсот с хвостиком.
Мы некоторое время перевариваем полученную информацию. Верно, далековато, Время побери!
